Судьбе наперекор… - Лукина Лилия (читать книги без .txt, .fb2) 📗
— Павел,— тихонько сказала я.— Я не знала, что она приемная. Думала, что Нина Максимовна просто очень поздно ее родила.
— Для меня это ничего не меняет,— совершенно спокойно заявил он.— Знаешь, Лена, я всю жизнь о такой, как она, мечтал. Разве ты не заметила, как она на мамулю похожа? Это мое! Понимаешь? Мое! И она будет моей женой! Даже если для этого мне придется свернуть горы! — его глаза решительно блеснули.
— Горы, Павел, это для тебя ерунда... А вот она сама... — задумчиво сказала я.— Ты что, не видишь, что у этого ребенка за ее детскостью и улыбчивостью скрывается железный характер. Может быть, она еще сама этого не понимает, но только ее переубедить будет гораздо сложнее, чем горы ворочать.
— А я работы никогда не боялся,— улыбнулся он, посмотрел на часы и, кивнув Панфилову, чтобы тот шел за ним, направился к дому.
Александр с Алексеем подхватили своих детей и тоже пошли в дом, а Галина осторожно потрогала Ирочку за плечо и с нескрываемой нежностью в голосе сказала:
— Вставай, малышка! Скоро праздник начнется. Тебе переодеться надо.
Та, проснувшись, недоуменно огляделась, не сразу сообразив, где она, но увидела меня и все вспомнила.
— Пошли, Ирочка,—позвала я ее.—У меня здесь комната есть, надо же нам с тобой себя в порядок привести.
В доме нас встретила миловидная горничная и провела в приготовленную для меня комнату, по дороге объяснив, кто где живет.
— А Анастасия Владимировна где? — спросила я, имея в виду мать Власова — интересно же, как у Лидии Сергеевны со свекровью отношения складываются.
— А она почти все время у Людмилы Алексеевны — это мать Лидии Сергеевны — проводит,— словоохотливо объясняла горничная.— Сидят на балконе, разговаривают, ведь им обеим очень трудно ходить,— и, открыв перед нами дверь, предложила: — Ну вот, располагайтесь, отдыхайте, а к часу дня выходите в парк, обедать сегодня там будут.
И действительно, когда мы спустились туда, около беседки под навесом был накрыт окруженный стульями большущий стол, вокруг которого, оживленно переговариваясь, стояли все обитатели усадьбы, включая нарядно одетых и аккуратно причесанных малышей, не было только самого Матвея. Близнецы были в военной форме, причем оба выглядели так, словно сами удивлялись, зачем они ее, собственно говоря, надели.
Мы с Ирочкой подошли к Лидии Сергеевне, и я спросила:
— Ну, когда же наконец мы узнаем, что за повод
у этого торжества? — и шутливо пригрозила: — Вот мы сейчас умрем от любопытства, и наша смерть будет на вашей совести.
— Леночка, остались считанные минуты, потерпите,— Печерская светилась от радостного возбуждения, не отрывая глаз от идущей к беседке от фонтана дорожки.— Да вот же они.
Я повернулась и почувствовала, что земля уходит у меня из-под ног, и, чтобы не упасть, ухватилась за Ирочку.
— Что с вами, Елена Васильевна, вам плохо? — забеспокоилась она.
В ответ я смогла только покачать головой. Я не верила своим глазам. По дорожке к нам приближался Матвей, а рядом с ним шел Игорь.
ГЛАВА 4
— Батя приехал! — раздался у меня за спиной радостный возглас одного из близнецов, и я немного пришла в себя.
— Дядя Батя! Дядя Батя! — заверещали малыши и стремительно, действительно как стрижи, бросились навстречу высокому, довольно молодому военному, идущему рядом с Матвеем.
Они окружили его и если бы не их нарядные платьица и костюмчики, то, чего доброго, стали бы карабкаться на него, как мартышки на пальму. Матвей и Батя остановились с ними буквально на минутку, но и этого времени хватило мне, чтобы понять, как я ошиблась, но Батя действительно был издали очень похож на Игоря. Я быстро огляделась: кажется, моей слабости не заметил никто, кроме Ирочки, которая продолжала встревоженно глядеть на меня.
— Не волнуйся, все нормально,— успокоила я ее и даже постаралась улыбнуться. Потом посмотрела на Лидию Сергеевну, и она, мельком глянув на меня, объяснила:
— Это командир полка, где Саша с Лешей служат.
Матвей и Батя подошли к нам, близнецы, улыбаясь, шагнули к своему командиру, и все трое обнялись. Потом Батя отступил на несколько шагов, засунул руки в карманы брюк и принялся разглядывать Сашу и Лешу, только что вокруг не обошел, горестно вздыхая:
— И это гордость нашего полка... Ать-Два? Вы когда на себя последний раз в зеркало глядели? Разгильдяи! — начал он их распекать.—Разъелись! Животы отрастили! «Шоколадники»! И здесь остановиться не можете? С полетов сниму! Павел, ты только на них посмотри! Разве же это военные летчики?! Капитаны?!
— Полностью с тобой, Батя, согласен. Ну какие из них капитаны? — улыбаясь, ответил Матвей, тоже стоявший, держа руки в карманах брюк.
Близнецы недоуменно, растерянно переглядывались.
— Да-а-а... Уж никак не капитаны! — Батя подмигнул Матвею, они одновременно выдернули руки из карманов, шагнули к близнецам и положили им на плечи новые погоны,— Поздравляю вас майорами, Ать-Два!
Саша с Лешей на мгновение застыли, а потом у них на лицах появилось выражение такого детского, безграничного счастья, что все засмеялись. Лидия Сергеевна вытирала глаза, а Власов светился от гордости собственным светом, и его глаза тоже подозрительно поблескивали.
— А почему он их шоколадниками назвал? — тихонько спросила меня Ирочка.
— Тем, кто на реактивных самолетах летает, 15 граммов шоколада в день положено, поэтому их так и зовут,— объяснила я.
— А откуда вы это знаете? — она удивленно посмотрела на меня.
— Потом, Ирочка, потом,—сказала я и обратилась к Печерской.— А Ать-Два их в полку прозвали? Потому что близнецы?
— Нет, Леночка, это еще в Суворовском началось.
Близнецы так крепко держали в руках свои новые погоны, боясь выпустить их даже для того, чтобы Ната с Татой могли пристегнуть их на место, капитанских, что Бате и Матвею пришлось чуть не силой их отбирать и пристегивать самим.
Потом начался ритуал знакомства, слава богу, что не с меня, поэтому мне хватило времени, чтобы окончательно прийти в себя. Наконец Батя оказался передо мной. Вблизи его сходство с Игорем было гораздо меньше, да еще и глаза... У Игоря они были веселые, смеющиеся, добрые, а у Бати, хоть и тоже голубые, но какие-то дерзкие, просто наглые. Представляю себе, как должны теряться под его взглядом женщины. Только для меня это... Как там в немецкой грамматике? Давным-давно прошедшее время.
— Гвардии полковник Орлов Владислав Николаевич,— Батя небрежно бросил руку к козырьку и, уточнив: — Не граф,—добавил: — Летаю на всем, на чем только возможно.
— Елена Васильевна Лукова,— представилась я и ехидно поинтересовалась: — Что, и на помеле?
— Как можно, мадам?! — притворно изумился он.— Отбирать у женщин их родное транспортное средство? Это не по-джентельменски,— и тут же поинтересовался.— А фамилия ваша от какого лука происходит? От того, от которого плачут? Или от того, от которого умирают?
— Злые языки, господин полковник, утверждают, что вообще от лукавого,— парировала я.
— Воистину,— серьезно согласился он.— Глас народа — глас божий.
Мы посмотрели друг другу в глаза, и обоим стало ясно, что эта встреча для нас просто так не закончится. Ну что ж, подумала я, именно такие отношения, не задевающие ни ума, ни души, ни сердца, с некоторых пор и стали для меня единственно возможными. Правильно Мыкола сказал, что я живу по принципу: эмоции выше пояса не пускать.
«Это просто лекарство,— мысленно обратилась я к Игорю.— Это только лекарство».
За столом пили за новоиспеченных майоров, за женщин — лучшую половину человечества, потом поднялся Батя:
— Тост номер три,— он немного помолчал и сказал: — Мы пьем за тех, кого сегодня нет рядом, но они по-прежнему с нами, потому что они живы, пока мы помним о них. А помнить о них мы будем всегда. За вечно живых!
— За тебя, Игорь,— тихонько сказала я.— Для меня ты навсегда живой.
