Портрет семьи (сборник) - Нестерова Наталья Владимировна (книги хорошего качества .TXT) 📗
— Проходите! Я коридор закупорила!
Третья попутчица по массе была под стать первым двум — снежная баба в пальто. Такое впечатление, что в кассе специально выдавали билеты по живому весу. Раньше были вагоны для некурящих, теперь — купе для тучников?
Я забилась в угол к окну. Женщины пыхтели, сопели, рассовывая свои вещи, почему-то торопились, мешали друг другу и переговаривались возбужденно:
— Вы посидите!
— Нет, это вы посидите!
— Подождите!
— Сами подождите!
Люди всегда нервничают при отправлении поезда и при высадке из него, даже если они уже зашли в вагон или прибыли на конечную станцию.
«Повезло, что женщины в попутчиках, — подумала я. — Экие толстушки! Ночью определенно будут храпеть».
Но до ночи еще было далеко, а дышать уже становилось нечем. Казалось, их тела вытеснили объем воздуха и его стало не хватать. Дальше — хуже. Когда они сняли верхнюю одежду, купе превратилось в газовую камеру. Резко запахло потом и духами — самое тошнотворное сочетание.
Едва удержавшись, чтобы не зажать нос рукой, пробормотав: «Устраивайтесь, я выйду», протиснулась в коридор. Надеялась, что дверь останется открытой. Но ее громко захлопнули за моей спиной.
Если не включат кондиционеры, я погибла. Меня-то в нормальном состоянии мутит от сильных запахов, не важно чего — бензина, парфюмерии или навоза, а уж нынче просто наизнанку выворачивает.
Прошла в начало вагона, заглянула в купе проводников:
— Скажите, пожалуйста, вы будете включать кондиционер?
Я спросила вежливо, но проводница возмутилась тоном заправской скандалистки:
— Не успели тронуться, уже претензии! Вам жарко, а кому-то, может быть, холодно!
— Может и не быть.
— Чего? — не поняла она.
— Холода. Вы включите кондиционер?
— Разбежалась! Мне еще билеты собрать и за постель.
— Но ведь это просто на кнопку нажать!
— Тут не детский сад, младшая группа! Не учите! Не мешайте работать, освободите проход!
Она почти кричала. В ответ на невинную просьбу! Наверное, у девушки плохое настроение. Наверное, ее парень бросил. Он в постели инвалид, а по другим бабам бегать чемпион. Она переживает понятное чувство обиды и срывает злость на всех, кто попадается под руку. На самом деле ей хочется ласки и понимания, нежности и участия.
Я стояла у окна, смотрела на пробегающие московские дачные платформы и придумывала оправдания хамству проводницы. Не подозревая того, проводница из моей недоброжелательницы превратилась едва ли не в оскорбленного ангела.
Наконец заработала вентиляция, я вошла в купе. Втянула носом воздух — аромат не исчез, но значительно разбавился. На моем месте у окна сидела одна из толстушек.
— Твои вещи, — сказала она мне, — наверх переложила. — Большим пальцем, как при жесте «здорово!», она показала на верхнюю полку.
— То есть как? — поразилась я.
— Ну не полезу же я со своим брюхом наверх? — Она хохотнула и обвела взглядом попутчиц.
Они ответили ей понимающими улыбками. Солидарность тучниц!
— Извините, но у меня билет на нижнюю полку, и уступить ее я не могу!
— Во, блин! Никакого ума или там жалости! Сама подумай! Да я ни в жизнь туда не заберусь. И Клава, — она показала рукой на женщину, сидящую напротив, — тоже не залезет!
— Мы уже познакомились, — сказала Клава и представила двух других женщин: — Ира (моя противница) и Галя. А вас как зовут?
— Кира. И все-таки! Мне неприятно проявлять настойчивость, но…
— И не проявляй! — перебила Ира. — Мне в пять утра выходить. А тебе дальше? Вот то-то же! — заключила она, как будто станция назначения имела какое-то отношение к распределению мест.
— Девочки, а не покушать ли нам? — миролюбиво предложила Клава.
— Простите, — каждое предложение я начинала с извинений, — давайте урегулируем конфликт! Еще раз повторяю: я не могу уступить нижнюю полку! В силу физиологических обстоятельств.
— Но вы же физически худее Иры! — укоризненно сказала Галя.
— Я как начала полнеть, — сообщила Ира и показала на мою округлившуюся талию, — точно такой была. А потом понесло!
— И меня, — поддакнула Клава.
— После родов, — продолжила тему Галя.
Возраст толстушек я затрудняюсь определить.
Женщины столь выдающейся комплекции могут пребывать в промежутке от тридцати пяти до пятидесяти пяти. Морщины жиром заплыли. Они определенно радовались, что судьба свела их вместе.
Решила зайти с другой стороны, призвать к женскому милосердию:
— Дело в том, что я в положении!
Фраза, которая далась мне с большим трудом, никакого сочувствия не вызвала.
— А мы тут все беременные! — засмеялась своей тупой шутке Ира.
— На сносях! — веселилась и колыхала валиками тела Клава.
— Перехаживаем! На двадцатом месяце! — подхватила Галя и булькающе захихикала.
— Самоирония — прекрасное качество, — отозвалась я.
Они мгновенно перестали смеяться и осуждающе уставились на меня.
— Ты вроде не молоденькая, почти под сорок? — спросила Галя.
— Раньше не получалось залететь? — предположила Клава.
— Мы тебя на верхнюю полку подсадим, — пообещала моя противница Ира. — И не бреши про беременность! Видали мы всяких, как бы тяжелых. Ладно, как тебя? Кира? Садись, сейчас оттянемся!
Я развернулась, вышла в коридор, направилась к проводнице искать законной справедливости.
Мне было ужасно обидно. Конечно, я бойцовски настроена защищать свое тело и ребенка! Но любой выпад попадал прямо в сердце. Хотелось плакать. Предыдущие экзамены были интеллектуальной разминкой, проверка на биологическую совместимость с народом оказалась намного сложнее. Я сама себе напоминала плод авокадо: кожура на вид прочная, а по сути тонкая, зеленая мякоть окружает твердую большую косточку внутри.
Косточка — это ребенок, его травмировать трудно, да и не позволю, а мякоть все, кто горазд, могут пинать.
Проводница не знала, что в моем воображении она превратилась в ангела. Она, проводница, в компании еще с двумя девушками ужинала.
— Простите, пожалуйста! Приятного аппетита! Извините, что отвлекаю вас! — Разговаривая с незамысловатыми людьми, я почему-то начинаю выражаться как на дипломатическом приеме. — К сожалению, вынуждена вас побеспокоить. У меня билет на нижнее место, но его заняла другая женщина и не хочет уступать!
Последнее предложение я проговорила плачущим тоном. Правильно проводница вспоминала детский сад!
— Места согласно купленным билетам! — отрезала проводница.
— И я о том же! Но она не отдает мое место!
— Согласно билетам! — повторила девушка. — Видела я эту тетку! Что же я с ней, драться буду?
— А мне как быть? — беспомощно пробормотала я и второй раз за десять минут призналась: — Я беременная, часто в туалет хожу, и вообще мне сложно наверх забираться. А если упаду?
Несколько секунд проводницы смотрели на меня, если точнее, на мой живот. Не поверили.
— Чего только не придумают ради нижней полки! — насмешливо скривилась проводница нашего вагона.
— Прям такие все инвалиды! — поддержала другая.
— Через пять минут родят! — ухмыльнулась третья.
Невероятным усилием воли я подавила в себе два желания: лебезить перед ними и расплакаться.
Вернулась к окну напротив своего купе и занялась любимым делом — аутотренингом, который точнее было бы назвать аутоуспокоением.
Все хорошо! Трагедий нет. Дышим ровно и свободно. Плакать не надо. Меня никто не любит и не жалеет. Потому что их тоже никто не любит и не жалеет! Никто никого! Все хотят получить много, а отдать мизер. Стоп! Опять мрачная картина мира. Посмотри, какой пейзаж за окном. Вовсе не унылый! Осенний. Очей очарованье! Для слепого очарованье! Снова не в ту сторону. Только позитив!
Что у нас в позитиве? Беременность. Она же в негативе. По эмоциям — предменструальный синдром длиной в девять месяцев. Тебе повезло, ты четыре месяца не подозревала. Девять минус четыре — пять. Всего-то пять! Осталось три. Оглянуться не успеешь! И на верхней полке ночь переспишь, не упадешь. Держись за поручень или привяжи себя на случай резких торможений.
