Солнечные дни - Хардвик Элизабет (книги онлайн полные версии txt) 📗
Ол помрачнел от ее намеренной колкости, но ничего не сказал в ответ, а просто распахнул перед ней дверцу машины. Макси хотелось поскорее остаться одной, но у нее не было сил продолжать словесную перепалку с Олом. Она надеялась, что дорога до ее дома не займет много времени.
Но вместо того чтобы заводить машину, Ол повернулся к ней в полумраке салона.
— Если ты хочешь знать, во время нашей сумасшедшей ночи месяц назад я впервые в жизни почувствовал такой восторг, будто я уже умер и вознесся на небеса.
Губы у Макси задрожали. Она с трудом сдерживала свои эмоции.
— Я люблю тебя, Макси.
Какая ирония! Макси ждала этих слов все эти годы, а теперь, когда они были наконец произнесены, они оказались ей совершенно не нужными, даже раздражающими… Она уже смирилась, она…
— Я полюбил тебя в тот самый момент, когда впервые увидел. Ты была моей маленькой восьмилетней сестричкой. Тоненькие руки и ножки, огромные глаза на худеньком личике и копна рыжих волос, — страстно продолжал он.
— А я боготворила землю, по которой ты ходил, — тихо, почти шепотом проговорила Макси.
Ол усмехнулся.
— Если ты хочешь сказать, что принимала меня таким, каким я был, не ставя никаких условий, то да, именно так оно и было. Ты была единственным человеком, который так относился ко мне.
— А как же Эвелина? — удивилась Макси.
— Да, она, конечно, любила меня. Но я был ребенком ее дочери, которая так разочаровала ее.
— Но ведь больше всего пострадал ты! — вставила Макси, задумавшись на минуту о том, что же должен был ощущать ребенок, оставленный своей матерью.
— Да уж… — Ол вздохнул. — Эвелина всегда искала во мне признаки эмоциональной неуравновешенности, которую я мог унаследовать от матери. Она как будто только и ждала, когда я оступлюсь или сделаю что-то не так. А ты… — Он тепло улыбнулся. — Ты всегда верила моим обещаниям. Ты видела во мне только хорошее. Это кружило мне голову, наполняло верой в свои силы и возможности. К тому времени, когда тебе исполнилось восемнадцать лет, я полностью подпал под твои чары и был влюблен в тебя по уши.
— Но ты никогда не говорил мне об этом! — удивленно проговорила Макси.
— Я не смел, — помолчав, признался Ол. — Мать бросила меня, когда мне было всего четыре года. Бабушка, хотя и любила меня, но держала на расстоянии вытянутой руки, всегда ожидая от меня неприятного сюрприза. Я так боялся открыться… Не знал, как же сказать о том, что я люблю тебя. Не знал, как ты к этому отнесешься…
Теперь Макси могла видеть все произошедшее с точки зрения Ола. Она попробовала представить себе, как поступок матери должен был повлиять на его веру в женщин, которые, по их словам, любили его. Ведь и мать в свое время души в нем не чаяла, но это не помешало ей уйти, не оглянувшись.
Но в то же время и ее, Макси, вера в любовь Ола сейчас была слишком слаба.
— А как насчет договора с моим дедушкой? — обвиняющим тоном спросила она.
— Ты говорила что-то об этом два года назад. Я так и не понял тогда, что ты имеешь в виду, да и сейчас понимаю не намного больше. Перед нашей свадьбой твой дедушка взял с меня обещание, что я не буду стремиться ограничивать твой мир только самим собой и своими чувствами, что я дам тебе время повзрослеть, найти свое место в жизни, в какой бы сфере ни лежали твои интересы. Хотя я-то тогда легкомысленно полагал, что у тебя не может быть других устремлений, кроме как быть моей женой. — Ол огорченно вздохнул. — Но за эти два года ты реализовала себя без моего вмешательства.
— Но я вполне могла бы сделать это и будучи твоей женой, — мягко успокоила его Макси. — И все-таки… Послушай, Ол, мне казалось, что дедушка считает наш брак всего лишь деловым союзом…
Макси продолжала говорить о том, что ее волновало и мучило все эти годы. Но она уже не упорствовала в своих обвинениях, потеряла уверенность в своей правоте и гадала, как она могла так долго и так ужасно заблуждаться, обвиняя своих близких во всех грехах.
— Это вовсе не так, — возразил Ол. — Но мы сейчас говорим не о твоем дедушке, а о нас с тобой. Послушай, Макси, если ты думаешь, что все мои мечты связаны с концерном К&С, давай я начну свое собственное дело. Я не говорю, что это будет легко, но, если тогда ты сможешь опять поверить мне, я пойду на это. Я люблю тебя, и без тебя моя жизнь пуста. Мое единственное устремление — это быть с тобой, Макси. Просто любить тебя и быть с тобой рядом.
Все это было так неожиданно. Макси нужно было какое-то время, чтобы осмыслить все, что она сегодня узнала. Прежде всего то, что Ол всегда любил ее и продолжает любить до сих пор.
— Не мог бы ты отвезти меня домой? — стараясь говорить ровным голосом, попросила Макси неожиданно. Ей было необходимо остаться одной, что бы все продумать и взвесить.
— Я…
— Пожалуйста, — попросила она еще раз.
Ол долго смотрел на нее, затем кивнул.
— Хорошо, — сказал он голосом, звенящим от нервного напряжения.
Макси откинулась на спинку сиденья и прикрыла глаза. Она снова и снова повторяла про себя, что не было измен, не было предательства дедушки, не было никаких финансовых договоренностей на ее счет. Одно было и оставалось важным — Ол любил ее!
Всегда любил ее!
Всегда будет ее любить.
Но Макси еще предстояло многое сказать Олу. Теперь пришло время для ее запоздалых признаний. И она понятия не имела, как Ол отреагирует на них…
14
— Может, поднимаешься, выпьешь чашечку кофе? — кротко предложила Макси, когда машина Ола плавно затормозила у ее дома.
— Я бы с радостью, — сказал Ол. — Но в такое время я обычно не пью кофе.
Он повернулся и внимательно посмотрел на нее.
— Да и я тоже.
Разумеется, приглашение Макси не имело ничего общего с желанием напоить Ола кофе. Просто пришло время поговорить о многом. Макси все еще с трудом воспринимала любовь Ола как реальность, но в ней постепенно росло желание наконец расставить все по своим местам.
— Давай просто поднимемся ко мне и поговорим, — просто сказала Макси, больше не желая лукавить.
В лифте они хранили молчание, но напряжение, снова возникшее между ними, было почти физически ощутимо. Макси понимала, что Ол так же, как и она, не знает, к чему приведет их разговор, и от того нервничает.
Как только они вошли в прихожую, Макси с облегчением сбросила туфли на высоком каблуке и услышала знакомое насмешливое хмыканье за своей спиной. Она с удивлением оглянулась на Ола.
— Я сто лет не видел, как ты бросаешься туфлями, — хрипловато сказал он в ответ на ее недоумевающий взгляд. — Ты всегда отшвыривала их подальше от себя, как только возвращалась домой с какой-нибудь вечеринки.
— Надо же, — пробормотала она, чувствуя, как краска заливает ее щеки. Она никогда не замечала за собой этой неприятной привычки. — Это, должно быть, ужасно тебя раздражало.
— Запомни, Макси, ничто в тебе не может раздражать меня, — мягко сказал Ол, не сводя с нее горящих глаз. — Все, что ты делаешь, прекрасно. Все, к чему ты прикасаешься, окрашивается светом твоей красоты.
Серебряный взор Ола смущал ее, гипнотизировал, завораживал, и она поторопилась отвернуться, чтобы не терять ясности мышления.
— Так как кофе ты не пьешь, может, предложить тебе виски?
— Да нет, спасибо. — Ол устроился в одном из кресел. — Предпочитаю выслушать твой приговор совершенно трезвым.
— Не глупи, Ол! — обиделась Макси. — Ты говоришь обо мне, будто о каком-то палаче… Кстати, ты говорил, что Эвелина намеренно не торопилась раскрывать наш заговор. А она знает, что ты… что ты меня…
— Что я люблю тебя? — закончил за нее Ол. — Конечно. Ведь я уже сказал, что это оказалось новостью только для тебя.
Боже, как все нелепо получилось… Но ведь она была так молода, когда они поженились, так неопытна. Более зрелая женщина угадала бы чувства Ола в его нежном отношении к ней, в желании опекать и защищать ее, в его страсти… А не ждала бы, когда он изольет свою любовь в словах.
