Седьмое правило волшебника, или Столпы Творения - Гудкайнд Терри (электронные книги бесплатно .txt) 📗
– Она – колдунья. Огонь не может застать врасплох такую женщину.
Мать высказала подозрение. Оба это заметил.
– Когда огонь горел уже не очень сильно, мужчины забро–сали его снегом и смогли пробраться через дымящиеся деревяш–ки. И нашли кости Латеи.
Оба вынул из кармана обгорелую кость, протянул матери. Она глядела на это безжалостное доказательство, но так и не взяла его. Удовлетворенный произведенным эффектом, Оба по–ложил свое сокровище обратно в карман.
– Она находилась в центре комнаты, одна рука поднята над головой, будто она пыталась пробраться к двери, но задохнулась от дыма. Люди говорят, что от дыма люди падают, и тогда огонь берется за дело. Видимо, это и произошло с Латеей. Ее свалил дым. И когда она лежала на полу, огонь спалил ее до конца.
Мать пристально смотрела на него, губы ее маленького под–лого рта были плотно сжаты. В первый раз ей было нечего ска–зать. Оба прочитал ее взгляд, в нем не было ничего хорошего. Он мог сказать, что у нее в мыслях. Вернее – кто… Ублюдок, сын Даркена Рала, почти королевских кровей.
Она пошла прочь, ее руки, зловеще сжатые в кулаки, мед–ленно скользнули вниз.
– Я должна идти прясть для господина Тачмана. А ты убери с пола весь этот бардак, слышишь меня?
– Хорошо, мама.
– И еще почини столб, прежде чем я вернусь и увижу, что ты целый день пробездельничал.
Несколько дней Оба потратил на то, чтобы отчистить с пола смерзшийся навоз, но мало продвинулся в своем деле. Холод сто–ял такой, что слой льда только нарастал. Казалось, от него никог–да не избавишься, это все равно что раскалывать гранитные глы–бы или не слушать монументальное распоряжение матери.
У Обы было много домашней работы, и он не мог ее не де–лать. Он поправил столб и починил петлю на двери хлева. Жи–вотным тоже следовало уделить внимание, а еще требовалось переделать сотню небольших дел.
Во время работы он обдумывал конструкцию камина. Его можно будет пристроить к стене между домом и сараем, раз она уже существует. Мысленно он уже подносил к ней камни, строя подобие очага. Он уже присмотрел большой камень, который можно использовать в качестве пода. И все это он тщательно посадит на известковый раствор. Когда Оба что-нибудь обдумы–вал, он вкладывал в это всего себя. И никогда не оставлял нача–тое на половине.
Внутренним зрением он рисовал, как будет удивлена и счаст–лива мать, когда увидит, что он построил. И тогда она поймет, что сын заслуживает уважения. Наконец-то она узнает, что он – стоящий человек. Но до постройки камина ему предстояло сде–лать еще много всего другого.
А пока перед ним маячила знакомая работа. Поверхность смерзшегося навоза напоминала поле битвы. Она была испещрена дырами, выбоинами, где он пытался обнаружить слабое ме–сто – воздушную пробку или вмерзшую солому, – чтобы отко–лоть хотя бы кусок. Когда раздавался треск и возникала трещи–на, его наполняла уверенность, что ему наконец удастся раско–лоть эту внушительную ледяную могилу, но каждый раз его по–стигало разочарование. Оба не ленился, хотя скалывать слой за слоем, понемногу, стальной лопатой, было очень долго.
Неожиданно ему пришло в голову, что человек такой значи–мости, как он, не должен терять время на столь грязную работу. С трудом можно представить, что уборка навоза может быть за–нятием человека, который в будущем станет кем-то вроде прин–ца. В конце концов, он знал, что является важной персоной. Че–ловеком, в жилах которого течет кровь Рала. Прямым потомком, сыном человека, управляющего Д’Харой – Даркена Рала. Во всей округе нет человека, который бы не слышал о Даркене Рале, отце Обы.
Так или иначе, он поставит свою мать перед фактом, кото–рый она от него тщательно скрывала. Но пока он не мог приду–мать, как провернуть это дельце, не открывая ей, что Латея бро–сила ему в лицо эти сведения перед тем, как он вышиб из нее дух.
Запыхавшись от очередной чрезвычайно мощной атаки на смерзшийся навоз, Оба отдыхал, положив запястья на рукоять лопаты. Несмотря на холод, по его спутанным светлым волосам тек пот.
– Оба! – В сарай зашла мать. – Стоишь, болван, бездель–ничаешь, ни о чем не думаешь… Что ты за человек? Оба, ты при–дурок?
Она остановилась. Ее узкий рот сморщился, а нос, казалось наполз на него.
– Мама, я всего лишь перевожу дыхание, – Оба показал на пол, усеянный обломками льда, доказательствами его напряжен–ных усилий. – Мама, я же работал, в самом деле.
Она не посмотрела на пол. Она пристально смотрела на него. Он ждал, уже зная, что ее занимает нечто большее, чем смерз–шийся навоз. Он всегда заранее знал, когда она собирается отыг–раться на нем, чтобы он почувствовал себя дерьмом – как то, на котором он стоял. Из темных щелей и скрытых нор вокруг ма–ленькими черными глазками глядели на них крысы.
Критически обведя его взором, мать достала монету. Она держала ее между большим и указательным пальцами, что долж–но было означать не стоимость, а значение этой монеты.
Оба был немного озадачен. Латея мертва. Поблизости больше нет ни одной колдуньи; никто из знакомых не мог приготовить лекарство для матери или для него. Он покорно протянул ладонь.
– Посмотри на нее, – скомандовала мать, бросив монету ему на руку.
Оба вынес монету на свет и тщательно ее изучил. Он знал: мать ждет, что он увидит нечто необычное, но ничего особенно–го не видел. Поворачивая монету, он время от времени посмат–ривал на мать. Потом также тщательно изучил и вторую сторону монеты, но так ничего и не заметил.
—Да, мама?
—Ничего необычного, Оба?
—Нет, мама.
—У нее нет царапины на ребре.
Оба на мгновение задумался, а потом снова осмотрел моне–ту, теперь уже более внимательно разглядывая ребро.
– Нет, мама.
– Это та монета, которую ты мне вернул. Оба кивнул головой. У него не было причин отрицать это.
– Да, мама. Это монета, которую ты мне дала для Латеи. Но я же сказал тебе, что Латея погибла в огне, и я не смог купить лекарство. Вот поэтому я и вернул тебе монету.
Раскаленный взгляд матери готов был испепелить его, но го–лос прозвучал поразительно холодно и спокойно.
—Это не та монета, Оба.
Оба ухмыльнулся:
—Да нет же, мама.
—У монеты, которую я тебе дала, на ребре была царапина. Вот здесь я ее пометила.
По мере того, как мысли проносились у Обы в голове, улыб–ка медленно сползала с его лица. Он пытался придумать, что бы такое сказать, чтобы она поверила. Не мог же он ответить, что положил монету в карман, а потом достал и вернул другую – ведь у него никогда не было собственных денег. Мать прекрасно о том знала, она бы и не позволила ему иметь их. Она думала, что он, придурок, обязательно их потратит.
Но сейчас у него были деньги. Судьба так распорядилась, что он заполучил все деньги Латеи. Он вспомнил, как в спешке соби–рал монеты, выпавшие из карманов колдуньи, включая и ту, ко–торой только что с нею расплатился. А когда откладывал монету, чтобы вернуть матери, то и не подозревал, что она пометила ту, которую дала ему. И, к сожалению, вернул ей совсем другую.
– Мама, ты уверена? Может, ты всего лишь собиралась по–метить монету… Может, ты забыла.
Она медленно покачала головой:
– Нет, Оба. Я специально пометила ее. Так что если бы ты потратил ее на выпивку или женщин, я бы об этом узнала. По–шла бы, нашла ее и узнала все, что ты делал.
Пронырливая сука!.. Не верить собственному сыну!.. Что это за мать, в конце-то концов!.. Какие у нее могли быть доказатель–ства помимо исчезнувшей малюсенькой царапины на ребре мо–неты? Никаких!
– Но, мама, ты скорее всего ошибаешься. У меня нет денег, ты ведь знаешь. Откуда же у меня может быть другая монета?
– Вот это я и хотела бы знать, – ее глаза были пугающими.
Он с трудом переводил дыхание под ее пронзительным ис–пытующим взглядом. Однако голос ее по-прежнему оставался спокойным:
– На эти деньги я велела тебе купить лекарства.
– Но как я мог это сделать?! Латея умерла. И я вернул тебе монету.
