Несущий свободу - Поль Игорь Владимирович (электронная книга .TXT) 📗
Звонок Ханны застал его врасплох. За всей этой суетой он совсем забыл о ее существовании.
– Ты становишься известным, дорогой! – пьяно хихикнула она. – Тебя показывают по двум местным каналам. Вижу, как ты отмахиваешься от камер, неутомимый борец с преступностью.
– По какому поводу пьянствуешь, непослушная девчонка?
– А, – отмахнулась она. – Хесус наконец снял свой беспилотник. Сейчас хвастается. Собрал вокруг толпу местного сброда.
Он услышал возбужденные голоса.
– Ты в гостинице?
– Ага. Сижу в баре. Отмечаю день, когда осталась в живых. Любуюсь твоей физиономией по визору. Неплохо выглядишь, дорогой. Хотя не мешало бы побриться.
– Ты совсем пьяна, – с жалостью сказал он.
Неожиданно она всхлипнула.
– Что ты, Ханна? – встревожился он. – Что случилось?
– Так, ничего, – она продолжала хлюпать носом, – бабская истерика. Должно быть, водка слишком теплая. В этой дыре льда не сыскать.
– Не пей больше.
– Не буду, – отозвалась она тоном маленькой девочки. Если маленькие девочки способны так надраться. – Обещаю, – с трудом проговорила она. – Извини меня.
– Я приеду как только смогу, – заверил он. Желание прижать ее к себе стало нестерпимым.
– Джон, скажи этому выскочке из новостей Чанабали, чтобы убрал камеры. Не желаю, чтобы весь свет любовался на наше сюсюканье.
Он улыбнулся оглядываясь:
– А как же право граждан на информацию?
Она не поддержала его шутливый тон. Сказала серьезно:
– Приезжай скорее, ладно? Я соскучилась.
– Я тоже. – Он погрозил кулаком оператору, увлеченно снимающему их разговор.
– Ты такой уютный. Как старый плюшевый медвежонок. – Он ощутил улыбку в ее голосе и подумал, как необычно сочетается в нем трогательная нежность и холодный азарт. Любовь и готовность убивать.
27
Спрятав лицо за очками, он пересек Пласа де Вокам, влился в толпу на Белинью, прошел несколько кварталов по оживленной Ласан, потом вверх по Тандано, где свернул направо и углубился в тихие кривые улочки. Идти по оживленным улицам, где было полно полиции и желающих сдать его за деньги, было опасно, но еще опаснее было оставлять на виду свою главную примету. Он еще несколько раз поворачивал, петляя по заросшим полынью дворам; наконец оказался в узеньком переулке, где неопрятные женщины переругивались через дорогу, крича в раскрытые окна, пока их дети искали что-то в сточных канавах.
Хенрик остановился у двухэтажного дома с выцветшей табличкой «Доктор Альберто Лисиано. Косметология, удаление морщин и родинок, лечение сосудов. Второй этаж». На первом располагался офис какой-то мелкой компании с труднопроизносимым названием. Он поднялся наверх по темной лестнице, пропахшей кошками, и позвонил.
Далекий колокольчик долго тренькал впустую, пока сестра, молодая черноволосая женщина в белом халате, не выглянула и не произнесла недовольно:
– Мы договорились с доном Джаннео – плата по четвергам. Приходите завтра.
Из раскрытой двери резко пахнуло лекарствами и запахом дезинфекции.
– Мне нужен доктор Лисиано.
– Вы разве не от дона Джаннео?
– Нет.
Нимало не стесняясь, женщина внимательно оглядела его с ног до головы, оценивая рослого человека в добротной, но неброской одежде.
– У нас перерыв на ланч.
Он снял сумку с плеча.
– Я подожду.
Обои в коридоре за ее спиной местами отклеились, свет лампы выделял отставшую от стен бумагу резкой чернотой.
– Через час у нас прием. Мы не принимаем без предварительной записи.
Хенрик не двинулся с места.
– Я хорошо заплачу за неудобства, – солгал он: его наличных едва хватило бы на несколько поездок в такси.
Она рассматривала его с видом подозрительной сварливой жены, чуявшей малейшие признаки спиртного. Наконец, сказала:
– Так и быть. Надеюсь, вы недолго. У нас действительно много пациентов.
Следом за ней он вошел в приемную: аляповатые резные стулья, стол – имитация под дерево, на стенах копии дипломов в рамках, вытертый ковер на полу. Шурша халатом, женщина вышла в соседнюю комнату. Хенрик отметил, что при ярком свете она вовсе не кажется молодой, многочисленные дешевые хирургические вмешательства не оставили морщин на ее лице и шее, но сама ее кожа была рыхлой, как у поварихи, пропитавшейся жирным кухонным чадом, а походка тяжелой. Он слушал, что она говорит за дверью, усмехаясь мысленно, – должно быть, хозяева кабинета считали ее звуконепроницаемой. Эта медсестра быстро ухватила цель его прихода, не требовалось даже открывать рта для ненужных пояснений. «Шрам… может быть… при деньгах… похож на…» – доносилось сквозь стену.
Двери распахнулись.
– Доктор вас примет, сеньор…
– Фишер. Онорио Фишер, – веско произнес Хенрик.
Доктор Лисиано оказался невысоким круглолицым брюнетом с порывистыми движениями. Для пластического хирурга он выглядел неважно: под глазами набрякли тяжелые мешки, полные щеки горели нездоровым румянцем. Он поднялся навстречу посетителю и сделал приглашающий жест, указав на стул. Хенрик быстро осмотрелся: небольшой кабинет был заставлен стеклянными шкафами с реактивами и препаратами, у стены притулилась небольшая кушетка, покрытая ядовито-красным пластиком, над ней свисала чаша бестеневой лампы с парой суставчатых, похожих на паучьи, манипуляторов. Другой мебели, кроме двух круглых табуретов, в комнате не было.
На лице доктора присутствовало выражение неискреннего добродушия, его холодные глаза совершенно не вязались со слащавой улыбкой; они оценивали, ощупывали посетителя быстрыми короткими уколами.
– Чем могу служить, сеньор Фишер?
Хенрик снял очки.
– Шрам, сеньор доктор. Нужно убрать его.
Доктор подошел и пощупал лицо мягкими осторожными пальцами.
– Вообще-то я не специалист. Мы удаляем бородавки, родинки, реже морщины и жир.
– Я в долгу не останусь.
Доктор наконец стер с лица неестественную улыбку.
– Дело не в деньгах. Я просто не поручусь за результат. Вам стоит обратиться к другому специалисту.
Хенрик доверительно улыбнулся:
– Я вас понимаю. Я узнал про вас от своего знакомого.
– Какого именно знакомого?
– Педро Ниаса. Он рекомендовал как хорошего специалиста именно вас, сеньор доктор. Он очень доволен вашей работой.
Доктор слегка нахмурился:
– Не надо бы ему так много болтать.
– Не волнуйтесь, пожалуйста, – успокоил его Хенрик, – Педро вовсе не болтун. Просто мы с ним м-м-м… в дружеских отношениях. Понимаете?
Доктор снова пощупал шрам. Потыкал в него пальцем. Хенрик увидел, как врач и медсестра понимающе переглянулись. Отраженный в стекле шкафа силуэт едва заметно кивнул.
– Думаю, если вы придете сегодня после шести, я попробую вам помочь.
Медсестра вышла, неслышно прикрыв за собой дверь.
– Это займет много времени? Мне не будет больно? – допытывался Хенрик, изо всех сил напрягая искусственное чутье, чтобы понять, что происходит за дверью.
– Нет, вовсе нет. Я обезболю лицо, сниму немного кожи, потом нанесу гель с наномодификаторами. Когда гель затвердеет, зафиксирую место операции пластырем. Гель рассосется на следующий день. Пластырь можете снять через пару часов. Побудете часок на солнышке, и новая кожа примет цвет лица.
– Отлично, – беспечно сказал Хенрик.
– Сейчас я продиктую вам список лекарств, которые вам понадобятся после операции.
– Валяйте.
– Сначала завершим формальности. Это будет стоить двадцать тысяч, – быстро произнес врач, нервно потирая руки.
– Подойдет.
– И я не принимаю карточки. Только наличные. – Врач нервничал все сильнее. Атмосфера в комнате вдруг стала наэлектризованной, как перед грозой.
– Деньги при мне. О господи! – Хенрик вскочил со стула.
– Что случилось? – заволновался доктор.
– Деньги! Они в куртке. Я оставил ее в приемной.
– Не волнуйтесь, у нас ничего не пропадает, дружище! Постойте же… – доктор попытался ухватить его за рукав.
