Если он порочен - Хауэлл Ханна (книги бесплатно .txt) 📗
— Рад это слышать, — отозвался Лео. — Но было бы неплохо, если бы ты все же поверил в особый дар Хлои. Дай слово, что примешь к сведению ее предупреждение, если оно последует. Если, к примеру, ты пожелаешь ехать в одном направлении, а она скажет, чтобы ехал в другом, выполни ее просьбу. Хлоя всегда права в своих предвидениях. Можешь называть это даром или простой интуицией — но прислушивайся к тому, что она говорит.
— Да, хорошо. Даю слово, — тут же ответил граф. — Ведь иначе как объяснить тот факт, что она нашла меня в переулке, когда я нуждался в помощи?
— Но этих… э-э-э переулков больше не будет? — осведомился Лео.
— Это я тоже могу обещать. Если я женюсь на Хлое, мне не потребуются любовницы. Что же касается моего поведения в последний год… — Джулиан сокрушенно покачал головой. — Это было какое-то безумие.
— Я прекрасно тебя понимаю, — кивнул Лео. — Более того, ты слишком долго хранил верность Беатрис, и это свидетельствует в твою пользу. Большинство мужчин поступили бы иначе — особенно после того как жена завела первого любовника. Поверь, я бы не говорил с тобой так откровенно, если бы считал тебя по-настоящему женатым мужчиной, а не человеком, связанным узами брака с женщиной, добивающейся смерти своего супруга. И уж конечно, не пил бы с тобой бренди.
— Хочешь сказать, что постарался бы свернуть мне челюсть?
— Непременно постарался бы.
Лео усмехнулся и, посмотрев на дверь, тихо сказал:
— А теперь нам нужно решить, кто скажет Хлое, что ее придется осмотреть.
Джулиан тоже посмотрел на дверь и тяжко вздохнул. Говорить с Хлоей о том, что ей придется согласиться на медицинское обследование, чтобы доказать свою невинность, не слишком хорошее начало совместной жизни.
— Только надо ей объяснить, что это делается ради Энтони. Чтобы обезопасить его права как моего наследника, — снова вздохнув, пробормотал граф.
— Непременно надо объяснить, что только ради Энтони, — согласился Лео. — Иначе она просто-напросто прикончит нас обоих.
Глава 9
Сидя в карете, катившейся по улицам в сторону элегантного особняка Уинглингтонов, Хлоя молча смотрела в пол. Все еще испытывая смущение из-за обследования, которому подверглась всего несколько часов назад, она не могла смотреть ни на Лео, ни на Джулиана, сидевших напротив. Она прекрасно понимала необходимость подобного обследования, но вспоминать о том, что пришлось сегодня перенести, было ужасно неприятно.
В очередной раз вздохнув, она посмотрела в окно, но тут же снова уставилась в пол. Проходить подобное освидетельствование было унизительно во многих отношениях. Ее невинность была юридически зафиксирована на бумаге двумя докторами и акушеркой, и документ этот в случае необходимости мог быть предъявлен третьим лицам для прочтения. В течение всего обследования она твердила себе, что делается это исключительно ради Энтони, и, возможно, только поэтому, она не сбежала из медицинского кабинета.
А теперь она ехала на бал, где ей предстояло мило улыбаться и болтать как ни в чем не бывало. Но хуже всего то, что там она могла увидеть леди Беатрис Кенвуд, все еще имевшую права на Джулиана. «Часто ли приходится женщинам встречаться с женами своих женихов?» — думала Хлоя. Ей вдруг пришло в голову, что никогда еще она не переживала столь трудный день, как этот. Пожалуй, лишь последние мучительные часы у постели умирающей сестры могли сравниться с тем испытанием, которому она сегодня подверглась.
Украдкой взглянув на своих спутников, она вдруг с удивлением поймала себя на том, что улыбается. Казалось, что и Джулиан, и кузен испытывали такую же неловкость, что и она. А ведь ей не приходило до этого даже в голову, что мужчины, заставившие ее пройти столь унизительную процедуру, будут как-то по этому поводу переживать. И как ни странно, их смущение немного ее приободрило, она вздохнула свободнее. И конечно же, ее радовало то обстоятельство, что Энтони стал законным наследником Джулиана. Кроме того, теперь уже можно было не опасаться, что Джулиан, усомнившись в ее целомудрии, потребует перед свадьбой каких-либо доказательств.
«Да, наверное, все не так уж плохо, — сказала себе Хлоя. — Теперь осталось лишь вытерпеть бал у Уинглингтонов и этот тяжелый день закончится». Она терпеть не могла подобные светские сборища, а нынешний бал мог стать наихудшим из всех. Джулиан собирался объявить, что он жив и здоров, и не было ни малейших сомнений в том, что после этого Артур и Беатрис возобновят охоту на него. Оставалось лишь выяснить, когда именно и каким образом враги Джулиана начнут снова его преследовать.
Еще одну неловкость создавал тот факт, что ее, Хлою, сопровождал на бал женатый мужчина, и только присутствие Лео могло в какой-то степени смягчить неловкость, хотя было ясно, что пересуды непременно последуют. Поначалу все внимание, конечно же, будет приковано к Джулиану, и главной темой разговоров станет его чудесное воскрешение из мертвых. Но Хлоя знала: рано или поздно кто-нибудь вспомнит, что она вошла в зал вместе с ним, и уж тогда начнутся разговоры о том, какое место в его жизни она занимает. Сплетни почти наверняка распространятся по всему Лондону, и она ждала этого с содроганием.
Наконец карета остановилась, и Джулиан помог ей выбраться наружу. Хлоя до сих пор сомневалась, что они поступили разумно, решив, что граф будет исполнять роль ее сопровождающего на балу. Но Джулиан настаивал, а Лео поддержал, хотя все это выглядело как явный вызов Артуру Кенвуду и пощечина леди Беатрис. Хлоя не испытывала страха, так как знала, что спутники ее защитят, но все же ей очень не хотелось стать объектом пристального внимания жены Джулиана и его дяди. Увы, с этим приходилось мириться, поскольку она являлась самой непосредственной участницей всех событий. И даже если бы она сейчас осталась дома, Артур все равно вскоре выяснил бы, сколь значительную роль ей довелось сыграть во всем этом деле.
Они поздоровались с хозяином и хозяйкой бала, и Хлоя ощутила, как напряглись мышцы на руке Джулиана. Пухленькая леди Уинглингтон уставилась на графа со страхом и изумлением, но все же заставила себя улыбнуться. Когда же объявили имя Джулиана, в бальном зале на несколько мгновений воцарилась гробовая тишина. Потом все заговорили ужасно громко, и стало ясно, что сейчас начнутся бесконечные расспросы и пересуды. Хлоя очень надеялась, что в этом шуме никто не расслышит ее имя, но надежды ее не оправдались — она почти тотчас же заметила, что некоторые из гостей поглядывают на нее с любопытством.
Джулиан в очередной раз взглянул на Хлою, стоявшую рядом с его матерью и сестрой Филиппой. Ему еще предстояло поговорить с ней о той пытке, которой она себя подвергла ради наследственных прав Энтони. К его удивлению, процедура оказалась мукой и для него самого. Несколько раз приходилось ему заставлять себя сидеть спокойно и ждать — ужасно хотелось броситься в спальню Хлои и избавить ее от этого унизительного обследования. И только сознание того, что Лео тоже страдал, служило хоть каким-то утешением.
Возможно, было бы легче сделать вид, что ничего такого не происходило, но Джулиан знал: это стало бы непоправимой ошибкой. Он не сомневался, что Хлоя в какой-то момент могла бы задаться вопросом: а не потому ли подверг он ее осмотру, что хотел убедиться в ее невинности? Он очень не хотел, чтобы у нее возникали подобные мысли, тем более что она дала согласие выйти за него замуж. Хотя они с Лео считали, что их помолвка уже состоялась, им еще предстояло услышать мнение самой Хлои.
— Как приятно снова видеть тебя здоровым. Ты совершенно поправился? Почему же ты ничего мне не сообщил?
Услышав этот голос, Джулиан вздрогнул и, чуть помедлив, повернулся лицом к дяде. Артур Кенвуд, довольно красивый мужчина, был на пятнадцать лет старше Джулиана. Фигура у него была безупречная, и одежда сидела на нем идеально. Серые стальные глаза дяди смотрели на Джулиана вопросительно, и чувствовалось, что Артур пытается скрыть свое разочарование. Рядом с ним, изображая радостное волнение, стояла Беатрис, то и дело прижимавшая к глазам изящный кружевной платочек. Она вела себя так, словно всегда была верной и любящей женой, и Джулиану ужасно хотелось учинить над ней расправу прямо здесь, в большом зале. Но он ни разу и пальцем ее не тронул, даже в порыве гнева, поэтому и сейчас не мог себе этого позволить. Мужчин, которые били женщин, граф считал слабыми и трусливыми. И он твердо решил, что сам никогда до такого не опустится.
