История Пурпурной Дамы - Крючкова Ольга Евгеньевна (книги онлайн полные версии TXT) 📗

– Увы, моя супруга не в меру ревнива. И это почти после пяти лет совместной жизни. Её мать владела магией и различными снадобьями. Иногда мне кажется, что жена в своё время одурманила мой разум…

Мурасаки охватило смятение: никто никогда не желал ей зла. А что же теперь?

– При малейшей возможности, я отправлю её обратно в столицу, – пообещал Митинага. – По прежде, будь осторожна, молю тебя… Обещай мне… Я не хочу потерять тебя…

Мурасаки коротко произнесла:

– Обещаю…

– И приходи сегодня ночью в дальний павильон Цубоми. Я буду ждать…

У Мурасаки всё затрепетало внутри.

– Приду…

Новый год во дворце Цутимикадо прошёл скромно и сдержанно. Госпожа Акико и регент принимали поздравления в просторном парадном зале, выполненном в утончённом китайском стиле.

Не прошло и десяти дней после празднества, как покои Нефритовой госпожи преобразились в соответствии с предстоящими событиями. Был сооружён специальный помост из матрацев и подушек, закрытый белыми полупрозрачными занавесками. Вокруг царила суета: Митинага громко отдавал распоряжения фрейлинам, своим сыновьям, второй жене, которая проявляла особенное радение.

Мурасаки мило улыбалась госпоже регентше, однако, старалась не вступать с ней в разговор. Её до сих пор не покидало чувство, что соперница так и не оставила своих коварных планов. Мурасаки также старалась вкушать пищу вместе с фрейлинами в общем зале, опасаясь быть отравленной.

Наконец, Акико, облачённая в просторные белые одежды, взошла на помост. Монахи из соседнего храма, приглашённые Митинагой, совершили надлежащую молитву. Гости, собравшиеся тут же в покоях, затаив дыхание, ожидали появление на свет младенца.

Императрица нервничала, выказывая беспокойство по поводу того, что ребёнок мучит её и не желает покидать чрева. Весь день она не находила себе места – то вставала, то снова ложилась на многочисленные подушки. Громко читались бесконечные заклинания, призванные оборонить роженицу от злых духов. Вдобавок к монахам, что находились при государыне в последние месяцы, во дворец по приказу Митинаги призвали всех отшельников из окрестных горных храмов. Пригласили и всех столичных заклинателей, каких только можно было сыскать в этом мире, а также всех известных чиновников из Ведомства тёмного и светлого начал. К тому же Митинага приказал отправить гонцов во все известные буддийские храмы, принести щедрые пожертвования, дабы настоятели молили всех существующих Будд о здоровье дочери и её удачном разрешении от бремени.

Шло время. Нефритовая госпожа уже ощущала сильные схватки. Мурасаки, хоть и обмахивалась веером, всё же не выдержала духоты и напряжённой остановки, покинула покои и вышла в сад.

Она прошлась вдоль ручья, поднялась на мостик…

– Императрица желает видеть вас… – неожиданно послышалось у неё за спиной. Мурасаки машинально оглянулась: перед ней стояла прислужница лет двенадцати, совсем ещё юная.

Старшая фрейлина глубоко вздохнула, наполнив морозным воздухом лёгкие. И поспешила обратно в душные покои роженицы…

Войдя в них, Мурасаки показалось, что гостей стало ещё больше. В помещении царила невообразимая духота и теснота.

С одной стороны помоста разместились фрейлины и столичные дамы, с другой – заклинатели и заклинательницы всех мастей, сгруппировавшись по два-три человека. Подле каждой группы важно восседал отшельник, возносивший молитву.

В центре покоев расположились настоятели всех окрестных храмов, дружно призывая Фудомёо [68]. Охрипшие голоса настоятелей сливались в единый торжественный гул.

Подле фусуме за ширмами сгрудились более сорока придворных, с нетерпением ожидая появление младенца из чрева императрицы. Они стояли в такой тесноте, что не могли шелохнуться. Пожилые дамы, уставшие от ожидания, изнемогающие от жажды и духоты, украдкой смахивали слёзы, струившиеся по щекам.

Вечером следующего дня императрица в полном изнеможении изволила переместиться во внутреннюю галерею подальше от гостей, тесноты и духоты. Ей наскоро соорудили ложе, отгородив со всех сторон ширмами.

Митинага, переживавший за жизнь и здоровье дочери, как никто иной во дворце, старался держаться спокойно, однако лоб его покрывался крупными каплям пота, которые он периодически промокал рукавами кимоно.

Настоятели храмов также переместились в галерею. Они ещё громче возносили молитвы, присоединился к ним и регент, заглушая стоны Акико.

Мурасаки осталась подле старого помоста рядом с фрейлинами. Сложившаяся ситуация беспокоила её, ведь она тоже познала радость материнства и знала: как проистекают роды. А в данном случае схватки явно затянулись, Акико уже пребывала в изнеможении. Она постоянно задавалась вопросом: а если ребёнок лежит неправильно? Что же будет? Лекарь рассечёт промежность роженицы ножом?.. Неужели он даст ей умереть?..

Наконец отчаявшийся регент возопил молитву так, что дворец содрогнулся. Все присутствующие были взволнованы до крайности и не могли унять слёз.

Мурасаки призвали к ложу роженицы. Нефритовая госпожа, некогда утончённая красавица, пышущая здоровьем и вызывающая плотское желание у придворных мужей, не говоря уже об императоре, выглядела ужасно. Взглянув на неё, старшая фрейлина, ощутила дрожь во всём теле и слабость в ногах. Акико посмотрела на фрейлину блуждающим взором: она находилась между жизнью и смертью.

Наконец, придворный лекарь не выдержал и увлёк Митинагу в сторону.

– Если вы будите медлить и рассчитывать только на помощь богов – ваша дочь умрёт! – высказался он.

– Что ты предлагаешь? – спросил Митинага.

– Есть лишь один способ помочь младенцу появиться на свет и спасти жизнь вашей дочери: рассечь её промежность ножом!

Митинага стоял, понурив голову. Он прекрасно понимал, что со смертью дочери лишиться власти и влияния при императорском дворе. И тогда выход лишь один: добровольно удалиться в провинцию. Не для этого он плёл интриги против Садако и устранил своих соперников! Акико и будущий ребёнок были залогом его могущества!

– Господин регент, решайтесь! – возопил лекарь.

– Останется шрам… – попытался возразить Митинага, перед которым стоял нелёгкий выбор.

– Что значит шрам по сравнению со смертью жены императора?! А, если Нефритовая госпожа умрёт, так и не разродившись? Как вы будете оправдываться в столице?

Последний довод оказался самым веским.

– Хорошо… Делай своё дело, лекарь… Однако…

На всякий случай Митинага приказал подготовить дочь к путешествию в Чистую землю Будды, а заодно и в сады Аматэрасу. Нефритовая госпожа приняла монашеское посвящение, ей остригли волосы. Затем Митинага предоставил лекарю полную свободу действий. Хвала всевышним, И Буддам и синтоистским богам, Акико разродилась здоровым, но очень крупным младенцем.

Едва раздался плач новорожденного, ещё не отошёл послед, а монахи и придворные, сгрудившиеся в обширном пространстве зала вплоть до южной галереи с балюстрадой, пали ниц и еще раз единодушно вознесли молитву.

Женщины в восточной галерее в крайнем волнении от пережитого смешались с высшими сановниками. Одна из фрейлин оказалась буквально лицом к лицу с Главным левым писарем. Тот крайне смутился, но затем вышел из неловкого положения: заключил даму в объятия и поцеловал в щёку, сказав:

– Поздравляю! У нас новый наследник!

Дама смущённо ответила ему улыбкой. После этого случая фрейлину и сановника постоянно видели вместе, и их первоначальное взаимное недоумение стало предметом всеобщих шуток. Однако они не обижались…

Глава 10

Ханрё – хлопоты

К часу Лошади зимнее небо прояснилось, выглянуло солнце, заливая своими лучами дворец. Хвала богам, роды закончились благополучно. Радости фрейлин, придворных дам, сановников не было предела. Все они пережили тяжёлые мгновенья, уже мысленно прощаясь с Нефритовой госпожой. Но более всех радовался Митинага: Акико родила прекрасного мальчика – наследника трона. Его положение при дворе, несомненно, укрепилось. Теперь в его руках неограниченная власть.