Тайная история американской империи: Экономические убийцы и правда о глобальной коррупции - Перкинс Джон М.
Видимо, довольный впечатлением, которое должна была произвести на меня вся эта процедура, Пепе похлопал меня по колену:
— Ужасно, конечно, что приходится так перестраховываться, но что поделаешь? Такова наша жизнь.
— Невероятно. Хотя ваши люди, похоже, знают свое дело, — подмаслил я своего спутника.
— Это лучшее, что можно приобрести за деньги. Их обучали у вас, в Школе Америк. На прошлой неделе, — продолжал, нахмурившись, Пепе, — на машину, в которой ехала моя сестра, напала банда этих ублюдков майя. Благодарение богу, что в машине пуленепробиваемые стекла — это, да еще храбрость моих парней спасли ей жизнь.
— Были жертвы? — спросил я.
Он пожал плечами.
— Охранники говорили, что вроде подстрелили парочку этих уродов, но их уволокли свои. У моей охраны хватает ума не начинать преследование. С одним моим партнером по бизнесу недавно приключилась такая же история, только парни из его охраны бросились в погоню — и, ясное дело, угодили в засаду. Первого убили, второй был ранен. — Пепе глянул в окно на широкий бульвар, по которому мы проезжали. — Ясный денек выдался, — пробормотал он и, возвращаясь к нашей теме, добавил: — Вообще-то в сельских районах насилия и всяких там нападений всегда было намного больше, чем в городах, но сейчас, — тут он развернулся ко мне, — все изменилось. Эти треклятые майя совсем обезумели. — Он снова уставился на город за окном. Помолчал немного, а потом вдруг усмехнулся: — А кстати, будь вы на моем месте, кого бы вы больше всего боялись?
— О чем вы, Пепе?
— Как вы думаете, у кого больше всего возможностей вас убить?
Мне припомнились слухи, связанные с гибелью панамского президента Омара Торрихоса. Поговаривали, что прямо перед тем как он занял место в своем двухмоторном самолете Twin Otter, отправляясь в тот трагический полет, один из охранников вручил ему магнитофон, начиненный взрывчаткой. И я сказал то, что ожидал услышать Пепе: «Ваша охрана!»
— Точно, — довольно проговорил он, откидываясь на мягкие подушки, — сначала надо найти лучших и платить им очень, очень хорошо. У нас, например, очень большая служба безопасности — секьюрити охраняют наши фабрики, офисы, банки, гасиенды. Но лишь немногих — как, например, этих — он указал на сопровождавших нас вооруженных головорезов, — мы подпускаем непосредственно к своей семье. Но этого заслуживает только тот, кто сумел проявить себя.
— И каким же образом?
— Проявляют себя? — Пепе потряс головой и улыбнулся: — Они должны на деле показать, что готовы рисковать ради нас своей жизнью, например в какой-нибудь заварушке, перестрелке. Словом, доказать свою храбрость и лояльность.
Мне тотчас же вспомнилось, что происходило в Ираке и, собственно, подтолкнуло Соединенные Штаты к вторжению в эту страну в 1991 году. Пепе потребовал объяснений.
— Тогда, еще до «Бури в пустыне», «шакалы» ЦРУ пытались достать Саддама Хусейна, но его охранники были слишком хороши, слишком преданны. А кроме того, у Саддама было много двойников — это служило дополнительной гарантией лояльности охраны. Вот представьте, что вы — телохранитель, которого пытаются подкупить. При этом вы хорошо понимаете, что, если застрелите не самого Саддама, а его двойника, вас и всех ваших родных подвергнут медленной, мучительной казни. Желающих рискнуть не находилось, поэтому Бушу пришлось послать в Ирак войска.
— Вот это здорово, — довольно хмыкнул Пепе, — обязательно шепну кому надо, что и нам неплохо бы завести у себя это правило: за предательство — медленная мучительная смерть. На случай, если кому-то из парней захочется продаться.
Между тем мы покинули черту города и стали взбираться по шоссе к сказочно красивому вулкану. Небо над нами было лазурно-голубым, солнце светило вовсю. Только здесь я понял, что Гватемала, столица страны, была плотно окутана смогом — это особенно ясно ощущалось здесь, за городом.
Мы проехали мимо небольшого живописного озерца и свернули на грунтовый проселок. Удивляло только, что местность вокруг была преимущественно голая, почти лишенная деревьев. Пепе объяснил, что местные крестьяне давно уже порубили их на дрова, чтобы готовить еду и отапливать жилища. Холмы по обеим сторонам дороги были испещрены глубокими вымоинами и овражками — результат почвенной эрозии из-за отсутствия деревьев.
— Их предки сами себя погубили, повсеместно сводя леса и строя свои пирамиды. Думаете, нынешние недоумки усвоили урок? Не тут-то было! Тупой, безнадежный народишко!
Меня так и подмывало ответить, что современная урбанизация наносит окружающей среде куда больший вред, причем в долгосрочном плане. А все эти атрибуты цивилизации вроде заводов, фабрик, автомобилей на улицах, без которых мы не мыслим свою жизнь, и есть главное зло, губящее природу. Тем более что именно наша политика заставила этих бедных крестьян истреблять деревья.
Однако я сдержался, понимая, что тем самым подорву свой престиж в глазах Пепе — он тут же причислит меня к «радетелям индейцев» или к радикальным зеленым, а это, в свете той миссии, которую я намеревался выполнить, было мне невыгодно. К тому же Пепе потом ни в грош не будет ставить мое мнение по поводу проекта. Так что я предпочел промолчать и отвернулся к окну.
Проплывавший мимо бесплодный пейзаж живо напомнил, как в прошлый свой приезд по линии общественной организации я встречался с одним жрецом из племени майя. Намечался проект помощи местным жителям, и организаторы хотели, чтобы обряд его открытия провел настоящий жрец — это помогло бы преодолеть недоверчивость местного населения, с которым предстояло работать добровольцам организации. Мне поручили найти жреца и заручиться его согласием. Компанию мне составила Линн Твист, которая была известным специалистом по сбору средств на благотворительные цели и автором книги «Душа денег» (The Soul of Money).
Выполнение возложенной на нас задачи давалось нелегко — мы с огромным трудом преодолевали сопротивление тех майя, которые могли бы посодействовать в поисках подходящего жреца. Очень скоро нам пришлось на собственном опыте убедиться, насколько сильно препятствовал нашей миссии тот факт, что мы — американцы. Слишком уж много жестокостей и несправедливости натерпелись майя от местного правительства, которое, как известно, пользовалось поддержкой Вашингтона.
Наконец сопротивление кое-как было преодолено, и мы с Линн оказались в жилище жреца — маленьком домике из адоба (сырцового кирпича из глины и резаной соломы). Жрец был одет в линялые джинсы и куртку с яркой традиционной вышивкой, а его голова была повязана красной банданой. Внутри дом пропитался ароматами высушенных трав, к которым примешивался запах горелой древесины.
Жрец молча выслушал мою просьбу поучаствовать в церемонии открытия, что, как объяснял я, помогло бы завоевать доверие местных майя и в будущем более тесно работать с ними. Я говорил по-испански, а переводчик тут же повторял мои слова на местном диалекте майя.
Не успел я закончить, как жрец разразился гневной тирадой. Он бешено жестикулировал и что-то выкрикивал. Переводчик же говорил монотонно и совершенно бесстрастно, и от этого в голосе жреца явственно проступали боль и безысходность. «Почему я должен помогать вам, когда ваш народ убивал мой без малого полтысячи лет?! И не только при испанцах и в так называемые колониальные времена, но и сейчас, сегодня. Ваше правительство посылает сюда сотни секретных агентов и целые армии головорезов в военной форме — все время, сколько я себя помню, да и сейчас тоже. Разве не вы, американцы, бросали бомбы на нашу столицу, чтобы свергнуть Арбенса, единственного в нашей истории президента, который хотел помочь нам, исконным жителям этой страны? Разве не вы учите гватемальских солдат, как пытать и мучить майя? А теперь еще просите вам помочь?»
Я настолько погрузился в воспоминания, что не сразу расслышал слова Пепе, который, словно подслушав мои мысли, сказал:
— Эти майя настолько ослеплены своей яростью, что готовы обвинять в своих бедах весь мир! Когда мы даем им работу, они вопят, что их порабощают. А если не даем — кстати, наша семья завозит рабочих с Гаити, те вообще готовы работать за гроши, — они бунтуют и пытаются нас убивать. И это происходит не только здесь. Возьмите любое место в нашем полушарии — в Андах, Амазонии, Мексике, Бразилии, Эквадоре, Перу, Венесуэле, Боливии, Колумбии — в любой стране южнее Рио-Гранде творится то же самое. У вас, у гринго, этого не происходит только потому, что вы истребили у себя всех индейцев. А мы в свое время не догадались последовать вашему примеру, — распалившись, он с силой хлопнул меня по колену. — Запомните мои слова: в следующие два десятилетия нашей самой главной задачей будет как следует поприжать местное население, всех этих индейцев. Можете сколько угодно толковать о демократии, но эти страны, о которых я говорю, как никогда нуждаются в жесткой руке, способной поставить всех этих распоясавшихся индейцев на место. Майя, как и кечуа и все прочие племена, плевать хотели на какую-то там демократию. Только дай им волю, и они с радостью перебьют нас всех.
