Земляничный год - Михаляк Катажина (книги хорошего качества txt) 📗
Через полчаса, уже отправив анкету, девушки, с чашками уже остывшего чая в руках, с каким-то оттенком безнадежности смотрели кулинарную передачу, хотя ни одна, ни другая особыми талантами в кулинарии не отличались. Что само по себе неудивительно: ведь готовить им обеим было не для кого.
– Как Горошинка? – Иза похлопала подругу по чуть округлившемуся животику. – Толкается?
– Да-а… помогает мне чистить от снега дорожки…
– Папочку для нее нашла?
– Нет. Я же не беру в рот – а это «важьно».
– Эвка! Ты теперь мне до конца жизни будешь припоминать этого придурка?! Я же не отрицаю, что мужик совсем бесстыжий. Выкладывать свои фото в интернете – и такие тексты писать… а знаешь, кто бы тебе подошел?
– Ой, пожалуйста, только не Плюй.
– Витек.
Эва подавилась чаем.
– Витек? Какой еще Витек? – спросила она удивленно.
– А тот спаситель. У него все на лице было написано. Ой, если бы он так на меня смотрел… Эй, а ну-ка, посмотри на меня! «Что за Витек, какой еще Витек!» Говори! Рассказывай! Ты, значит, скрываешь от подруги такую супер-пупер-важную новость?! Говори, а то я нервничать начинаю!
– Да нечего особо рассказывать. Оказалось, что он приятель Анджея…
– Не хочу слушать ни про каких Анджеев – только о тебе и Витеке!
– Ну… мы встречаемся. Раз в неделю, иногда чаще. Он работает в окрестностях Урли, поэтому приезжает, когда есть возможность и я дома.
– И?..
– Ну и ничего. Приезжает, а потом – через час, иногда два – уезжает. И все. Хороший друг. И человек хороший. Такой, знаешь… правильный, насколько я могу судить. Заботится обо мне. Как Анджей…
– Опять ты за свое. То есть я так понимаю, что Витек – это само совершенство, у которого есть только один-единственный недостаток: он не Анджей. Ты когда-нибудь вообще вылечишься от него?!
Эва молчала.
Ну что она могла ответить подруге?
Что каждый раз при виде Анджея сердце у нее рвется ему навстречу?
Что каждый раз, когда она видит его вместе с Каролиной, ей либо нестерпимо хочется плакать, либо она скрипит зубами от злости, зависти и грусти?
Хотя надо признать, что вместе она их видит нечасто, надо отдать Каролине и Анджею должное: они не афишируют свои отношения, не выставляют их напоказ, не пихают свое счастье Эве под нос. Но ей достаточно просто знать о них – а уж дальше работает ее неутомимое воображение.
Вчера Эва повторила «сеанс красоты», который когда-то устроила ей Каролина, – но теперь в собственной ванной и собственными силами. Подкрутила волосы, нанесла деликатный макияж, вытянула со дна шкафа маленькое черное платье, которое в свое время принесла ей Иза, даже надушилась чудесными духами «Бэби Долл», которые подарил ей на день рождения Анджей. И…
Уставилась на результат своих усилий со смесью гордости и жалости.
– Если бы я выглядела так хотя бы год тому назад, может быть, мне удалось бы… – шептала она своему отражению. – Может быть, я бы смогла его заполучить… А теперь могу не обращать внимания на зеркало: Витольду же достаточно моей внутренней красоты.
Она понимала, что по отношению к этому человеку ведет себя подло и несправедливо.
Она знала, что обманывает Витольда, встречаясь с ним и одновременно мечтая о другом мужчине.
И… ничего не могла с этим поделать.
– Ну… время и потеря надежды в конце концов могут вылечить любую любовь, – произнесла она наконец скорее для себя, чем для Изы. – Приедешь в сочельник?
Неожиданная смена темы слегка озадачила подругу.
– Куда? В дом твоего отчима? – Иза сделала большие глаза, потому что никто в здравом уме и рассудке не поехал бы добровольно в сочельник к Ромуальду Л.
– Нет! – скривилась Эва. – Слушай, я же добилась своего! Я храбро отказалась от «сочельник, разумеется, как всегда, у нас!». Только представь: этот чудесный, самый лучший вечер в году – без бесконечных требований и претензий пана Ромуальда, без кислых мин его многочисленных родственников, без их вечных скандалов и ссор… без криков уже через пару часов общения «за какие грехи?!» и «ноги моей больше не будет в этом аду!» Изка, первый раз в тишине и радости, в окружении тех, кого люблю и кто любит меня, жалко, что не всех… я сяду за стол, разделю с Пепси, Растяпой и Тосей облатку, спою соло все колядки и гимны, а потом сама себе подарю подарок, о котором всегда мечтала. И не будет никакой суеты и нервов. А подарок… это будет не мыло, которое не мылится. Не блузка, которую год назад подарили сестре. Не поясок, который нельзя носить – разве что коня запрягать. И не кулинарная книга, которых у меня и так пять штук, хотя все прекрасно знают, что я не готовлю, да и в любом случае одной мне бы точно хватило…
– Ну ладно, ладно, что ты получишь?! – Иза слегка тряхнула Эву за плечо, потому что, когда ту иногда начинало нести, ее было трудно остановить.
– Я получу… радиобудильник!
Иза онемела.
После такого предисловия она ожидала услышать ну как минимум «порш»-«кабриолет». А тут – радиобудильник…
– Эвка! Да если бы ты хоть полсловом обмолвилась – я тебе этот радиобудильник подарила бы в прошлом году! А так пришлось дарить…
– Колготки. Очень полезный подарок, – улыбнулась Эва. – Понимаешь, меня ведь никто никогда не спрашивал, чего бы я хотела, а у меня на самом деле довольно скромные потребности и желания. Вот, например, хочу, чтобы утром меня будила музыка, а не дурацкий сигнал мобильника.
Иза закрыла лицо руками.
Нет, ее подруга временами была просто непостижима…
– Раз уж ты сама собираешься исполнить мечту всей своей жизни, есть что-нибудь еще, что ты хотела бы от меня получить в подарок под елочку?
– Есть! Купи мне стиральную машинку с сушилкой!
Иза стукнула ее подушкой.
Эва не обманывала: «Ягодное лето» действительно имело оглушительный успех – по мнению читательниц. Потому что рецензии маститых строгих критиков, не говоря уже об отзывах на просторах интернета, где каждый анонимно может кинуть свой комок грязи и в автора, и в саму книгу, были разные.
Эва не показывала таких рецензий Каролине.
Достаточно было ее собственных переживаний.
Но одна из таких рецензий, в которой «Ягодку» назвали «литературой для кухарок», переполнила чашу ее терпения.
Она влетела в кабинет Анджея и сунула ему журнал прямо под нос. В глубине души он даже порадовался, что не в лицо.
– Ты только полюбуйся, полюбуйся, что они пишут! Это хорошая книжка! Она очаровательная и теплая! Она рассказывает о любви и мечте! А они… они пытаются превратить ее в клоуна для кухарок! Не говоря уже о том, что кухарок тоже обижать нельзя…
– Слушай, раз степень магистра в наше время можно купить за пару злотых – скоро у нас кухарки будут образованнее этих магистров, – попробовал пошутить Анджей.
– Не меняй тему! Мне до этих магистров-недоучек нет никакого дела! Ты посмотри, что с моей обожаемой «Ягодкой» творят эти рецензенты, с позволения сказать!
– А зачем ты обращаешь внимание на каких-то графоманов? – удивленно поднял брови Анджей.
– Графоманов?!
– А ты думаешь – кто пишет эти рецензии? Думаешь, у писателя, настоящего, выдающегося писателя будет время и желание поливать грязью другого писателя? Так я тебе отвечу: нет, не будет он этим заниматься. Потому что нет у него на это ни времени, ни желания. Потому что он либо пишет очередной шедевр, либо встречается с читателями в «Эмпике», либо только-только закончил работу над книгой и еле ноги таскает от усталости. И смотреть не может в сторону компьютера. А вот у графомана времени хватит на все. И на псевдолитературную чушь, которую понимает только он сам, и на поливание помоями тех, кому что-то удалось. Ты ведь эту дрянь не показываешь Каролине, я надеюсь? – встревожился он вдруг.
– Ну что ты! Она бы точно сломалась и не написала бы ни единой строчки. Хватит и того, что я сама это вынуждена читать!
– Эвусь, ты не принимай близко к сердцу, – попытался ее успокоить Анджей, которому в глубине души было так же неприятно, как и ей, но которого в то же время ее горячность забавляла. – Слушай, у меня есть знакомая, такая, знаешь, литературная дама. Литературная с большой буквы Л. Писательница. Но несостоявшаяся. До совсем недавнего времени не было месяца, чтобы она не прислала мне очередную рукопись с требованием немедленно издать этот шедевр. И не только мне она их присылала. Она пыталась пробиться во все издательства на нашей планете со своими «нетленками», но никто так и не соблазнился искусством этой великой писательницы.
