Своенравная красавица - Торп Сильвия (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
Никто? Черити посмотрела за реку, на мельницу и колокольню церкви, возвышавшихся среди деревьев на другом берегу. С того места, где она стояла, из всей деревни только их и было видно. Она подумала о людях, которые тут живут, об их преданности и доверии. Они сражались, приносили жертвы и терпели страдания во имя короля, но не потому, что разбирались, кто прав, кто виноват в ссоре между королем и парламентом, а потому, что Конингтоны сказали им, что их долг — поступать так. Они с молчаливой враждебностью приняли победу круглоголовых и терпеливо ждали возвращения господина, уверяя друг друга, что все устроится, как только один из Конингтонов опять станет их покровителем. Черити понимала, что жители деревни были бы рады видеть ее женой сквайра, могут даже простить им отъезд, потому что любят обоих, ее и Даррелла. Но она знала и то, что сама себе не простит этого никогда.
— Даррелл! — Черити снова повернулась к нему, ее тихий голос дрожал, она пыталась вложить в слова всю силу своего убеждения. — Ты сказал мне когда-то, что хотя ты идешь сражаться за церковь и короля, но истинная твоя верность принадлежит именно этому месту, ему ты предан всей душой. Заклинаю тебя: не отказывайся сейчас от этой верности! Она нужна, как никогда прежде! Если ты хочешь, чтобы я стала твоей женой, я с радостью выйду за тебя и с Божьего благословения буду стараться облегчить твои труды и заботы, но только я не должна была покидать этот край, который так дорог нам обоим.
— Не торгуйся со мной, Черити, — холодно остановил ее Даррелл. — Я принял решение задолго до того, как сюда приехал, и не следует думать, что оно далось легко и просто. Одно только тянуло меня назад: мысль о сыне и о тебе. Но я приехал для того, чтобы забрать вас обоих отсюда, а не для того, чтобы меня убедили остаться.
— Ты имеешь полное право решать за своего сына, Даррелл, — ответила спокойно Черити. — Но не за меня.
— Думаю, что и за тебя тоже. Ты давно мне ближе, чем сестра, а когда ты переехала жить в Конингтон, ответственность за твое будущее легла на меня. Одно это дает мне то право, которое отрицаешь ты, не говоря уже о том, что я в неоплатном долгу перед тобой.
— Но ты не останешься в Конингтон-Сент-Джоне?
Даррелл покачал головой:
— Не останусь.
— Тогда я не смогу выйти за тебя замуж, — вздохнув, сказала Черити, — потому что я не уеду. Ты принял свое решение, Даррелл, а я свое.
— Упрямая, как всегда, ведь так?! — теряя терпение, воскликнул Даррелл. — Чего, скажи на милость, ты думаешь добиться, оставаясь здесь?
— Ничего, — печально ответила она, — и сейчас-то со мной мало считаются в Маут-Хаус, а когда дядя умрет, и вовсе перестанут. Но уехать мне совесть не позволяет. У меня здесь друзья, и я знаю, в чем состоит мой долг.
— А я не знаю, да? Ты это хочешь сказать?
— Да нет, ты тоже вполне отчетливо это сознаешь, я так думаю, просто не хочешь согласиться.
— Да, мадам Дерзость, я сознаю свой долг. Главное — это мой сын, а после него — ты, без твоей заботы он не выжил бы.
— Нет, мне ты ничего не должен, — ответила она с горечью. — Все, что я делала для ребенка, было сделано из любви к нему, а также из любви и благодарности ко всей вашей семье. Ну и потому, что когда-то дала обещание! Между нами нет никаких долгов, во всяком случае, такого громадного, чтобы ты чувствовал себя обязанным сделать мне предложение и таким образом расплатиться со мной.
— Я не это имел в виду! Ты преднамеренно обращаешь мои слова в оружие против меня.
— Вот именно «слова»! — повторила Черити, вновь закипая. — А о нас судят по делам, и если ты сбежишь от тех, кто на тебя полагается, то этот поступок тебе и поставят в вину. Вот как перед Богом: мне кажется, что Даррелл Конингтон все-таки погиб на войне. Тот, кого я знала под этим именем, не стал бы так старательно уклоняться от исполнения своего прямого долга!
Даррелл схватил ее за плечи с такой силой, что она чуть не задохнулась, и прошипел тихо и яростно:
— Ты называешь меня трусом? Клянусь Богом, Черити, я не потерплю этого даже от тебя!
— Не трусом, — возразила она, отважно встретив его взгляд. — Труса можно пожалеть, даже простить. Нет, это гордость не дает тебе покоя, вывернутая наизнанку гордость, в которой нет и капли чести. Твой великолепный дом уничтожен, твое богатство уплыло, твои земли уменьшились — вот чего ты не можешь вынести, Даррелл! Из-за этого ты готов предать доверие, свой долг, само имя, которое ты носишь! А теперь отпусти меня и позволь мне уйти! Нам нечего больше сказать друг другу.
Пару секунд он продолжал держать ее, но потом, не выдержав вызова в ее глазах, неуверенно отвел взгляд. Его руки упали с ее плеч, и Черити ушла не оглядываясь. Вскоре, пройдя позади гостиницы, она оказалась на тропинке, по которой всего лишь накануне утром неслась в Конингтон за Дарреллом. Тогда был свет в душе, а сейчас грусть и разочарование лишили сил. Черити с трудом поднялась на холм, откуда было рукой подать до сожженного дома, и даже не посмотрела в ту сторону. Сегодня погибло нечто более дорогое. Дом со временем можно отстроить заново, но кто восстановит нарушенное доверие, любимый идеал, свергнутый с пьедестала и обесчещенный?
Только на следующий день мысль о драгоценностях снова пришла ей в голову. Черити расстроилась, вспомнив о них, потому что вчера под впечатлением тяжелого разговора решила больше не встречаться с Дарреллом. Все было сказано утром у реки. Увидеться с ним еще раз — значит только усилить свой гнев и досаду... И еще любовь, вынести которую труднее, чем все прочее.
И вот, оказывается, они должны-таки встретиться. И речи не может быть о том, чтобы не вернуть ему драгоценности. Не важно, какое он найдет им применение: это его собственность, законное наследство от жены и матери, и никто другой не имеет на них права. Той же ночью, после того как весь дом уснул, Черити достала шкатулку из тайника в башне и спрятала ее в детской, на полочке высоко над камином. Там она будет лежать в неприкосновенности, пока не представится случай вернуть ее Дарреллу.
Над вопросом, как это лучше всего сделать, Черити ломала голову полдня, и отвлекло ее событие, повергшее всех домочадцев в состояние страха и смятения. Черити сидела за прялкой, а маленький Даррелл трудился над своими уроками, когда к ним ворвалась бледная и перепуганная Сара.
— Черити! — закричала она, ловя ртом воздух. — Ах, Черити, с отцом опять случился удар, тяжелее, чем первый! Он не может ни говорить, ни двигаться!
Прялка замедлила ход и остановилась. Черити в оцепенении смотрела на свою кузину. Сара обезумела совершенно.
— Иду в гостиную, — говорила она сквозь рыдания, — почитать ему, как всегда, и вдруг вижу: он упал с кресла и лежит на полу. О, Черити, я подумала, он умер!
И Сара дала волю слезам, закрыв руками лицо. Черити вскочила, бросилась к ней, обняла. Маленький Даррелл, сидевший за столом, встревожился и тоже принялся хныкать, хотя ничего не понял.
— Тише, Сара, милая, ты пугаешь ребенка! — Черити старалась говорить спокойно, скрывая ощущение дурноты, сжавшее все внутри. — Где сейчас дядя?
— Я побежала за мамой, а она созвала слуг перенести его в спальню. — Сара прилагала неимоверные усилия, контролируя свой голос. — Мне бы надо остаться с ней, но, да простит меня Бог, я так перепугалась.
— Я пойду к ним, — тихо сказала Черити. — Побудь здесь, Сара, и попытайся успокоить ребенка.
Когда Черити вошла в комнату своего дяди, там уже находились двое старших слуг и няня. Было ясно, что сделано все возможное, чтобы привести больного в чувство, но безуспешно. Мистер Шенфилд недвижно лежал на большой кровати, и только едва заметное дыхание свидетельствовало, что он еще жив. Его жена, стоявшая у постели, оглянулась на племянницу и сказала вполголоса:
— Иди на конюшню, Черити, и передай Уильяму, пусть сразу же едет в Плимут за Джонасом. Скажи, чтобы поторопился.
Джонас прибыл в Маут-Хаус поздно вечером и привез с собой врача, но доктор практически лишил их надежды на выздоровление мистера Шенфилда или хотя бы заметное улучшение его состояния. На следующий день врач уехал в Плимут, а Джонас остался в Маут-Хаус и снова отослал Уильяма, на этот раз в Эксетер, срочно вызвать Бет из дома ее мужа.
