Государственная измена - Платонов Олег Анатольевич (читать книги полные TXT) 📗

Как справедливо отмечал начальник Аналитического управления КГБ СССР Н. С. Леонов, ни один из представителей партийно-государственного руководства не использовал свое влияние для того, чтобы направить своих отпрысков по пути партийно-государственной карьеры. По их далекому от державной точки зрения мнению, карьера эта представлялась опасной и бесперспективной. Модным и почти поголовным увлечением стало направлять своих детей за рубеж в дипломатические представительства. Сын Брежнева Юрий был торгпредом в Швеции, сын Громыко — советником-посланником в Англии, сын Андропова работал в МИДе, а потом — послом в Греции [121]. Такая же картина наблюдалась и во втором, и в третьем эшелонах партгосаппарата. Мелкие душонки рождали и воспитывали себе подобных, их жизненные интересы ограничивались только личным благополучием. Начиная с 50-х годов сложился многочисленный клан подобных людей, лишенных национального сознания, враждебных патриотизму, ведущих завистливую, потребительскую жизнь, зацикленных на погоне за вещами и благами. Эти люди несли в себе менталитет, резко отличающийся от русского. Стяжательство, презрение к Родине, готовность изменить ей из выгоды превращали их в отщепенцев Русского народа. По своему отношению к России они ничем не отличались ни от еврейских большевиков, ни от позднейших космополитов.

Документы, доклады, выступления для Брежнева и некоторых других членов Политбюро готовились двумя группами приближенных лиц, преимущественно космополитической ориентации (не менее половины из них были евреи), среди которых особо следует назвать: А. Александрова-Агентова, Г. Э. Цуканова, В. Загладина, Г. А. Арбатова, Н. Н. Иноземцева, Е. М. Примакова, А. С. Черняева, А. Н. Яковлева, С. А. Ситаряна, Б. М. Сухаревского и др. В их числе особо выделялись ярый приверженец и защитник сионизма Бовин [122], а также сторонник идеи мирового правительства, пропагандист космополитизма, агитатор «манифеста Эйнштейна—Рассела» Г. Шахназаров. Негласным вождем брежневских «спичрайтеров» был Ю. В. Андропов.

Это были, как правило, люди, антирусски настроенные, видевшие в отечественной истории сплошную черную дыру, презиравшие русские национальные традиции и обычаи. Симпатизируя западному образу жизни, они всяческим образом протаскивали его идеи, сначала популяризацией так называемой теории конвергенции, взаимосближения двух систем, а затем под видом концепции «общечеловеческих ценностей» (из нее позднее выросло горбачевское «новое политическое мышление»). Близко знавший их В. Афанасьев писал об одном из этих деятелей: «Георгий Арбатов — академик, директор Института США и Канады, друг Киссинджера, советник и Брежнева, и Горбачева, и Ельцина. Большой недруг Советской армии и военно-промышленного комплекса. Да, он друг Америки. А России? До сих пор не могу однозначно ответить на этот вопрос. Многое в нем настораживает» [123]. Позднейшие события с полной ясностью определили позицию Арбатова как агента влияния США. В предисловии к его мемуарам, изданным в США, заместитель госсекретаря Талбот откровенно признает, что господин Арбатов стал другом Америки с 70-х годов. Созданный Арбатовым в 1967 году Институт США, состоявший в значительной степени из отпрысков партийных и советских чиновников (недаром его называли «позвоночным», т. е. на работу принимались только по звонку «сверху»), стал центром собирания антирусских сил и подготовки антипатриотических кадров [124]. В 1978 году Г. А. Арбатов лоббировал для США выгодный американцам проект «Северное сияние», который предусматривал постройку крупного газопровода из Западной Сибири до Архангельска и Мурманска, где предполагалось соорудить заводы по сжижению газа и отправке его на специальных танкерах в США. Российские специалисты доказывали, что в условиях агрессивной среды Севера основные сооружения планировавшегося газопровода должны были прийти в полную негодность как раз к тому времени, когда стоимость газопровода была бы оплачена поставками газа в США. России в наследство остались бы только разрушенная экология трассы, опасно изношенные трубы и компрессоры станции на грани остановки. К счастью, тогда этот проект удалось отклонить [125].

Документы, подготавливаемые помощниками-космополитами Брежнева типа Арбатова, Бовина или Иноземцева, с научной точки зрения являлись откровенной халтурой, созданной безответственными людьми с полным безразличием за судьбу государства, благу которого они должны бы были служить.

Составленные по определенной схеме, эти документы представляли собой набор привычных штампов. В них совершенно отсутствовал анализ. Зато в обязательном порядке заявлялось о «загнивании» капитализма и приводились липовые данные о «процветании» страны, «благосостоянии» трудящихся. В своем кругу помощники Брежнева не стеснялись смеяться над этой своей «работой». Тем не менее, когда речь заходила об их западнических, антипатриотических пристрастиях, их отношение к подготовке материалов становилось другим. С особой ненавистью помощники-космполиты относились к Сталину, постоянно стремясь ошельмовать и его национальную русскую позицию.

В 1965 году подготавливалась речь Брежнева в связи с празднованием 20-летия Победы над Германией, в которой упоминалось о «видной роли» Сталина в Великой Отечественной войне. В проект доклада к XXIII съезду КПСС вносятся положения о «волюнтаристских извращениях Хрущевым истории КПСС и социалистического строительства в СССР», о «субъективном отношении Хрущева к Сталину».

Сведения о готовящейся «реабилитации» Сталина с помощью помощников-космополитов проникают в Восточную Европу, а оттуда на Запад. Как по команде в Москву направляются разного рода протесты и предостережения от югославского руководства и европейских компартий, от Кадара, Гомулки, Дубчека и ряда западных политиков. В печати зарубежных стран идет явно организованная из одного центра кампания против России, французские и итальянские коммунисты грозятся отозвать свои делегации с XXIII съезда, если Сталин будет «реабилитирован». Не без участия тех же помощников-космополитов на имя Брежнева было организовано письмо деятелей науки и культуры, в котором выражалось «беспокойство» по поводу предстоящей «реабилитации Сталина». Подписали это письмо 25 представителей интеллигенции малого народа, и среди них академики П. Л. Капица, И. Е. Тамм, М. А. Леонтович; писатель К. Г. Паустовский; народные артисты О. Н. Ефремов, И. М. Смоктуновский, Г. А. Товстоногов, М. И. Ромм.

И зарубежные, и внутренние враги Сталина требовали, чтобы его деятельность была показана только в отрицательном смысле. В слепой ненависти к «диктатору» они, по сути дела, предлагали переписать историю России, игнорируя тот безусловно положительный вклад, который внес Сталин в разгром чудовищных еврейских большевиков, победу в войне с фашистским монстром Запада, возрождение русской государственности и возвращение Русскому народу прежних державных прав. Впрочем, именно этот вклад больше всего и не устраивал как зарубежных ненавистников России, так и советскую интеллигенцию малого народа, чувствовавших свою кровную и духовную связь с еврейскими большевиками.

В результате космополитического, антирусского нажима за несколько дней до съезда соответствующий раздел доклада был изменен и все объективные оценки Сталина были изъяты. На этом настояла большая часть Политбюро, и прежде всего Суслов, Мазуров, Пономарев, Подгорный. В докладе имя Сталина упоминалось только один раз, и то в дореволюционный период. Проблема «наследия Сталина» не поднималась вообще, как будто ее и не существовало. Таким образом, проявилась идейная и политическая слабость партийного руководства страны.

Тем не менее после съезда запрет на упоминание имени Сталина в печати был снят. В ряде книг, статей и кинофильмов (например, в фильме о Великой Отечественной войне «Освобождение») его роль в жизни страны освещается более объективно.