Месть Танатоса - Гавен Михель (книги онлайн полностью бесплатно .TXT) 📗
— У вас было достаточно времени, гауптштурмфюрер, — произнес он ледяным тоном, пристально глядя с высоты своего роста на приземистую фигуру коменданта, — чтобы устранить те недостатки, на которые я указал Вам в прошлый раз. Полагаю, что сегодня вы разочаровали бригадефюрера, Габель. Мы вынуждены будем сообщить Вашему непосредственному руководству о том, что сотрудничество продвигается весьма затруднительно. Думаю, группенфюрер Мюллер должен принять меры и прекратить это пьянство, наконец. О поведении Вашего помощника мы отдельно поговорим в Берлине. Хайль!
Резко повернувшись, оберштурмбаннфюрер вышел из комнаты, оставив побледневшего Габеля в полной растерянности посреди его кабинета. Штандартенфюрер Науйокс, наблюдавший со стороны за происходящим, для усиления впечатления также нахмурил брови и вышел вслед за Скорцени.
Когда они подошли к машинам, Шелленберг уже садился в свой «мерседес». Он подозвал Скорцени и произнес слегка небрежно, как будто роняя слова:
— Господин де Кринис только что засвидетельствовал нам, что заключенная номер 9083 Ким Сэтерлэнд, исходя, конечно, пока из внешнего впечатления, является той, за кого себя выдает, то есть принцессой Маренн де Монморанси. Начало, таким образом, я думаю, положено. Однако окончательное решение зависит от того — как мы и обсуждали прежде, — сможет ли она доказать свою профессиональную квалификацию. Если все пройдет благополучно, считайте, что судьба Вашей протеже решена, — бригадефюрер сделал паузу, затем продолжил:
— Господин де Кринис составит письменное представление по сегодняшнему посещению, а господин фон Фелькерзам подготовит бумаги, необходимые для того, чтобы забрать заключенную в Берлин. Прежде чем докладывать рейхсфюреру, мы должны сами абсолютно увериться в своих доводах.
Проверить же, действительно ли эта женщина Маренн де Монморанси, а не ловкая самозванка, пытающаяся таким путем избежать своей участи, мы в полной мере сможем только в Берлине, в клинике Шарите. Я попрошу Вас, оберштурмбаннфюрер, при необходимости оказать помощь Фелькерзаму с оформлением документов. И так как Вы лучше знакомы с вопросом, начинайте готовить материалы для доклада рейхсфюреру.
По возвращении в Берлин я больше не задерживаю ни Вас, ни штандартенфюрера Науйокса. Вы можете поехать домой, поспать. Сегодня у нас был трудный день. Хайль Гитлер!
Ральф фон Фелькерзам распахнул дверцу «мерседеса» — бригадефюрер Шелленберг сел в машину. Отто Скорцени подошел к своему автомобилю. Задумчиво взглянув на
Рауха, который предупредительно открыл перед ним дверь, оберштурмбаннфюрер сел на заднее сидение рядом с Науйоксом. Машины тронулись.
— Нас отпустили домой поспать, — сообщил он Науйоксу распоряжение Шелленберга.
— Это надо отметить, — усмехнулся Алик.
— Не отметить, а поспать, — поправил его Скорцени с иронией.
— Одно другому не мешает, — не унимался по привычке Науйокс. — Чем лучше отметишь, тем крепче поспишь, известное дело. Значит, поедем ужинать к нам, — предложил он. — В ресторан мы все равно уже не успеем, а Ирма нам что-нибудь приготовит. По-моему, утром я не все съел.
— Когда мы вернемся в Берлин, будет совсем поздно. Ирма, наверное, ляжет спать.
— Не ляжет, — ответил Алик с уверенностью. — Она никогда не ложится, пока я не вернусь… Она не признается, но всегда очень переживает и скучает.
Было уже далеко за полночь, когда черный «мерседес» с бронированными стеклами затормозил перед домом на Берлинерштрассе. Улица выглядела пустынной, почти все окна в доме темны, и только на четвертом этаже во втором окне справа сквозь задернутые плотные шторы едва пробивался тусклый свет ночника.
— Это у нас в спальне, — Алик вышел из машины и посмотрел вверх, — читает, наверное.
Занавески на окне покачнулись. Услышав, что подъехала машина, Ирма выглянула в окно. Алик приветственно махнул ей рукой. Через минуту оба окна на четвертом этаже вспыхнули ярким электрическим светом. Выйдя из машины, Скорцени отпустил адъютанта.
— Ты свободен, Раух, до утра, — сказал он, — но прежде распорядись, чтобы через два часа шофер вернулся за мной сюда.
— Не стоит, — вмешался Науйокс, — ты останешься ночевать у нас. Иначе, пока мы поужинаем, пока ты доедешь до дома, спать будет уже некогда. А надо же выполнять распоряжение шефа: «Сегодня мы все устали, господа», — так он выразился, наверняка. Когда еще представится такая возможность? Так что поезжай, Фриц, — обратился он к адъютанту Скорцени, -а потом отправь машину в гараж. Дайте шоферу отдохнуть. А завтра утром я вызову свою машину и доставлю вашего начальника на службу в целости и сохранности.
— Хорошо, — согласился Скорцени.
Раух захлопнул дверцу, машина отъехала.
Они вошли в подъезд и поднялись на четвертый этаж. Дверь квартиры распахнулась им навстречу.
— Вы что-то совсем поздно сегодня, — как и предполагал Науйокс, Ирма вовсе не собиралась ложиться спать. В узком темном платье с большим кружевным воротником она казалась девочкой-подростком. Белокурые волосы были распущены и свободно вились по плечам. Она поцеловала Алика, приветливо кивнула Скорцени.
— Ты ночуешь у нас? — спросила она, закрывая дверь. — Прекрасно. Сейчас поужинаем. Я как раз приготовила ужин. По тому, что Алик мне сегодня ни разу не позвонил, я поняла, что если я вообще сегодня его увижу, то ужинать Мы будем дома. Раздевайтесь и проходите в гостиную, я сейчас, — она поспешила на кухню.
Оба офицера прошли в комнату. Упав в мягкое кресло у рояля, Алик с наслаждением .закурил сигарету и спросил:
— Я так понял, что проблема нашей подопечной близится к благополучному разрешению?
— С чего ты взял? — удивился Скорцени. — Шелленберг еще не сказал однозначно, что он возьмется ходатайствовать за нее перед Гиммлером. Сначала он хочет во всем убедиться сам.
— А я уверен, что будет! — заметил Науйокс многозначительно.
— Почему это ты вдруг стал так уверен? По-моему, ты очень сомневался, — напомнил ему оберштурмбаннфюрер.
— Я видел, как он смотрел на нее. Мне кажется, сегодня Шелленберг понял, что он рано женился.
Скорцени, который курил у окна, резко повернулся:
— Что ты сказал?
— Не хочу сеять сомнения, но не надо забывать, что у нас — молодой шеф, — развивал свою мысль Алик, — А у нее — ну прямо-таки проникновенные глаза. Обо всем остальном трудно судить в той одежде, которую она сейчас носит. Но глаза… Шелленберг, конечно же, не подаст вида и сделает нам большое одолжение, как всегда. Но кажется мне, что впереди нас ожидает много интересного.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что тебе должно быть ясно и без меня. Ты сам говорил, что когда она будет с нами, она будет свободна и сможет распоряжаться своей личной жизнью, выберет себе мужчину, сама и так далее… Фантазии! Сдается мне, что кое-кто явно пойдет вне конкурса, хотя бы и в принудительном порядке. Например, Гейдрих. Его страсть к слабому полу общеизвестна. Впрочем, лично я в этом вижу только пользу, — заключил Науйокс удовлетворенно. — Чем больше лиц, заинтересованных в ее судьбе, а тем более таких влиятельных, тем удачнее сложится ее жизнь здесь. А это немаловажно, если учесть предысторию. Оба они женаты, и Гейдрих, и Шелленберг. Оба в первую очередь думают о карьере и не могут позволить себе быть скомпрометированными связью с бывшей заключенной концлагеря. Ну а их симпатии… Да ради Бога — это только к лучшему, Глядишь и Гиммлер увлечется, а то он всегда такой озабоченный!
— Этого не будет, — Скорцени почти грубо оборвал его и отошел от окна. Бросил окурок в пепельницу, подошел к открытому роялю, взял несколько аккордов из Вагнера. Потом снова достал сигарету, закурил ее от огня одной из трех высоких свечей в канделябре, стоявшем на рояле, и, продолжая играть, произнес уже значительно мягче:
— Впрочем, все это не имеет значения. Главное — чтобы она хорошо поработала на нас.
Пристально наблюдавший за ним Науйокс с сомнением покачал головой, отметив, что небрежность тона оберштурмбаннфюрера вовсе не соответствует его жесткому, раздраженному взгляду, который он пытался скрыть, глядя на клавиатуру, но промолчал.
