Энн в бухте Четырех Ветров - Монтгомери Люси Мод (читать книги онлайн .txt) 📗
— Это я тоже понимаю, Лесли. И давай забудем о прошлом и обо всех горестях, которые в нем были. Теперь все будет иначе. Мы будем откровенны друг с другом. Я восхищаюсь тобой, Лесли, и я убеждена, что тебя еще ждет в жизни что-то хорошее. Лесли покачала головой:
— Нет. На это я не надеюсь. Дик никогда не поправится. А если бы к нему и вернулась память, то все стало бы еще хуже — гораздо хуже, чем сейчас, Энн. Вот этого ты понять не можешь. Тебе мисс Корнелия рассказывала, как получилось, что я вышла замуж за Дика?
— Да.
— Очень хорошо, я хотела, чтобы ты это знала, но сама об этом говорить не могла. Энн, мне кажется, что с двенадцати лет у меня в жизни не было ничего, кроме горя. До двенадцати лет я была счастливым ребенком. Мы жили бедно, но нас это не заботило. У меня был такой замечательный отец — такой умный, и добрый, и все понимающий. Мы с ним были настоящими друзьями. И мама была такой нежной. Она была очень красива. Я похожа на нее, но она была еще красивее меня.
— А мисс Корнелия говорит, что ты красивее.
— Она ошибается. Фигура у меня, может, и получше — мама была слишком худа, и спина у нее согнулась от тяжелой работы, — но у нее было лицо, как у ангела. Иногда мне хотелось встать перед ней на колени. Мы все ее обожали — и папа, и Кеннет, и я.
Энн вспомнила, что мисс Корнелия нарисовала совсем другой портрет матери Лесли. Но, может быть, любовь видит зорче? Тем не менее заставить дочь выйти замуж за Дика Мора — это действительно эгоизм.
— Я так любила своего братика Кеннета, и он погиб так страшно, — продолжала Лесли. — Ты знаешь, как?
— Да.
— Я видела его лицо, когда его переезжало колесо. Он упал на спину. Энн, я до сих пор вижу это лицо. Оно всегда будет стоять у меня перед глазами. Я об одном молю Бога — чтобы он стер у меня из памяти эту картину.
— Лесли, давай не будем об этом говорить. Я знаю, как это случилось. Если ты начнешь рассказывать мне подробности, то только разбередишь рану. Вот увидишь, Бог сотрет это воспоминание.
Лесли помолчала и как будто взяла себя в руки.
— А потом папа стал болеть и впал в депрессию… ты это тоже знаешь?
— Да.
— И после этого у меня осталась одна мама. Но у меня были честолюбивые планы. Я собиралась учительствовать и заработать на оплату курса в университете. Я собиралась достичь самой вершины — но об этом тоже не стоит говорить. Зачем? Ты знаешь, что произошло. Я не могла допустить, чтобы мою дорогую несчастную мамочку, которая всю жизнь трудилась, как рабыня, вышвырнули из ее собственного дома. Конечно, я зарабатывала достаточно, чтобы нам хватило на жизнь. Но мама просто не представляла себе жизни вне родного дома. Она вошла в него молодой женой, — а как она любила папу! — и все ее воспоминания были связаны с этим домом. Я до сих пор не жалею о том, что сделала, Энн: по крайней мере, я скрасила ей последний год жизни. Что же касается Дика, то он не был мне противен, когда я выходила за него замуж. Я просто не испытывала к нему ничего, кроме безразличного дружелюбия, — как ко всем своим одноклассникам. Я знала, что он выпивает, но про ту девушку из рыбацкой деревни я не слышала. Если бы мне рассказали, я не вышла бы за него замуж даже во имя спокойствия мамы. Но потом… потом я его возненавидела. Только мама этого не знала. Она умерла, и я осталась одна. Мне было всего семнадцать лет, и я была одна как перст. Дик ушел в плавание на «Четырех сестрах». Я надеялась, что он будет редко приезжать домой. Его все время манило море. Это была моя единственная надежда. Так нет же, капитан Джим привез его домой. Больше и рассказывать нечего. Теперь ты обо мне знаешь все, Энн, даже самое плохое, — и между нами больше нет стены. Ты все еще хочешь дружить со мной?
— Я твой друг навсегда, Лесли, — ответила Энн, — а ты мой. У меня было много дорогих подруг, но в тебе есть что-то, чего не было ни в одной из них. Мы обе — женщины и друзья навеки.
Они взялись за руки и сквозь слезы улыбнулись друг другу.
Глава двадцать вторая
МИСС КОРНЕЛИЯ НАХОДИТ ЛЕСЛИ КВАРТИРАНТА
Джильберт настаивал, чтобы Сьюзен продолжала работать у них все лето. Энн сначала воспротивилась.
— Нам так хорошо вдвоем, Джильберт. Присутствие третьего человека все портит. Сьюзен — прекрасная женщина, но она посторонняя. А мне будет полезно опять взяться за домашнюю работу.
— Тебе надо слушаться доктора, — ответил Джильберт. — Есть поговорка, что жены сапожников ходят без сапог, а жены докторов рано умирают. Я не хочу, чтобы так случилось в моем доме. Сьюзен будет работать у нас, пока ты не поправишься.
— Не надо рваться к работе, миссис доктор, голубушка, — сказала Сьюзен, входя в комнату. — Отдыхайте себе и забудьте про кухню. Сьюзен у штурвала. Какой смысл держать собаку и самому лаять на чужих? Я буду подавать вам завтрак в постель.
— Ни в коем случае! — засмеялась Энн. — Тут я согласна с мисс Корнелией: завтрак в постели — позор для женщины, которая не настолько больна, чтобы быть не в силах с нее встать, и он почти оправдывает бессовестное поведение мужчин.
— А, мало ли что скажет Корнелия, — пренебрежительно фыркнула Сьюзен. — Неужели вы ее принимаете всерьез, миссис доктор, голубушка? И чего она вечно поливает мужчин, в толк взять не могу. Что с того, что она старая дева? Я тоже старая дева, но никогда не браню мужчин. Мне они нравятся. Я вышла бы замуж, если бы мне кто-нибудь сделал предложение. Разве не странно, что мне ни разу не сделали предложения, миссис доктор, голубушка? Я не красавица, но уж и не хуже иных прочих, которые преспокойно вышли замуж. А за мной никто даже не ухаживал. Как вы думаете, почему это?
— Может быть, так было предопределено свыше, — серьезным тоном предположила Энн.
— Я тоже часто так думаю, миссис доктор, голубушка, и эта мысль меня очень утешает. Если так в своей мудрости предопределил Господь, то мне и обижаться не на что. Но иногда в сердце закрадывается сомнение — а что, если тут поработал лукавый? Вот с этим я смириться не могу! Но, может, я еще выйду замуж, — повеселев, сказала Сьюзен. — В конце концов, пока женщина не умерла, она не должна терять надежды выйти замуж. А пока что пойду-ка я напеку пирожков с вишней. Я заметила, что доктору они очень по вкусу, а я люблю готовить для человека, который ценит мои старания.
Вечером к Энн зашла мисс Корнелия. Она вспотела и слегка запыхалась.
— Иногда вполне отчетливо ощущаешь недостатки существования во плоти, — призналась она Энн. — А вам, голубушка, вроде никогда не бывает жарко. Чем это пахнет? Пирожки с вишней? Пригласите меня к чаю. За все лето ни разу не попробовала пирожков с вишней. Все мои ягоды оборвали гилмановские пострелята.
— Но, Корнелия, — возразил капитан Джим, который в углу гостиной читал морской роман, — у тебя же нет доказательств. Нельзя называть ворами бедных сирот лишь потому, что их отец не отличается честностью. Скорей всего, твои вишни склевали малиновки. Их в этом году прямо пропасть.
— Малиновки! — презрительно отозвалась мисс Корнелия. — На двух ногах!
— Так ведь это можно сказать про большинство малиновок, — без тени улыбки произнес капитан Джим.
Мисс Корнелия несколько секунд смотрела на него в упор, потом откинулась в кресле и расхохоталась.
— Ну, тут ты меня поймал, Джим Бойд, никуда не денешься. Нет, Энн, вы только посмотрите, как он доволен. Ухмыляется, точно Чеширский Кот. Ну, если у малиновок длинные голые загорелые ноги в рваных штанах, какие я видела у себя на вишне неделю назад, тогда я готова просить у этих сорванцов извинения. Только я выбежала из дому, их и след простыл. Я все удивлялась, как это они ухитрились так быстро скрыться, но капитан Джим мне все объяснил. Они просто улетели.
Капитан Джим рассмеялся и стал прощаться, с сожалением отказавшись от приглашения остаться к ужину и отведать пирожков с вишней.
— А я иду к Лесли, — заговорила мисс Корнелия, когда он ушел. — Я получила вчера письмо из Торонто от миссис Дэли, которая снимала у меня комнату два года тому назад. Она спрашивает, не сдам ли я комнату на лето ее приятелю Оуэну Форду. Он газетчик и, оказывается, внук того учителя, который построил ваш дом. Старшая дочь Джона Селвина вышла замуж за человека по имени Форд, который жил в Онтарио, и Оуэн — ее сын. Он хочет посмотреть старый дом, в котором жили его дед и бабка. Весной он тяжело болел брюшным тифом и до сих пор полностью не поправился. Доктор посоветовал ему пожить на море. Но гостиницы Оуэну не нравятся — он хочет пожить в тихом доме. Я его взять не могу, потому что в августе уеду. Меня выбрали делегатом на съезд Союза помощи миссионерам в Кингспорте. Не знаю, захочет ли Лесли взять на себя мороку с квартирантом, но иначе ему придется поискать жилье в поселке у гавани.
