Николай II в секретной переписке - Платонов Олег Анатольевич (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Если “Bitter” автор, берегись, так как не хороший человек, настоящий большевик...

Царь сестре Ксении 24 января 1918 г. Тобольск.

Дорогая, милая моя Ксения,

Сегодня день Твоих именин, хотя я не нашел этого в календаре. Поздравляю Тебя от всего сердца и шлю мои пожелания Тебе здоровья и всех благ. С утра я ощущал потребность поговорить с Тобою письменно именно сегодня. Как часто мы проводили этот день вместе всей семьей и при иных обстоятельствах, более счастливых, чем нынешние.

Бог даст, и эти пройдут.

Я не допускаю мысли, чтобы те ужасы, бедствия и позор, которые окружают нас всех, продолжались долго. Я твердо верю, как и Ты, что Господь умилосердится над Россиею и умирит страсти в конце концов. Да будет Его Святая Воля. Живем по-прежнему тихо и спокойно и постоянно вспоминаем о дорогой Мама и вас, милых.

Все дети с нового года переболели легкою краснухою. Теперь уже давно здоровы и продолжают выходить во всякую погоду.

Последние дни были очень холодные, сильнейшая буря с 25-30-градусными морозами. Ветры проникают даже в дом и темп. некоторых комнат доходила до 7-8° тепла, например, в зале и в моем кабинете.

Эта темп. в помещениях напомнила мне пребывание зимою у дорогого Георгия [1246] в Абастумане. Но ко всему привыкаешь, одеваемся мы тепло и по утрам сидим в валенках — пока печи не растопятся. Отлично.

Время от чая до обеда обыкновенно занято репетициями разных пьес в разных комнатах, которыми занят весь наш кружок. Время проходит так незаметно. До сих пор играли франц. пьеску, теперь разучивают русскую и английские. Я собираюсь играть с Ольгою и Мари в забавной шутке Чехова — “Медведь”. Надеюсь, насмешим остальных.

Хорошее упражнение для памяти.

Ну вот, пока все.

Крепко Тебя обнимаю, моя Ксения — душка, милую Мама и всех с вами живущих. Кланяюсь очень Финикину и Ящику [1247].

Христос со всеми вами.

Всею душою Тебя любящий

Твой старый

Ники.

Царица Анне Вырубовой 5 февраля 1918 г. Тобольск.

Милая душка, родная моя маленькая. Боже, как мне Тебя жаль. Сегодня одновременно получила Твои открытки от 26 января и телеграмму о смерти дорогого Папа [1248]. И я не с Тобой, не могу Тебя прижать к груди и утешить Тебя в Твоем большом горе. Дитя мое, Ты знаешь, что я с Тобой, молюсь с Тобой и разделяю Твое горе. Спаситель и Матерь Божия, утешь дочку мою.

Упокой душу дорогого отца. Завтра утром Аннушка пойдет и закажет в Соборе Сорокоуст у раки святого [1249] и помолится за нас всех, — мы только можем у себя молиться всем сердцем. В нем мы обе потеряли верного, милого, долголетнего друга. Папа, дети скорбят с Тобой, целуют и передают все, все. Ты чутким своим сердцем все понимаешь, так как телеграмма почтой шла, не знаю, когда Бог его к Себе взял; неужели в тот день, когда мне писала? Как я рада, что Ты его ежедневно видела; но как все это случилось? Бедный маленький папа. Какая большая потеря.

Знаю, как вы друг друга любили, понимаю и разделяю Твое горе, сама все это испытала и знаю эту страшную боль. Но за него надо Бога благодарить, слишком много тяжелых переживаний, без дома, и вообще <...> помню, наш друг сказал, что после женитьбы Сережи он умрет. И Вы, две женщины, одни,или Бэби с вами, чтобы помог, и добрый дядя. Я через него как следует напишу Тебе и мама бедной. Целую ее крепко и скажи, как мы оба его любили и ценили, он редкий был человек... Ужасно только сегодня это знать, быть так далеко. Боже мой, как Ты во всем этом? Один ужас, помоги и подкрепи Тебя Господь Бог. Какое счастье, что так много вместе были и дружно жили, упрекать себя не в чем. Ты дала ему всю любовь, и Бог Тебя за это вознаградит. Не плачь, он счастлив теперь, отдыхает и молится за вас всех у Престола Божьего. Ужасно не иметь возможности побывать в церкви, помолиться за всех вас, у себя все-таки не то.

Мы оба нежно благодарим за образчики от дорогого образа. Я счастлива, что Ты мои два письма получила, теперь не скоро опять два через <...> что он расскажет Тебе о Твоих дорогих, только для Тебя. Какие ужасы в Ялте и Массандре; Боже, куда, куда? Где спасенье офицерам и всем? И церкви грабят, и ничего больше святого нет, кончится землетрясением или чем-нибудь ужасным — кара Божья страшна. Умилосердись над родиной многострадальной. Боже, как молюсь за ее спасение.

Ты не видела Иоанчика в Иоан. монастыре? Он служил там диаконом и скоро будет священником. Бедная его жена. — Я очень счастлива, что маленькие мои карточки Тебе понравились. Как мне Тебя жаль, и Аля бедная, и брат, Боже мой, сколько страдания. 3-го нам передали Твои милые вещи: духи, серебряное блюдо, пташки, кожаную книжку; за все горячо благодарим. Мило, что именно в этот дорогой деньполучили [1250].

Милая, не надо белья, достаточно совершенно у всех, все имеем. Говорят, что скоро привезут японский товар. Японцы в Томске порядок держат. Надеюсь, Ты съедобные вещи получила к празднику. Скоро опять пошлем муку и что можно достать. Не позволено больше 12 фунтов; так как у нас сахара нет неочищенный вкусный мед — во время поста. Мы живем еще по старому календарю, но придется, вероятно, переменить, только как с постом и разными службами. Думаю, что народ страшно рассердится, что таким образом две недели выключают, оттого раньшене было сделано [1251].

Вышиваем много для церкви, только что кончила белый венок из роз с зелеными листьями и серебряным крестом, чтобы под образ Б. Матери Абалакской повесить. Солнышко блестит, греет днем, и чувствуем, что все-таки Господь не оставит, но спасет, да, спасет, когда все мрачно и темно кругом и только слезы льются. Вера крепка, дух бодр, чувствую близость Бога. Ангел мой, не скорби — это все должно сбыться. Только, Боже, как мне этих невинных жаль, которые гибнут тысячами. Письмо слишком толстое, нельзя больше писать. Пускай мама простит, что ошибки делаю, когда пишу по-русски. До свиданья, Господь с Тобой — прижимаю дорогую головку к груди и в молитвах всегда с Тобой.

Посылаю письма от “Father” и детей.

Царица Анне Вырубовой Тобольск. 2/15 марта 1918 г.

Милое, родное мое дитя! Как Тебя за все благодарить, спасибо большое, нежное от Папы, Мамы и деток. Балуешь ужасно всеми гостинцами и дорогими письмами. Волновалась, что долго ничего не получала, слухи были, что уехала. Не могу писать, как хотелось бы, боюсь писать, как Ты, по-английски, если попадут в другие руки — ничего плохого не пишу. Спасибо за Твои чудные духи, образки, книги. Все дорого. Ек. Вик. [1252] большое спасибо, еще не видали, что прислала, все понемногу. В шутку называю: контрабандой. Радость моя, только берегись, спасибо, что известье дала. <...> Скользко ходить, иногда хочешь другу дорогу прочистить в снегу и не замечаешь, что стало более скользко без снега. Твоим дорогим хорошо живется, она [1253] стала хозяйкой, с Жиликом сидят над счетами, все ладно, новая работа практичная. Спасибо за работы, шоколад, — все еще увидим. Погода чудная, весенняя, они даже загорели, теперь 20 гр. (17 на солнце). Два раза сидела на балконе, а то на дворе (когда небольшой мороз). Здоровье хорошо было все время, неделя что опять сердце беспокоит и болит. Я очень мучаюсь...

Боже, как родина страдает! Знаешь, я гораздо сильнее и нежнее Тебя ее люблю. Бедная родина, измучили внутри, а немцы искалечили снаружи, отдали громадный кусок, как во времена Алексея Михайловича, и без боя во время революции. Если они будут делать порядок в нашей стране, что может быть обиднее и унизительнее, чем быть обязанным врагу — Боже спаси. Только они не смели бы разговаривать с Папой и Мамой [1254].