Пророчество - Горъ Василий (читать книги .TXT) 📗

Учитель оказался мастером и в науке допроса: не прошло и четверти, как первый монах заговорил. Еще бы - когда Наставник с явным безумием в глазах медленно начал срезать полоску кожи с его правого плеча, то, если бы не кляп, крик орденца услышали бы даже Самир и Боно на Лысой горе… Удостоверившись, что посеревший от боли монах готов к сотрудничеству, Мерион вытащил у него изо рта кляп и, приставив к горлу засапожный нож, поинтересовался судьбой Беаты и ее подруг по несчастью… Захлебываясь слезами и соплями, монах тут же выложил все, что знал: как оказалось, девять раз по девять молодых девиц, не познавших еще мужчину, должны были быть отправлены в столицу Ордена для услады самого Императора. Караван под надежной охраной должен был выйти из дворца на рассвете… А за занавешенным окном комнатенки на ясном, без единого облачка, небе, уже не осталось ни одной видимой звезды!!!

Удостоверившись у второго "языка" в том, что пленный сказал нам правду и без сожаления прирезав обоих, мы с Мерионом почти бегом понеслись к заветному окошку в подвале, но не успели: во дворе громко пропел рог, и к тому времени, когда мы осторожно выглянули наружу, замыкающий обоз отряд монахов уже выходил за еле видимые из окошка Южные Ворота дворца… А вокруг суетилось как минимум пара сотен вооруженных охранников, начисто лишающих нас даже шанса прорваться из дворцового комплекса. Что с боем, что без него… По крайней мере, в светлое время суток…

Мерион, вздохнув, положил мне руку на плечо и, повернув меня к себе, устало буркнул:

- Не расстраивайся, мой мальчик… Мы их догоним! А пока нам надо выспаться - в том состоянии, в котором мы сейчас, мы не опасны даже для привязанной к плетню и обреченной для заклания свиньи… Так что завесь окно и ложись: как стемнеет, мы должны быть готовы… А с Хвостиком все будет хорошо…

- Ну, вот, началось! Мои меня потеряли…- Маша, посмотрев на номер высветившегося на трезвонящем мобильном телефона, тяжело вздохнула и, обреченно нажав на клавишу приема, поднесла телефон к уху… Однако, заметив, как вытягивается ее лицо, я почувствовал, что что-то не так: такого выражения глаз я не видел уже давно… Наверное, с Аниора… Кинув быстрый взгляд на Учителя, я заметил, что подобрался и он, а чувству предвидения и интуиции Мериона я привык доверять больше, чем своим… А когда Маша отключила телефон и подняла глаза, я вдруг понял, что Зло, когда-то оставленное тем, за Вратами, вернулось… Может быть, в другом обличии, но оно снова оказалось в моей жизни. И по моим жилам пронесся жар давно забытого боевого безумия:

- Что случилось? - Спокойный голос наставника немножечко охладил мое сознание, и я разжал сжатые в бешенстве кулаки…

- Какие-то уроды, по-моему, грабят мою квартиру и пытают моих родителей! - ошарашено глядя мне в глаза, ответила ему девушка. - И зачем-то требуют меня! В течение часа… А если я не приеду, то… - тут по ее щеке скатилась слеза, - обещали порезать их на куски!!!

- Не плачь, дочка! - тут же внутренне расслабился Мерион. - Поехали, посмотрим, что там случилось…

- Они сказали, что я должна быть одна! - встрепенулась Маша и с отчаянием в глазах посмотрела на меня. - Что им от меня надо?

- Вот там и разберемся! - не давая девушке впасть в депрессию, усмехнулся я и, встав, протянул ей ладонь. - Одевайся, надо поторапливаться!

Через пару минут грязная, напрочь проржавевшая "шоха" с подмосковными номерами мчала нас по ночному городу, истошно ревя двигателем и стуча "пальцами" при каждом нажатии на "газ". Водитель, меланхоличный парень лет двадцати двух, с застарелыми мозолями на руках и черными каемками от машинного масла под ногтями, довольно быстро разобрался с гаишниками, остановившими нас на площади Гагарина. А вот с пикетом, на этот раз на Профсоюзной, пришлось "делиться": после исполнения обязательной программы младшим сержантом ГИБДД сто рублей поменяли хозяина, и злой, как собака, водитель, чертыхаясь, продолжил движение в сторону Ясенево… Его успокоила только протянутая мной дополнительная "сотка" сверх суммы, обещанной за поездку. Да и то, прощаясь с нами, он, явно сдерживая эмоции в присутствии дамы, завуалировано, но весьма и весьма понятно выразил свое отношение к совершенно охреневшим торговцам полосатой палочкой. На том и расстались…

Мне пришлось немного задержаться у подъезда: Мерион, опершись на его любимую сучковатую трость, вдруг сгорбился, стал еще морщинистее, чем обычно, захромал, закашлялся, потом хитро подмигнул обалдевшей от внезапной перемены Маше и, протянув ей дрожащую от старости ладонь, трескучим стариковским голосом проскрипел:

- Пойдем, дочка! Тебя там ждут!

Девушка вдруг презрительно посмотрела на меня, вроде бы не собирающегося идти вместе с нею, фыркнула, повернулась ко мне спиной, сделала было два шага к дверям подъезда, потом, видимо, подумала и, покачав головой каким-то своим мыслям, вновь повернулась ко мне:

- И что, ты так и будешь стоять тут, как последний трус? А твой дед пойдет защищать меня и моих родителей?

Мерион захихикал:

- Не суди и не судима будешь, Машенька! Ты не смотри, что я весь из себя такой немощный! Я еще очень даже ничего! А этого оболтуса оставь тут: он знает, что делать! Не стой, нам пора! - он легонько подтолкнул девушку к подъезду и, не переставая хихикать, галантно открыл перед ней дверь…

По ступенькам своего родного подъезда я поднималась на подгибающихся от страха ногах и про себя молила Бога, чтобы это все было обыкновенным кошмарным сном… Однако заплеванные стены, затоптанные бычки, осколки пивных бутылок и весь тот мусор, что привычно ложился мне под ноги по пути на четвертый этаж, постепенно отбили и эту призрачную надежду: уж очень все это было реально и привычно… Дойдя до предпоследней площадки перед моей дверью, я еще раз выглянула во двор, где почему-то остался Олег, но разглядеть его в свете тусклой лампочки, все еще не разбитой соседской шпаной, не смогла… Сжав зубы и сдерживая наворачивающиеся слезы, я, как игрушка на веревочке, послушно поднялась еще на один пролет за совершенно спокойным и чему-то безумно довольным Дедом и, оказавшись перед своим звонком, окончательно сникла: меня заколотила нервная дрожь… Однако особенно побояться мне не удалось: поняв, что мы добрались, бесстрашный предок Олега тут же нажал своей широченной ладонью кнопку звонка и снова превратился в неприметного, зачуханного старикашку.