Сталинградская Богородица - Шамбаров Валерий Евгеньевич (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
Наметились очередные сдвиги и в духовных вопросах. В сентябре 1941 г. Сталин разогнал Союз воинствующих безбожников, закрыл антирелигиозные журналы. А в Ленинграде в самый напряженный момент германского наступления к прилетевшему новому командующему, Жукову, обращались многие должностные лица – директора заводов, морское и городское начальство. Обратился и митрополит Ленинградский и Новгородский Алексий (Симанский). Попросил разрешения устроить вокруг города крестный ход с чудотворной Казанской иконой Божьей Матери. Жуков разрешил [31]. Крестный ход не афишировали, проводили ночью – врагов не привлекать, но и своих не «смущать». Но ведь в это же время немцы переменили планы, атаки приостановились!
Но менялась не только политика правительства, менялись сами люди. Они заново учились любви к своему Отечеству. Отбивая в контратаках населенные пункты, воочию видели следы нацистского хозяйничанья. Об ужасах оккупации рассказывали бойцы, выходящие из окружений, бежавшие из плена. Об этом широко оповещала советская пропаганда. Оказывалось, что без Отечества-то нельзя. Какое бы ни было, с какими бы недостатками, оно единственное! Солдаты дрались все более упорно. Все чаще жертвовали собой – заслоняли собой товарищей по роте, оставшуюся в тылу маму, невесту. Заслоняли собой незнакомых старушек и детишек в ближайшей деревеньке за спиной. А ведь тем самым они обретали Высшую Любовь! Ту, о которой говорил Спаситель: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин, 15:13). Любовь, в которой приходит ОН САМ! Поэтому беспросветной осенью 1941 г. перед русским воинством уже начали открываться дороги к грядущим победам…
Впрочем, даже разговоры о победах пока еще могли показаться пустословной болтовней. Германские армии выглядели неудержимыми. В данное время только специалисты могли определить – сдвиги все-таки имеются. Как ни крути, а план «Барбаросса» провалился. От одновременного наступления сразу по трем направлениям гитлеровцам пришлось отказаться. Их вынудили вернуться к классическим схемам ведения боевых действий, сосредотачивать силы на ключевых задачах. Но и такое утешение было слабым. Чему радоваться, если враг и по новым планам бил русских в хвост и в гриву?
Немцы быстро и эффективно зачистили фланги под Ленинградом и на Украине. Теперь войска, взятые с центрального направления, возвращались обратно, к ним добавлялись новые. В составе группы армий «Центр» оказалось уже не две, а три танковых группы, 2-я, 3-я и 4-я. Такой концентрации бронированной техники мировая военная практика еще не знала! Операция получила название «Тайфун» – удар всеми силами на Москву. В ставке фюрера были уверены: война этим завершится. Падение столицы подорвет дух русских, вызовет общий разброд. Развалится вся система железных дорог, завязанная на Москву. Ободрятся и вступят в войну Турция, Япония…
К броску готовились более миллиона солдат, 1700 танков, 14 тыс. орудий, 950 боевых самолетов. Русские силы на данном направлении значительно уступали. В войсках Западного, Резервного и Брянского фронтов насчитывалось 800 тыс. человек, 782 танка, 6800 орудий, 545 самолетов. К тому же немцы запутали советскую сторону своими перетасовками сил. Сталинское командование выискивало и рассылало резервы для прорыва блокады Ленинграда, для восстановления фронта на Дону. А 30 сентября «Тайфун» забушевал в самом центре России. Из района Шостки и Глухова танковые корпуса Гудериана вломились в боевые порядки Брянского фронта. Протаранили их и устремились к Орлу, обходя Москву с южной стороны. Из резерва Ставки наперерез неприятелю был брошен 1-й гвардейский корпус генерала Лелюшенко. Но он явно опаздывал.
Чтобы задержать врага, для ударов по танковым колоннам нацелили истребители ПВО Москвы, 300 бомбардировщиков дальней авиации. В Орле даже высадили воздушный десант – на своей территории, только бы успеть преградить дорогу. Танковых и механизированных корпусов в Красной армии больше не было. Сейчас для таких соединений не хватало техники. Остатки корпусов расформировали на бригады по 50–60 машин. Во время прорыва к фронту прибыла свежая 4-я танковая бригада генерала Катукова. Ее тоже кинули останавливать Гудериана. Силы были очень уж неравными. Но Катуков применил новую тактику, танковые засады. Машины маскировались возле дорог, подпускали колонну немецких танков поближе и расстреливали в слабо защищенные борта. Под Мценском врагов повыбили, заставили попятиться.
Однако 2 октября немцы перешли в наступление не только под Орлом, а еще и под Вязьмой. 3-я танковая группа Гота ринулась вперед от Духовщины, 4-я группа Гепнера от Рославля. Резервы были исчерпаны, подкрепить Западный и Резервный фронты оказалось нечем. Два бронированных кулака прокатились по расположению наших войск и 7 октября встретились. Три наших армии, 37 дивизий, очутились в котле. Да и Гудериана задержали ненадолго. У него в прорыв вслед за танками вливались моторизованные и пехотные дивизии. Догнали подвижные группировки, смяли или обходили узлы, где обозначилось сопротивление. Пали Брянск, Карачев, и образовался второй котел – в него попали еще три армии, 27 дивизий.
И вот сейчас перед страной разверзлась полная катастрофа. На подступах к Москве достраивалась Можайская линия обороны. Не покладая рук трудились сотни тысяч женщин, подростков, пожилых людей. Рылись противотанковые рвы, оборудовались полосы окопов, дзотов. Немцы, кстати, издевались. С самолетов раскидывали листовки: «Русские дамочки, не ройте ваши ямочки, все равно их перейдут наши таночки». И вдруг выяснилось, что листовки недалеки от истины! Ям понарыли о-го-го сколько, но для того, чтобы защищать эту линию, не было войск!
Сталин отозвал из Ленинграда Жукова – он уже приобрел репутацию лучшего военачальника, и его перекинули командовать Западным фронтом, спасать положение. Хотя фронта как такового не было, как и Резервного, Брянского. Уцелели лишь остатки частей почти без техники, без орудий. Для прикрытия столицы войска экстренно выдергивали отовсюду. Разворачивали назад подкрепления, отправленные на юг и к Ленинграду. В тылах поднимали новобранцев, еще находящихся на стадии формирования. Но ведь этих войск еще предстояло дождаться! Чтобы перевезти одну дивизию, нужно полсотни эшелонов. Их надо перегнать через перегруженную железнодорожную сеть. Дивизии надо выгрузиться, дойти от станций до передовой.
Чтобы выиграть время, по Москве и Подмосковью собирали народное ополчение – добровольцев, освобожденных от службы по состоянию здоровья, по возрасту. Вооружали винтовками, какие найдутся на складах, бутылками с горючей смесью. Имеющиеся танки и пушки распределял лично Сталин – поштучно, туда, где нужнее. Батареи зенитчиков отправляли встречать танки прямой наводкой. На передовую послали и курсантов военных училищ. Золотой фонд, без пяти минут командиров! Но доучиваться «пять минут» им уже оказалось некогда. Шли драться и умирать рядовыми. 8 отрядов были сформированы из служащих инженерных управлений и курсантов саперных училищ. Их распределили по 8 важнейшим шоссе. Они создавали зоны сплошного минирования, а при приближении врага подрывали дороги, превращая их в непролазные ямы, нагромождения камней и асфальта.
Впрочем, немалая заслуга в спасении Москвы принадлежала и окруженным группировкам. Они оружия не сложили. Командующий Брянским фронтом Еременко сам повел подчиненных на прорыв. Был ранен, но значительная часть его войск вышла к своим, заняла подступы к Туле. Танкистов Гудериана, разогнавшихся с ходу захватить город, побили и отбросили. Вторая советская группировка, под Вязьмой, несколько дней предпринимала отчаянные контратаки. 12 октября ей удалось пробить коридор, наши части начали выходить из котла. Но и немцы быстро отреагировали, перекинули на этот участок свежие силы, заново перекрыли проход. Тем не менее окруженные армии оттянули на себя 28 германских дивизий. Это ослабило и затормозило ударные клинья, нацеленные на Москву.
14 октября, в праздник Покрова Пресвятой Богородицы, митрополит Сергий (Страгородский) обратился с посланием к москвичам: «Вторгшийся в наши пределы коварный и жестокий враг силен, но „велик Бог земли русской“ – как воскликнул Мамай на Куликовом поле, разгромленный русским воинством. Господь даст, придется повторить этот возглас и теперешнему нашему врагу… За нас молитвы всего светозарного сонма святых, в нашей земле воссиявших» [62]. Поверила ли паства своему архипастырю? Наверное, в большинстве своем… нет. Слишком невероятными, слишком чудесными выглядели его прогнозы. Такими же невероятными, как советские агитационные плакаты.
