Дороги Зоны. Герои поневоле - Заваров Дмитрий Викторович (книги онлайн полные версии .TXT) 📗
– Ну что, спасибо, конечно, товарищи врачи… – немного смущенно сказал он. – Пойду я, наверное.
Двое врачей развернулись и ушли. Оставшийся, старый знакомый Шамана, снова махнув рукой, повел сталкера к выходу. Шаман, только что осознавший, что чувствует себя весьма и весьма отдохнувшим, и даже вроде помолодевшим, попытался завести разговор о процедуре, которой только что подвергся, но, разумеется, безуспешно.
В какой-то момент врач, знаком показав, чтобы Шаман оставался на месте, зашел в одну из дверей. Появился он почти сразу, в руках держал какое-то странное оружие. Что это именно оружие, Шаман понял сразу: ствол, приклад, мощный оптический прицел, судя по всему – с функцией ночного видения. Но вот модель определить затруднился. Похоже на «Винторез», но ствол слишком толстый даже для него – сантиметров десять в диаметре.
Врач вручил оружие сталкеру и проводил его до двери на лестницу. Здесь они остановились. Шаман выжидательно посмотрел на спутника. Тот достал из кармана халата блестящую карточку-ключ, протянул ее Шаману и показал пальцем на малоприметную металлическую пластину-валидатор сбоку от двери. А потом развернулся и ушел в темноту.
– Э… спасибо! – спохватившись, прокричал ему вслед Шаман.
Но врач, естественно, не ответил. А вскоре затихли и его шаркающие шаги. Шаман приложил карточку – дверь с тихим гудением открылась. Взбежав по ступенькам, он точно так же открыл вторую дверь и оказался в подвале.
После темноты лаборатории подвал показался Шаману наполненным светом. Он даже выключил фонарь и сразу принялся осматривать подаренное врачом оружие. Дверь за спиной захлопнулась, сталкер присел на пол, прислонившись к ней спиной. Штуковина была похожа на «Винторез» только на первый взгляд. При более тщательном осмотре оружие, конечно, производило удручающее впечатление: толстая труба, расширяющаяся к казенной части, снизу приделана пистолетная рукоять со спусковым крючком, сверху прицел, сзади приклад из изогнутой проволоки. Если бы на конце трубы не имелась дырка – примерно сорок пятого калибра – оружие из лаборатории смело можно было причислить к разновидности фоторужья Шарика из мультфильма «Трое из Простоквашино».
Ночной прицел тоже разочаровал Шамана. То, что показалось в темноте «серьезной оптикой», оказалось старым советским хламом. Сталкер включил прицел, посмотрел через него и остался недоволен.
– Дареному коню в зубы не смотрят, – сказал Шаман и навел оружие на старый сейф, стоящий возле стены.
Он нажал на спуск, но ничего не произошло. Шаман уже хотел высказаться по этому поводу, но тут большим пальцем нащупал сбоку от спускового крючка кнопку, видимо, предохранителя. Шаман отключил предохранитель и снова нажал на спуск.
Минут через пять, когда удалось выбить изо рта и ушей большую часть песка и штукатурки, Шаман смог оценить последствия выстрела. От бетонной стены был отколот изрядный кусок, в проломе торчала арматурная сетка. Шаман поковырял стену пальцем и пошел искать подстреленный сейф, который, вроде бы, отлетел куда-то в сторону выхода – это как раз было по дороге.
Сейф он нашел метрах в пятнадцати, но вначале не узнал. Однако контуры дверцы с замочной скважиной выдали металлический блин, на треть зарывшийся в кучу мусора. Стоя над поверженной жертвой, Шаман еще раз, более тщательно, осмотрел чудо-ружье. Симметрично расположению кнопки предохранителя, с правой стороны спуска обнаружилось колесико с насечками от единицы до двенадцати. Сейчас, судя по указателю, был установлен режим «12».
– Многовато будет, – пробормотал Шаман и скрутил до единицы.
Отойдя подальше, он снова прицелился в то, что осталось от сейфа. На этот раз сталкер подготовился, поэтому успел заметить особенности работы оружия: выстрел не имел никакой отдачи и сопровождался всего лишь тихим свистом. Зато результат был весьма громким, но в этот раз, к счастью, не настолько эффектным: сейф, прогудев набатом, снова улетел в сторону выхода и с хрустом зарылся в груду поломанной мебели.
Шаман с трудом нашел и вытащил на свободное пространство металлический блин, который теперь превратился в некое подобие казана, с аккуратным отверстием посередине. Наличие отверстия очень обрадовало Шамана: все-таки дырка – естественное следствие выстрела. Сталкер погладил ружье по стволу: видимо, ему досталась та самая полумифическая гаусс-пушка, о чудодейственных свойствах которой в Зоне ходили легенды. Прицел, конечно, никуда не годился – но проблема эта решаема, нужно только добраться до ближайшего барыги и прикупить что-нибудь достойное.
Шаман положил «калаш» на многострадальный сейф, перекинул через плечо гаусс-пушку и пошел искать выход. Был соблазн выставить пушку на максимум и тупо расчистить дорогу, но чувство благодарности к немому врачу не позволило реализовать эту задумку – разбив импровизированный лабиринт, он демаскирует вход в лабораторию.
Благородство обошлось Шаману в целый час блужданий по захламленному подвалу. Наконец один из проходов вывел его к двери. Шаман поднялся по ступенькам: тучи давно разошлись, неяркое осеннее солнце светило уже по-вечернему. Сталкер первый раз за весь день посмотрел на часы – начало четвертого. Выходило, что пробыл он в лаборатории никак не меньше пяти часов, что серьезно противоречило его впечатлениям. Долго размышлять над этим феноменом Шаман не стал – чего уж теперь думать? Он протиснулся между стеной и кузовом «КамАЗа», хотел уже завернуть за угол, но резко остановился: с той стороны донеслись голоса.
Глава четырнадцатая,
в которой принимается важное решение
Было холодно. Так бывает в Зоне – внезапно холодает, будто кто-то щелкает выключателем. Самое интересное, что температура может меняться только в каком-то определенном районе: в радиусе нескольких километров наступает настоящая зима, лужи замерзают, даже выпадает снег, но пересекаешь четко очерченную границу, и снова попадаешь в вялотекущую осень.
Так было и сейчас. Ребристые стены контейнера покрывал иней, похожий на какой-то странный мох. Темноту прорезали острые лучи света – солнце било сквозь разошедшиеся сварочные швы, и кристаллы льда нестерпимо искрились. Пахло застарелой прокисшей гарью.
Молодой грел озябшие ладони дыханием. В полумраке он видел хмурые лица друзей. Зубр сидел на корточках, подальше от замерзших стен, лицо его, заросшее бородой, сливалось с темнотой, отчего казалось, что на голове сталкера армейская маска. Мора полулежал у входа, прислонив ухо к щели – прислушивался к голосам снаружи. Над правым глазом чернел свежий кровоподтек – награда за остроумие. Вспомнив недавнюю схватку, Молодой непроизвольно потер отбитый бок и поморщился, когда заныли потревоженные ребра.
– Ну, чего там? – шепотом спросил он.
Мора тихо поднялся и подошел к Зубру, Молодой пододвинулся поближе.
– Короче, так. Главный у этих, – Мора кивнул в сторону двери, – сейчас с кем-то связывался. Ответили ему, что часа через три за нами приедут. Велено ему все наши шмотки собрать в одном месте и не копаться в них. Придурок попытался рассказать, что на нас, кроме снаряги, ничего не было, но его быстро убедили, что, как минимум, один «ключ» у нас был. Видимо, очень серьезная личность нас хочет видеть, потому что гопники быстро скинули все, что наше, и сложили куда-то рядом, вроде как слева от входа, у угла контейнера.
Зубр посмотрел туда, куда махнул Мора. Покачал головой. Молодой мысленно согласился – контейнер крепкий, не подкопаешься. Но все-таки что-то делать было нужно – не ждать же, пока за ними приедут. А приедут, наверное, все те же нехорошие военные.
Снаружи послышалось бреньканье расстроенной гитары, потом хриплый голос затянул песню. Пленники вначале не обратили внимания, но вскоре вынуждены были прислушаться: жизненные коллизии лирического героя песни не могли бы оставить равнодушным даже зомби. В песне пелось о реальном пацане, «любимце дворовой шпаны», который родился с золотым зубом и финкой в руке. Злые мусора практически сразу взяли его на заметку и, как только пришло время, пришили срок – еще по малолетке он загремел на зону (не Зону, а зону). И это несмотря на стенания «мамули-горемыки». Срок пришила суровая «сука-Зинка-прокурорша», которую боялись все на районе. Но после того, как пришила, поняла, что без памяти влюбилась в молодого уркагана-лихача. Она пришла каяться к «мамуле-горемыке», которая ее поняла и простила, потому что у нее было материнское сердце, и благословила выйти замуж за реального пацана. Зинка-прокурорша поехала на Колыму, вызволять любимого, но падла комендант лагеря не дал ей, проехавшей сто тысяч верст, даже «сраного свидания». Тогда она воткнула острую заточку в его черное сердце и сама погибла, расстрелянная бессердечными вертухаями. Реальный пацан, узнав об этом, повесился на полотенце и тоже погиб как герой. Эпилог был неожиданный: мочи ментов-собак, чтобы они тебя не полюбили, потому что пацанам от этого одно горе.
