Если это любовь - Ренье Элизабет (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
Амелия прижала дочь к себе и ответила чуть дрогнувшим голосом, пытаясь скрыть свои чувства:
– Тимоти похоронили два дня назад, а лорда Бренкомба через день после него.
Кэролайн вскрикнула, как от физической боли, и спрятала лицо на плече матери.
– Это из-за меня, – говорила она между рыданиями. – Я позвала его на помощь. Но я не хотела, чтобы он…
– Выхватил шпагу и бросился на офицера? Мы никогда не узнаем, почему он это сделал. Это было совершенно на него не похоже; думаю, он на время просто потерял голову.
– Это было какое-то безумие! На что он надеялся, выступив против трех вооруженных людей, не умея владеть шпагой?
Амелия вздохнула:
– Мы даже догадаться не можем, что происходило у него в голове. Может, вид мальчика…
Кэролайн высвободилась из объятий матери и устремила взгляд в окно.
– Нет, это потому, что я его позвала. Я хотела только, чтобы он оттащил Пирса, но, должно быть, он подумал… Я позвала его на помощь точно так же, как тогда на берегу реки, когда он спас девочку. Это я убила его, как будто выстрелила из ружья.
– Нет, дитя мое, нет. Ты не должна упрекать себя.
– Но это так, – слабо сказала она.
В душе Кэролайн воцарилась мертвящая пустота, в сердце затаилась тоскливая боль, которая только и ждала, чтобы напасть на нее. Пытаясь отодвинуть этот момент, она спросила:
– Что с Пирсом?
– Он здесь, в Трендэрроу.
– А с папой?
– Он вернулся в Лондон.
Она больше не могла терпеть и задала вопрос, который мучил ее:
– А что с Майлсом?
Амелия сжала ее холодные пальцы.
– Его заключили в Ньюгейт. Поэтому твой отец и вернулся в Лондон.
Смертельно побледнев, Кэролайн в отчаянии выдохнула:
– Но его не повесят? Мама, они поступают с изменниками ужасно жестоко. Но ведь Майлс не изменник! Он не желал причинить зло королю. Он только хотел обратиться к правительству. Да, он иногда неосторожно высказывался, доверял крамольные мысли бумаге, но…
– Боюсь, он доверил бумаге как раз самые свои безрассудные мысли. Отец говорит, что в том письме Майлс писал о своем намерении вернуться в Виргинию и поднять вооруженное восстание.
У Кэролайн вырвался отчаянный крик. Амелия заставила ее выпить приготовленную микстуру на травах й снова уложила.
– Я не стала бы говорить тебе об этом, дитя мое, но только ты еще больше волновалась бы от неизвестности. Постарайся успокоиться. Имя твоего отца имеет вес в обществе, у него есть друзья, которые ему помогут. Кроме того, здесь находятся мистер Франклин, лорд Чэтхем и Эдмунд Берк, они будут хлопотать за Майлса. В конце концов, Юстас всего лишь банкир.
– Юстас? – переспросила Кэролайн. – Значит, за всем этим стоял мистер Хардэйкр?
– У нас с отцом на этот счет имеются сильные подозрения.
– Мама, а мы можем вернуться в Лондон? Я могу чем-нибудь помочь Майлсу?
Амелия печально покачала головой:
– Ничем дитя мое, только молитвой. Думаю, женщины только это и могут делать: ждать и молиться. А теперь постарайся уснуть. Отдых поможет тебе восстановить силы.
Для чего ей восстанавливать свои силы? Чтобы встретить известие, что Майлса повесили? Чтобы посмотреть в глаза леди Бренкомб и прочесть в них немое обвинение? Чтобы на каждом шагу ей слышался смех юноши, одетого в голубое? Тимоти так боялся смерти! Только вчера… Или это было неделю назад? Он сказал: «Смерть, особенно насильственная, вызывает во мне отвращение и ужас». И она навлекла на него этот ужас. Он упал у ее ног, с раной в груди и с удивлением в глазах, потому, что она позвала его на помощь. Ее товарищ, так редко отваживающийся принимать самостоятельные решения, без колебаний бросился навстречу опасности по мановению ее руки. Кровь Тимоти обагрила ее платье, на нее легло бремя вины, которое будет угнетать ее до конца дней. Она, только она виновата в его смерти. Он безгранично доверял ей, а она готова была его предать. Несмотря на данное Тимоти обещание, она пыталась заставить Майлса полюбить себя.
Кэролайн уткнулась лицом в подушку и горько заплакала, молча и не чувствуя облегчения от слез. Амелия сидела рядом, держала ее за руку и гладила по волосам, но ничем не могла ее утешить.
Силы Кэролайн постепенно восстанавливались. Каждый день приносил ей новые силы, и, наконец, она спустилась в гостиную. Лекарство, которое давала ей Амелия, вызывало у девушки дремоту, таким образом смягчая неизбежный переход к действительности. Она неосознанно цеплялась за это сумеречное состояние, не желая сталкиваться с болью, тревогой и… с Пирсом.
Мальчик явно ее избегал. При встречах он быстро ей кланялся, осведомлялся о здоровье и, как только чувствовал, что может уйти, тут же исчезал. Чтобы хоть немного облегчить боль собственного приговора, она стала винить Пирса и за смерть Тимоти, и за арест Майлса. Если бы мальчик так не хвастался, Юстас Хардэйкр никогда бы не услышал про Майлса, у него не было бы причин преследовать его. Если бы он не набросился на того офицера, Тимоти сейчас был бы жив. Она разговаривала с мальчиком только в тех случаях, когда вынуждена была это делать, и предпочитала отделываться односложными замечаниями.
– Что с ним будет? – спросила она у матери. – Он останется здесь… пока не освободят Майлса?
– Это уж решать твоему отцу. Мальчик стал очень тихим и не причиняет никакого беспокойства. Но ему нужно учиться. Когда ты наберешься сил, ты сможешь с ним заниматься.
– Нет! – возразила Кэролайн. – Я не хочу иметь с Пирсом ничего общего. Он причинил слишком много бед.
Амелия с удивлением посмотрела на нее. Помолчав, она тихо сказала:
– Сегодня я получила письмо от твоего отца.
Кэролайн подалась вперед, сердце ее было готово выскочить из груди.
– Что он пишет?
– Очень мало. День суда еще не назначен. Очевидно, в таких делах часто бывают проволочки. Отец навестил Майлса в тюрьме и говорит, что тот чувствует себя хорошо.
– Он не передал никакой записки?
– Нет, только выразил сожаление, что принес нашей семье столько беспокойства.
– Я думала, что он напишет мне что-нибудь.
– По словам отца, Майлс считает, что ты никогда не простишь ему горе, которое из-за него перенесла.
Кэролайн встала и нервно заходила по комнате.
– Если бы он не появился в нашем доме, Тимоти был бы жив и бедный Бенджамен тоже. И папа отдыхал бы летом здесь, в Трендэрроу, вместо того, чтобы заниматься этим ужасным делом в Лондоне.
– А ты?
– Я была помолвлена и сейчас занималась бы приготовлениями к свадьбе и чувствовала себя такой же счастливой, как в день своего рождения.
Амелия опустила свое шитье.
– Ты обманываешь себя, дитя мое. На твой чистый небосклон набежала тучка сомнения, но слишком маленькая, чтобы ее распознать. Появление Майлса только открыло тебе глаза.
– Если бы он не приехал, – упрямо настаивала Кэролайн, – мы с Тимоти могли бы быть счастливы. И если у меня и были небольшие сомнения, они бы улеглись.
– Если! – резко воскликнула Амелия. – Это бессмысленное слово ни к чему не ведет. Майлс приехал. И ты узнала, что может по-настоящему значить для человека любовь. Хотя это принесло тебе боль и страдания, ты не можешь ничего изменить. В сожалении нет будущего.
Кэролайн уныло сказала:
– Будущего вообще нет. Просто надо жить день за днем.
Амелия встала прямая и суровая рядом с дочерью.
– Ты болела, поэтому я была с тобой терпелива. Теперь болезнь существует только в твоем воображении. Ты думаешь только о себе. А думаешь ли ты о своем отце, о Майлсе, которого ты якобы любишь… И о бедном мальчике, которого ты так старательно избегаешь? Тоскуешь ли ты о Тимоти? Разве мало того, что мы ходим в трауре, который он так ненавидел, чтобы ты еще мучилась чувством вины? Я достаточно долго старалась тебя утешить. Но теперь настала твоя очередь взять на себя эту роль.
Она собрала шитье и с каменным лицом вышла из комнаты. Кэролайн, пораженная и глубоко задетая, уставилась невидящим взглядом в окно, где пышно цвели великолепные розы, испуская дивный аромат. Вот на этой дорожке она стояла с Майлсом и рассказывала ему о юноше в голубом, который всегда был таким жизнерадостным фантазером и так любил разные шутки…
