Ни за какие сокровища - Фальски Вера (читать бесплатно полные книги TXT, FB2) 📗
Действительно, казалось, в этот день Бартек победил связанные с болезнью ограничения. Однако Эва знала, что, хотя сейчас все хорошо, позже боль вернется и омрачит идиллию.
– Если бы так было всегда, я была бы самым счастливым человеком на земле, – ответила девушка, думая о реальности, в которой это могло бы осуществиться. – Если бы Бартек мог начать лечиться…
– Он просто невероятный! В нем столько энергии, что хватило бы на целую электростанцию. – Александр посмотрел на нее. – Эва, спасибо за этот день. Я давно так не отдыхал.
– Правда? – Эва рассмеялась. – А мне показалось, что тебе пришлось порядочно попотеть.
– Ну да, за Бартеком успеть сложно. – Алекс тоже улыбнулся. – Но зато я чудесно проветрил голову.
– В таком случае мы к твоим услугам. Расслабляющие сеансы по желанию. Внимание к индивидуальным потребностям клиентов. Хорошее предложение, пан председатель?
– Покупаю за любую цену, – успел ответить Александр перед тем, как Бартусь спрыгнул вниз.
Алекс поддержал его, и малыш изо всех сил прижался к нему.
В каталог достоинств шефа Эве удалось вписать еще одно: завоевал сердце Бартека.
Глава 9
В костеле пахло мышами.
«Почему? – думала Ханка, стоя на коленях у молитвенной скамейки и глядя на алтарь. – Почему в других костелах пахнет ладаном, дымом свечей, влажными стенами, а у нас – мышами?»
Сегодняшняя служба была без проповеди. Ксендз Михал, викарий в здешнем приходе, который обычно служил в будние дни, часто так делал – после Евангелия сразу переходил дальше, словно считал, что прихожане сами все истолкуют. А точнее, прихожанки, так как среди сидевших на скамейках в будние дни почти не было мужчин. Ханка пробовала во время встречи группы движения «Свет – Жизнь» обратить на это внимание ксендза, заметив, что нужно как-то привлекать мужчин к участию в службе, но тот смиренно ответил: «Ханя, девочка, ты должна понять, что мужчины – это мужчины. Семью надо содержать, после работы отдохнуть… Я понимаю, что после уже нет сил идти в костел».
Ханка вступила с ним в серьезную дискуссию, доказывая, что скорее женщина должна бы отдохнуть после дня работы по дому, прислуживания хлещущему пиво мужу и обслуживания неблагодарных отпрысков, которым она готовит, стирает и за которыми убирает, но до ксендза Михала эту мысль донести не удалось. Он только махнул рукой и сказал громко, чтобы все слышали: «Ханка, не болтай чепухи, а то станешь феминисткой и будут проблемы». А потом предложил всем вместе помолиться.
В тот день на службе снова девяносто процентов прихожан составляли женщины. Единственным мужчиной, кроме ксендза, двоих министрантов и Господа Бога, был Пётрек Пилиховский, шеф приходского молодежного хора, страстный гитарист, владелец приятного баритона. У его родителей была небольшая пекарня в Ваплево, и они рассчитывали, что их дело вскоре перейдет к сыну. Однако Пётрек, хотя ему уже исполнилось двадцать, не рвался тяжело работать в семейном бизнесе. Он, как иногда говорил, пока еще искал себя. Его основным занятием была игра на гитаре в костеле, совершал он и ежегодные поездки на Польский Вудсток, где в рамках музыкального фестиваля занимался евангелизацией. В прошлом году Пётрек познакомился там с Касей из Щитной, экологом и веганом, связанной с движением Харе Кришна, которая под влиянием Пётрека обратилась, обрезала дреды, а когда приехала его проведать, соблазнилась даже знаменитым бульоном его мамы. Вскоре объявили о помолвке. Дату свадьбы еще не назначили – Касе сначала надо было закончить колледж, ей оставалось учиться еще год. Пока что это была любовь на расстоянии.
И это было единственным утешением для Хани, которая известие о сумасшедшей Каське восприняла как гром среди ясного неба. «Все должно было быть совсем не так», – думала она, плача в подушку после встреч движения «Свет – Жизнь», на которых Пётрек рассказывал о даре любви.
Ханка любила его безнадежно и уже давно. И чем более недоступным становился юноша, тем сильнее ей хотелось заполучить его. Вот и теперь она смотрела со своей скамейки, как Пётрек молился. На нем была поношенная серая футболка, к которой хотелось прижаться, длинные каштановые волосы беспорядочно падали на спину, запястья были украшены ремешками и цветными фенечками, а на предплечье вытатуирована рыба – символ христианства.
Ей хотелось плакать. Все шло не так. Обычно свою безграничную печаль Ханя скрывала под маской грубой языкатой девчонки, которая прет как таран, не глядя по сторонам. Однако в глубине души ей было нужно, чтобы кто-нибудь ее крепко обнял, как всегда делала мама, – она одна не поддавалась внешнему впечатлению и под жесткой скорлупой чувствовала беззащитное сердце маленькой девочки. Теперь же, когда мамы не стало, никто не смотрел так на Ханку, из-за чего она еще активнее занимала непримиримую позицию: «Я против всего мира». Хотя это было совсем непросто. Возвращение Эвы домой тоже стало для нее проблемой. Ей не удавалось найти общий язык с сестрой, а ведь когда-то они были так близки. Когда Эва уехала в Ольштын, Ханка чувствовала себя так, будто старшая сестра ее предала. Эва была для нее примером и пропуском в мир взрослых. И неожиданно исчезла. Она все реже приезжала домой, а мама постоянно ее оправдывала, говорила о работе и обязанностях. Но Ханка не хотела этого слушать. Неожиданное возвращение сестры и ее отказ от стажировки за границей разрушили уже кое-как упорядоченный мир девушки. Однако с тех пор, как Эва начала работать у того миллионера, Ханка постоянно искала повод для скандала, так как совершенно не могла разложить по полочкам происходящее. И очень боялась за сестру, сама не зная почему.
После окончания службы все члены движения собрались в ризнице. Пётрек распоряжался хором, раздавал слова песни, над которой они должны были работать. Ханка взяла свой экземпляр, не глядя Петру в глаза, на что он сразу обратил внимание.
– Ханка, что случилось?
Девушка притворилась, что не слышит. Сегодня у нее не было сил терпеть его высказывания, в которых всегда было хотя бы несколько слов о Касе. Пётрек пожал плечами и, подняв вверх пачку листов, спросил:
– У всех есть экземпляр?
Через минуту все выстроились на ступенях алтаря. Пётрек взял в руки гитару и сыграл первые такты. Потом пропел строфу.
– Так это звучит, – сказал он. – Запомнили?
Поначалу запели немного неуверенно. Пётрек прервал их и начал раскладывать песню на голоса.
– А фрагмент «Мы зажжем вместо лампад радостные огни наших сердец», – пропел он высоким голосом, – для тебя, Ханка. Это партия сопрано, повторяй за мной.
Мыслями Ханка была далеко.
– Ханка?
Пятнадцать пар глаз нетерпеливо посмотрели на нее.
– Что? – очнулась она.
– Ну же, пой!
– Извините, задумалась, – призналась девушка. – Можешь повторить?
– Ханка! – Голос Пётрека неожиданно стал строгим. – Будь добра, спустись с облаков на землю и удостой нас своим вниманием. Осталось совсем немного до выступления, а ты ведешь себя как примадонна. Знаешь, что никто, кроме тебя, эту партию не исполнит, а у меня нет времени на частные уроки.
Ханю охватило холодное бешенство. Кровь отлила от ее лица.
– Не преувеличивай, – прошипела она. – Корона у тебя с головы не упадет, если споешь еще раз.
– И у тебя корона не упадет, если сосредоточишься, звезда.
– Знаешь, с тех пор, как ты связался с этой сектанткой, ты стал совершенно невыносимым, – парировала Ханка.
По рядам хористов прошел ропот, кто-то тихонько засмеялся. Пётрек словно получил пощечину.
– Ты не имеешь права так говорить о Касе! – отрезал он.
– А ты не имеешь права меня поучать! – отбила подачу Ханка и взяла со скамейки свою сумку. – Дай знать, когда будешь в лучшем расположении духа. Может, тогда нам удастся поработать над песней, – произнесла она и вышла из костела.
На работу Эва теперь летела как на крыльях. Исследования, которые она уже несколько дней проводила над псалтырем семнадцатого века, богато иллюстрированным сценами из Евангелия, сами по себе были источником радости. Но так же, как два плюс два равно четыре, было понятно, что уже длительное время ее научный прогресс приводило в движение нечто большее, чем просто профессиональный интерес.
