Спящее золото, кн. 2: Стражи Медного леса - Дворецкая Елизавета Алексеевна (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT) 📗

– Мы хотим переночевать под крышей. И хотелось бы – у огня!– заявил густой и решительный голос.– Но мы не тронем никого, если не тронут нас! Слово Гуннвальда Надоеды из усадьбы Речной Обрыв!

– Что Надоеда – это похоже!– согласился Вигмар.– Ну, что ж: раз уж мы сами навязались в гости без приглашения, то не вправе отказывать в гостеприимстве и другим.

– Может, не надо?– шепнул Гроди, забившийся в самый темный угол.

– Они все равно войдут!– сказала ему Рагна-Гейда, стараясь, чтобы голос звучал твердо.– Так что лучше не злить.

Вигмар тем временем открыл дверь и сделал шаг назад, держа копье наготове.

Наконечник почти уперся в железный умбон огромного ярко-красного щита, предусмотрительно выставленного вперед первым из гостей. Через порог шагнул рослый бородач с высоким залысым лбом и заметной горбинкой на носу, какие остаются после перелома. Длинный старый шрам пересекал лоб и ломал пополам одну из густых кустистых бровей. «Крепкий же у него череп, если уцелел после такого удара!» – мельком отметил про себя Вигмар.

– Переночевать под крышей – это так приятно!– приветствовал он гостя.– Особенно когда до Середины Зимы осталось чуть больше месяца.

Бородач глянул поверх окованной железом кромки и опустил щит.

– Приятно поговорить с умным человеком!– одобрил он.– Да, не слишком-то здесь просторно!

– А сколько вас?– деловито спросил Вигмар, словно собрался взимать плату за постой.

– Ровно десять человек. Правда, двое еще совсем маленькие.

Вскоре в тесном домике негде было повернуться. Среди приехавших оказалось шесть мужчин во главе с Гуннвальдом, две женщины и двое детишек. Увидев последних, Рагна-Гейда совсем успокоилась: разбойники и прочие дурные люди не таскают с собой жен и детей. Вигмар мог бы заметить, что в такое время многие мужчины без колебаний убили бы чужую женщину, чтобы добыть хлеба для своей, но не собирался пугать девушку такими предостережениями.

– Издалека ли идете?– спросил Вигмар, когда все более-менее разместились вокруг маленького очага и тянули к огню озябшие руки.

– Идем два дня,– охотно пояснил Гуннвальд. Несмотря на устрашающий вид, он не отличался угрюмостью и был довольно разговорчив.– А далеко ли ушли – спроси о чем-нибудь другом. Мы даже не знаем, где мы сейчас.

– А как же вы нашли этот дом?

– Нашли!– Гуннвальд хлопнул себя по колену и гулко хохотнул.– Чтобы мои враги так находили свои дома! Тролли кружили нас по этому троллиному лесу целый день! Мы уже собирались ночевать под елками, но тут Гьердис учуяла дым.

Гуннвальд кивнул на одну из своих женщин. Сидя в уголке, та уже беседовала с Рагной-Гейдой. На коленях спал двухлетний ребенок, накормленный кашкой из размоченного в теплой воде хлеба. Это был не ее ребенок, но где его мать, не знал никто.

– Рауды выпустили всех рабов и женщин, когда хотели поджечь усадьбу, и всех, кто согласился им сдаться,– рассказывала Гьердис.– Они вышли, а я не пошла – кто-то же должен был их перевязывать.– Она кивнула на мужчин возле очага.– А потом усадьба загорелась… Хорошо, что у нас одна стена была совсем ветхая. Она выходит… выходила к Бликэльвену, прямо на обрыв. Подойти оттуда невозможно, потому ее сто лет не чинили. Когда усадьба загорелась, мы все туда прыгнули. Нас было больше, человек пятнадцать или даже восемнадцать. Это с самого начала. Рауды стреляли в нас, наверное, кто-то утонул… Да, Сэмунд утонул, я видела. А мы выплыли – я и еще шестеро. Потом мы нашли в лесу Хладгуд с детьми. Это мальчик Арнора и Альвин, но мы их не видели больше…

Рассказ получился не слишком связным и внятным, но именно поэтому Рагне-Гейде казалось, что она вполне представляет себе произошедшее с усадьбой Речной Обрыв. Едва ли ее повествование о пожаре в Кротовом Поле оказалось бы красноречивее!

– Я не хотела с ними идти,– со вздохом добавила Гьердис, как будто признавалась в тяжком преступлении.– Я приношу неудачу. Но Гуннвальд сказал, чтобы я шла и несла Билле. Мы его зовем Билле, потому что он еще не разговаривает, а только бормочет [8]. А Гуннвальд – он мой родич. Он отец моего первого мужа.

– Первого?– переспросила Рагна-Гейда. Гьердис выглядела не старше нее самой, но на ее голове серело вдовье покрывало.

– Да, я была замужем два раза. Мой первый муж погиб в море еще два года назад, а второй, Бьярни, прошлой зимой. Мы и года вместе не прожили.

– Ты принесла им удачу,– сказал Вигмар, оторвавшись от беседы с Гуннвальдом.– Оба они погибли в битве, а не зачахли на соломе. Оба они в Валхалле и вовсе не думают, что выбрали плохую жену!

– Сразу видно понимающего человека!– одобрил Гуннвальд.– Вот и я ей то же говорю. А она чего придумала! Пойду, говорит, к раудам, пусть у них будет моя неудача!

Рагна-Гейда и Вигмар обменялись многозначительным взглядом. Каждый из них мог бы сказать о себе то же самое.

Укладываясь спать, гости старой Ауд заняли лежанками из еловых лап весь пол, не оставив свободного пространства даже на ширину ладони. Выполняя свое обещание, Вигмар устроил Рагну-Гейду возле самой стены, подложил ей под бок Поющее Жало, а с другой стороны устроился сам.

– Ты это нарочно?– шепнула Рагна-Гейда, стараясь получше подоткнуть вокруг себя медвежью шкуру из «наследства» Боргмунда Верзилы.

– Что – нарочно?– не понял Вигмар.

– Повторяешь еще один подвиг Сигурда [9].

Вигмар только вздохнул. Все бы его подвиги были такими!

– Смеешься?– с горестным упреком шепнул он в ответ.

– А что нам еще остается делать?– грустно ответила Рагна-Гейда.– Сам же говорил…

Утомленные холодом и долгой дорогой товарищи Гуннвальда уже посапывали, когда один из хирдманов поднялся и, осторожно перешагивая через лежащих, направился к двери.

– Я бы на твоем месте, Олейв, не отходил далеко,– громким шепотом предостерег его Гуннвальд.– Здешняя старуха, по-моему, знается с троллями. Неплохо бы на ночь надеть ей мешок на голову. Мне не слишком нравится это место.

– Мне тоже, но если я не выйду, это место будет нравиться нам еще меньше!– отшутился Олейв, высокий худощавый человек лет тридцати с небольшим. У него было вытянутое лицо с длинным носом, рыжеватая бородка, а колпак из толстой грубой шерсти он не снял даже на ночь.

Противно скрипнула дверь, Олейв шагнул за порог и исчез. В дверь тянуло холодом осенней ночи, настоянным на запахе мокрой еловой хвои. Прошуршала ветка. Потом вдруг раздался сдавленный короткий вскрик.

Гуннвальд мгновенно оказался на ногах, метнулся к двери. Вигмар схватил Поющее Жало и одним прыжком оказался за порогом. Чудо, что ему удалось ни на кого не наступить.

При свете ущербной луны Вигмар и Гуннвальд сразу увидели какое-то большое и расплывчатое черное пятно, катавшееся по земле в пяти-шести шагах от дверей. До людей доносились жутковатые звуки: хрип, сдавленные вскрики, рычание и сопение. «Медведь!» – подумал Вигмар. И вдруг рука его, державшая Поющее Жало, сама собой взметнулась, замахнулась, и копье, как змея на добычу, метнулось в темноту. Оно буквально вырвалось из руки Вигмара, и его обдало ужасом: оружие, которое он привык считать своим, зажило своей собственной жизнью. «Ты что?– истошно крикнул голос в сознании Вигмара.– Темно же, в парня попадешь!» Но было поздно.

Длинный наконечник копья сверкнул золотистой молнией в отсветах ночного неба и ударился во что-то. Густой сноп багрово-золотистых искр взлетел во тьме и погас. К небу взмыл пронзительный леденящий вой, бросивший в темный лес сотни отзвуков и отголосков. Вигмар и Гуннвальд против воли подались назад; никакой медведь так выть не мог, совсем рядом с ними подавал голос чужой, неживой мир.

Рычание и сопение утихло. С места схватки теперь долетали всхлипы, хриплый надрывный кашель и постанывание.

Все произошло так быстро, что люди в доме едва успели подняться и добежать до дверей.