Хирург на районе (Записки районного хирурга) - Правдин Дмитрий (книги полностью TXT) 📗
— Похоже, здесь, — сказал водитель, останавливаясь рядом с толпой.
Мы с фельдшером вышли из машины.
— Не ходите туда! — закричала женщина, что стояла ближе всех к нам. — Там Мишка Сохатый, убийца!
— Что Мишка? — не понял я.
— Мишка там Сохатый, он убил их, — начал объяснять небритый мужик в мятом пиджаке. — Он уже 15 лет отсидел за убийство, вот только весной выпустили! Опять за свое принялся! Катьку и Петьку Ващековых порешил!
— Так он что, там? С убитыми? — догадалась фельдшер.
— Да, там! — подтвердил мятый. — Когда он их резал, те так орали, полдеревни сбежалось!
— А почему вы его не обезвредили? — спросил я.
— Так мы милицию вызвали! Милицию и «скорую»!
— Значит, вы слушали, как их там резали, и ждали милицию, да? — Я обвел глазами толпу, у многих в руках были колья, но в глазах стоял страх.
— Мы милицию вызвали, — повторил небритый, отводя глаза.
— Ладно, пойду посмотрю, чего там. Дайте чемоданчик.
— Доктор, не ходите, давайте милицию подождем! — предложила фельдшер.
— Во, во! — поддакнула ближняя женщина. — Сами одни не ходите, Сохатый убийца! Ему человека убить раз плюнуть! Его все мужики вона боятся!
— Пойду посмотрю! — упрямо повторил я. — Может, кто живой еще! Когда эта милиция приедет?
Перехватив чемоданчик у фельдшера, я быстрыми шагами направился к дому. Толпа загудела как растревоженный улей.
— Доктор, осторожней, у него нож! — донеслось до меня.
Я отворил калитку и очутился в небольшом дворе.
В углу, в луже крови, валялась мертвая собака. В центре громоздился большой бревенчатый дом с огромной верандой. Тишина. Я поднялся по лестнице. У входа, скрючившись, лежал молодой мужчина. На белой майке, под левым соском алело большое пятно. Пульса не было. Я перешагнул труп. В двух метрах от мужчины распростерлась красивая женщина лет тридцати. Я присел возле нее и осмотрел. Идентичная рана — под левой грудью, на розовой блузке кровавый знак, но пульс был, хоть и слабый. «Жива! Видимо, ее пышные перси смягчили удар».
— Э, а ты кто? — услышал я пьяный голос у себя за спиной.
В метре от меня за столом сидел здоровенный пьяный мужик в синей рубахе. Руки и открытая волосатая грудь синели от татуировок. При желании он легко мог дотянуться до меня. Странно, что я его сразу не заметил. В руках амбала блестел длинный охотничий нож, которым он неспешно нарезал кровяную колбасу. На столе стояла початая бутылка водки и граненый стакан. Похоже, именно этим ножом мужик бил чету Ващековых.
— Я хирург, вызвали меня, — ответил я настолько спокойным голосом, что и сам удивился своему бесстрашию.
— А-а-а, — многозначительно протянул убийца. — Хирург! Уважаю! Хошь водки, лепила?
— Нет, не хочу. Это ты их?
— Я!
— А за чем?
— За дело!
— И женщину за дело?
— И ее тоже. Давай хлопнем! Водка настоящая, а то все самогон да самогон.
— Нет, женщина еще жива, ей нужно срочно в больницу!
— Смотри, не привалил сразу, ща добью! — громила схватился за нож и начал подниматься со стула.
— Не надо! — крикнул я. — Зачем тебе, добьешь — пожизненное дадут.
— Так и так посадят, я же рецедэ!
— Ну, может, пожизненное не дадут?
— Да? — уголовник почесал лоб и сел на место. — Может, ты и прав, забирай ее.
Я выскочил наружу и крикнул:
— Эй, кто-нибудь! Помогите, женщина еще жива, нужно отнести ее в машину.
— А Мишки там нет? — спросил мятый пиджак, боязливо выглядывая из-за забора.
— Тута я! — подал голос рецидивист и, выдохнув, перелил в себя стакан водки. — Что земеля зассал? Иди, помоги хирургу, больше никого не трону!
— Слушай, — обратился я к Сохатому. — Мишка, зайди в дом, тебя народ боится.
— А то! Гы-гы-гы!
— Ну, зайди, мне одному не с руки ее тащить!
Мишка налил еще водки, крякнул, закусил колбасой и вошел в дом. В ту же секунду из калитки ко мне бросилось человек пять добровольцев. Я указал на женщину, они подняли ее и понесли к «скорой».
— Ух! — крикнул Сохатый, высовываясь из-за двери. — Ух! Я вам сейчас! Гы-гы-гы!
— Все! — сказал я. — Бывай, Сохатый!
— Бывай, док! А ты смелый парень! А ежели б я тебя ножичком пырнул, что тогда?
— А за что? Я тебе вроде ничего плохого не сделал?
— Ну да! Не сделал! Ладно, иди, спасай Катьку!
— Доктор, я так за вас испугалась! — произнесла фельдшер, когда я сел в машину. — Хорошо, что все обошлось! Люди говорят, этот Сохатый полный отморозок! Как вы его только не испугались?
— Да и сам не знаю. Соединитесь по рации с больницей, пусть срочно собирают оперблок, у нее, похоже, ранение сердца.
Когда мы выезжали из деревни, навстречу шла милицейская машина. «Это ж сколько пришлось бы их ждать?» — подумал я.
Женщину спасли. Действительно оказалось ранение сердца. Нож, пробив немаленькую молочную железу, повредил перикард и ранил сердце по касательной. Отверстие в сердечной сумке было достаточное, поэтому тампонада не наступила, вся кровь истекала в грудную полость. Опоздай мы на полчаса — женщина погибла бы от кровотечения. А так все обошлось: сердце зашили, кровопотерю восполнили — жить будет!
Как потом оказалось, супруги Ващековы держали большое хозяйство: и огород, и магазинчик. У них водились деньги, не ахти какие, но, по меркам голодной деревни, приличные. Сохатый жил по соседству, занял у них как-то триста рублей (на современные деньги) и забыл отдать. А сегодня пришел попросить водки — самогон надоел. Хозяин поначалу не захотел давать, напомнив про долг. Мишка разозлился и убил ни в чем не повинную собаку. Тогда Катя, испугавшись, принесла водку, чтобы Мишка ушел. А муж ее начал выговаривать уголовнику… И пал.
Сохатый понял, что снова пойдет в тюрьму, и стал куражиться. В бега не подался, а сел за стол и принялся поминать покойников в их же доме и их же водкой.
Я видел Сохатого в зале суда, когда выступал свидетелем. Убийца был абсолютно спокоен, чувствовалось, что он ни капельки не раскаивается в содеянном. Он даже улыбнулся и подмигнул, узнав меня.
Присудили ему 20 лет лагерей (хотя прокурор просил пожизненное): все-таки учли, что Катя осталась жива.
Вот такие типы стали попадаться все чаще. А чему удивляться, если в деревнях даже участковых милиционеров нет, все разбежались. Вот заведется такой сохатый, и вся деревня от него стонет, пока или он сам кого-нибудь не убьет и не сядет, или кто-нибудь из своих его не приговорит.
Леонид Шаров, 30 лет от роду, работать не желал принципиально, он слыл философом. Где-то Леня читал, что древнегреческий философ Диоген жил в бочке и пренебрегал всеми человеческими благами. Говорят, что, когда завоеватель Александр Македонский добрался до тех мест и предложил Диогену все чудеса и сокровища мира, знаменитый философ попросил его только об одном:
— Отойди и не загораживай мне солнце!
Леня считал, что в нем есть нечто от Диогена. Не знаю, как с этим было у древнего грека, а философ местного разлива Шаров любил и пожрать, и самогона выпить. Выпьет, пожрет и лежит на печи, философствует. Славно!
Да только выпивка и еда на дороге не валяются. Его мать получала пенсию по старости и по инвалидности — да много ли положено бывшей доярке? А отец давно умер.
Мамка по хозяйству хлопотала, еле передвигая разбитые ревматизмом ноги, а Леня — философствовал сутки напролет. Все бы ничего, да запросы у парня возросли. Умственный труд, он калорий много расходует, пополнять надо, а как? Пенсия не резиновая. И придумал Ленька тогда одалживаться у соседа своего, Егорыча, но так, чтоб тот не знал.
Егорыч в свое время преподавал в школе физкультуру и начальную военную подготовку, затем разочаровался в педагогике и ушел на вольные хлеба. Понабрал кредитов и занялся фермерством. Пока у него ничего не получалось, он ходил мрачный и раздражался на все. А тут начал примечать: то кролик пропал, то курица, то дрова из поленницы испарились. Сел он ночью в засаду — и поймал Леню Шарова. Поймал, да и отсек ему руку топором. Натурально, вырубил ударом в челюсть, затем подтащил обмякшего философа к чурке, хотел сперва ему голову отрубить, да передумал, а положил Ленину руку — левую — и вдарил по ней топором.
