Истинные цвета - Мортман Дорис (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений .txt) 📗
– Они отнимают слишком много времени! – пожаловалась одна девушка.
– Когда Вермеер нуждался в деньгах, он заканчивал картину за считанные часы. Так же и Рембрандт. А знаете почему? Потому что у них было очень мало постоянных клиентов. То же самое ждет и вас, друзья мои.
Он помолчал, дожидаясь, пока студенты усвоят то, что он сказал. Они молоды и верят, что рисуют ради искусства. Эзра Эдвард Кларк был, однако, реалистом и на своем собственном горьком опыте убедился, что искусство – это профессия и, как в любой профессии, хорошо оплачиваются лучшие, середняки могут как-то существовать, а на слабых никто и внимания не обращает. После исчезновения любовницы Эзры, Сони, он решил продать несколько своих работ в надежде, что сумеет собрать деньги на ее поиски. К сожалению, эти работы оказались не лучшими, и Кларк получил за них намного меньше, чем за прежние.
Пережитое привело его к выводу, что студенты должны знать коммерческую цену своих работ. Критикам это не нравилось, но Кларк считал полезным готовить студентов к реальной жизни.
– По мере роста конкуренции ваш талант тоже должен развиваться, – продолжил он. – Надо уметь делать работу быстро и хорошо – с вдохновением или без него. В противном случае за вас это сделает кто-нибудь другой.
Изабель находила занятия Кларка утомительными, но интересными. Скай ненавидела и занятия, и самого Кларка.
– Какого черта он заставляет меня писать по картине в день, если нужно еще сделать другие задания, поработать в кафе, чтобы заплатить за квартиру, и наконец, мне необходимо время, чтобы отыскать мужчину своей мечты!
– Мужчина твоей мечты подождет, – сказала Изабель и, сняв с себя униформу официантки, устало рухнула на постель.
– Ну да, тебе легко говорить, – возразила Скай. – Ты не такая богиня секса, как я, и не знаешь, что такое неудовлетворенная страсть.
Застонав, Изабель уткнулась лицом в подушку.
– У Кларка наверняка это тоже проблема, – сказала Скай.
– И как ты пришла к такому выводу?
– А ты сама посуди. Картина в день. На этой неделе такой-то стиль, на следующей – другой. Делай больше. Делай лучше. Это явный признак скрытой неудовлетворенности.
– Должно быть, ему недостает любви, – предположила Изабель. – Я слышала, что он до сих пор страдает из-за той женщины.
– Ага, из-за Сони.
– По слухам, она часто надолго уходила из дома. Может, у нее был с кем-то роман?
– Вполне возможно. Или же она проходила реабилитационный курс лечения в больнице.
– Не исключено, – поразмыслив, согласилась Изабель. – Я имею в виду – после того, что она пережила при нацистах.
– Мои родители пережили такой же ад в Аушвице.
– Какой ужас! – Изабель не могла найти слов.
– Да, ужас, – мрачно подтвердила Скай. – Пожалуй, мои старики тоже исчезли, как и Соня. Только они ушли в себя.
– Что ты имеешь в виду?
– Они отказываются об этом говорить. Они воздвигли между нами стену: с одной стороны я, с другой – они.
– Один раз они это уже пережили, – возразила Изабель. – Зачем заставлять их переживать все заново?
– Затем что если они не будут напоминать миру о прошлом, – сверкнув глазами, ответила Скай, – это случится снова!
Изабель изучала одновременно три курса и работала сразу на двух работах, но тем не менее была довольна жизнью. Ей нравился Нью-Йорк с его бешеным темпом жизни и странными жителями. Ей нравился Вест-Сайд с его старыми зданиями, бутиками и винными погребками. Ей нравилась Скай с ее уникальным сочетанием показной эксцентричности и душевности. И наконец, пусть в первом семестре обучение и сводилось в основном к тесту на выживание, Изабель нравилось заниматься у Эзры Эдварда Кларка.
– Это все потому, что ты ходишь у него в любимицах, – говорила Скай, когда Изабель пыталась защищать Кларка. – А ведь он такой деспот, что к концу учебного года в его классе останемся мы двое.
Действительно, многие из тех, кто начинал заниматься у Кларка, уже бросили учебу. Наиболее терпеливые, впрочем, стали плодовитыми художниками. В их числе оказались и Изабель, и Скай.
Едва Кларк позволил им работать в своей манере, как Скай обнаружила, что теперь ей легче выполнять еженедельную норму. Глядя на своеобразную внешность девушки, можно было предположить, что ее потянет к авангарду, но она отдавала предпочтение психологическим портретам.
– А вы пессимистично настроены, мисс Штраус, – говорил Кларк. – Все ваши герои чем-то опечалены.
– Жизнь не всегда бывает веселой, мистер Кларк.
– Что ж, согласен. – Эзра выставил в ряд все пять ее портретов. – Ваша работа напоминает мне о творчестве одного из идолов моей юности, Эрнста Людвига Кирхнера. Он тоже предпочитал грубую правду красивому обману. В наши дни один из художников, Люциан Фрейд, внук Зигмунда Фрейда, тоже, кажется, разделяет ваше мнение о том, что задача художника не утешать зрителя, а шокировать его.
– Думаю, что моя задача заключается лишь в том, – возразила Скай, – чтобы писать так, как я чувствую.
Кларк пристально посмотрел на молодую женщину, и на его губах появилась одобрительная улыбка.
Если работы Скай приятно удивили Эзру, то о полотнах Изабель этого сказать было нельзя. Кларк почти с самого начала угадал в ней редкостную способность передавать свои ощущения с помощью зрительных образов. Однако, по мнению учителя, ученица за время учебы не особенно продвинулась вперед.
– Бросьте вызов природе, – говорил он. – Вы всего лишь переносите на холст то, что вас окружает, а вам надо двигаться дальше.
– Я и хотела бы, – отвечала Изабель, – но не знаю как. Эзра научил ее некоторым приемам.
– Лежа в затемненной комнате, закройте глаза и полностью расслабьтесь. Старайтесь ни о чем не думать. А когда войдете в контакт с собственной душой, пишите то, что чувствуете.
Постепенно картины Изабель становились более образными, более яркими. Однако вместо похвал она слышала от Эзры одну лишь критику.
Изабель уже стала считать, что вместе с тетей Флорой, Сибил и Мирандой переоценила свои способности и что ей никогда не достигнуть высот творчества.
А Кларк впервые осознал, что помогает рождению исключительного таланта.
Глава 11
Прежде чем Изабель обратила на него внимание, прошел целый месяц. И неудивительно – весь этот месяц Изабель привыкала к обнаженной натуре. По непонятной причине нагота ее смущала. Она до последнего пыталась игнорировать курс обнаженной натуры, но Кларк чуть ли не силой заставил ее посещать эти занятия.
Сначала перед студентами позировали женщины, что значительно облегчало задачу, а вот в то утро взору Изабель во всей своей красе предстал крупный «самец». До сих пор Изабель не доводилось видеть раздетых мужчин, и она как-то разом смешалась.
– Относитесь к нему как к натюрморту во плоти, – прозвучал сзади чей-то баритон.
Изабель обернулась. Обладателем баритона оказался стоявший за соседним мольбертом молодой человек в белой майке, потертых джинсах и ковбойских сапогах, чья улыбка была так обворожительна, что Изабель удивленно распахнула глаза:
– Прошу прощения?
– Меня зовут Коуди Джексон.
Он протянул руку, и Изабель едва ли не со страхом ее пожала. Сердце ее бешено колотилось, ноги дрожали.
– А меня – Изабель де Луна. Я из Санта-Фе. Он кивнул и поднял вверх большие пальцы рук.
– Я и сам из соседнего леса. Дюранго, штат Колорадо. Глаза его были голубыми, как воды Средиземного моря, а волосы светлыми, как песок в Пальме. Квадратный подбородок с ямочкой выдавал в Джексоне уроженца юго-запада.
– Если вы не в настроении работать, то сходите пообедайте! – вдруг прервал их диалог преподаватель, маленький лысый Люсьен Фитцсиммон.
– Прекрасная идея, Фитц! – выпалил Коуди. Схватив блокнот Изабель, он взял ее под руку и, не успел Фитцсиммон среагировать, как оба уже были на улице.
– Вы с ума сошли! Он же теперь нам житья не даст!
