Мадемуазель Шанель - Гортнер Кристофер Уильям (книги онлайн без регистрации TXT) 📗

— А я собираюсь открыть свое ателье.

Сама не знаю, как это сорвалось с языка. Я совсем не собиралась говорить об этом, но неодобрительно кривящиеся губы мадам Мозель не давали мне покоя, и меня понесло.

— Бальсан обещал помочь. Я подыскиваю подходящее местечко, вот мы с ним и решили прокатиться.

— Ателье? — Адриенна даже растерялась и озадаченно посмотрела на меня. — Зачем это тебе? — Но, увидев мое лицо, она торопливо добавила: — Ах да, шляпки. Ты все еще занимаешься ими? — спросила она, словно сама эта идея была для нее удивительна и непостижима, как некий пережиток нашего с ней бездарного прошлого, которое я должна вычеркнуть и забыть.

— Представь себе, занимаюсь. Уже довольно много продала, причем парижским модницам, а теперь хочу открыть свое дело. — Я помолчала, оценивая вдруг наступившую, явно гнетущую тишину. — И замуж, похоже, я выйду очень не скоро, если вообще выйду, — продолжала я, вонзая воображаемый нож по рукоятку в живот мадам Мозель. — Я хочу работать. С нетерпением жду, когда же наконец приступлю.

— О, это… просто чудесно, — промямлила Адриенна, и я поняла, что ее глубоко въевшееся восхищение мной все-таки победило первоначальный испуг. — Ты всегда была такой смелой, Габриэль. Мне кажется, это просто чудесная идея… Что вы скажете, мадам? — Она бросила взгляд на свою дуэнью. — Миленькое маленькое ателье — это же так прекрасно!

— Да, — сухо сказала мадам. — Чудесно. И вы уже выбрали, в каком городе хотите обосноваться? Я думаю, Париж для такого предприятия потребует ужасно много расходов.

— Деньги, — отмахнулась я, — не проблема. Нет, подходящего места я еще не нашла. Мы рассматриваем самые разные варианты.

Я с удовольствием наблюдала, как на лице поверившей мне мадам проступило выражение зависти, поскольку в конечном счете деньги были единственным божеством, которому она служила, и она прекрасно знала, что у Бальсана денег куры не клюют.

— Ты обязательно должна мне сообщить, когда откроешь свое ателье, — сказала Адриенна. — Очень хочу посмотреть. Может, и меня в помощницы возьмешь, помнишь, как мы раньше мечтали? — Мадам аж задохнулась от возмущения, но Адриенна не обратила на нее никакого внимания. — Кажется, я еще не скоро выйду замуж, — прибавила она и со слегка истерической ноткой в голосе засмеялась. — Так что и у меня будет занятие, если, конечно, я тебе все еще нужна.

— Ну конечно, — кивнула я. — Мне обязательно понадобится помощь.

Я с наслаждением принялась расписывать свои перспективы, которые, конечно, пока еще вилами по воде писаны. Но мне было все равно. Я хотела, чтобы эта мадам проглотила язык, а Адриенна, вернувшись в Мулен, всем рассказала, как я преуспеваю. Пускай Луиза и все остальные призадумаются.

— Вот, можешь писать мне на адрес мадам. — Адриенна достала из вышитого ридикюля в руках мадам записную книжечку и прикрепленную к ней серебряную ручку и нацарапала адрес. Оторвала листок и протянула мне. — Я живу у нее, а по воскресеньям хожу в гости к Луизе. О, Габриэль, — она нежно обняла меня, — я так счастлива, что мы с тобой встретились. Обещай, что будешь писать обо всем. Я так рада за тебя. Я всегда говорила, что если ты что-то решила, то обязательно сделаешь.

Ее восторженность была искренняя. Адриенне хотелось, чтобы все были довольны и счастливы, даже если сама она не была таковой, и, когда мы прощались, я твердо решила послать за ней, когда настанет время. У меня было такое чувство, что моя мечта о собственном ателье гораздо более реальна, чем желание Адриенны выйти замуж за барона.

С легкой душой я вернулась к трибунам, где Бальсан криками подбадривал своего жокея. Конечно, многое в этой жизни меня не устраивает, многое хотелось бы изменить, но я ни за что не поменялась бы местами с Адриенной. Слава богу, у меня все еще сохранилось страстное желание достичь чего-то в жизни.

Бальсан стоял у стойки бара, выпивал с друзьями и, отчаянно жестикулируя, о чем-то говорил с такой страстью, которую приберегал только для своих обожаемых лошадей. Двоих его собеседников я узнала: граф Леон де Лаборд и Мигель Юриб, богатые компаньоны, регулярно бывавшие в Руайо. Когда я подошла, они повернулись, чтобы поприветствовать меня; я уже успела стать почетным членом их клуба: моя способность скакать верхом и охотиться с ними на равных, как и вкус к своеобразным нарядам, внушили им любовь и уважение ко мне. Все звали меня la petite Coco, и сейчас я весело поздоровалась с ними, а Бальсан с несколько унылым видом поманил меня поближе.

— Мы были четвертыми. Этот жокей еще на старте погнал Тройку слишком быстро, а к финишу потерял скорость, дурак этакий, чертов гном!

И тут я заметила в их компании человека весьма необычного, прежде я никогда его не видела.

Лицо у него было довольно смуглое, густые черные волосы напомажены и зачесаны назад, хотя несколько прядей выбились и падали на лоб. Глаза, дымчато-зеленые, глубоко посаженные, смотрели серьезно. Вот глаза-то и привлекли мое внимание, когда я разглядывала его безукоризненный твидовый костюм табачного цвета, казавшийся очень мягким на ощупь. Под безупречно скроенной, элегантной одеждой угадывалась ладная фигура. Он протянул мне квадратную ладонь. С удивлением ощущая на его ладони мозоли, я пожала ему руку, а сама подумала, что он поздоровался со мной, как обычно здороваются с мужчиной. Никакого сравнения с изящной, наманикюренной рукой Бальсана — это было рукопожатие рабочего, с той единственной разницей, что ни один рабочий не мог бы позволить себе такой костюм.

— А вы разве не знакомы? — спросил Бальсан.

— Не думаю, — ответил мужчина низким голосом, и Бальсан нахмурился:

— Но я готов поклясться… Гм… Ты ведь бывал в Руайо уже после того, как туда приехала Коко, разве нет? Нет? Ах вот оно что. Артур Кейпел, это Габриэль Шанель. Габриэль, позволь представить тебе господина Артура Кейпела, моего английского друга, обладающего весьма эксцентричным вкусом, что касается перемещения в пространстве.

— Для друзей я просто Коко, — улыбнулась я, так как Артур Кейпел не торопился отпускать мою руку.

— А я для друзей — просто Бой, — в тон мне ответил он, слегка вздернув украшенную усами верхнюю губу. — Для меня большая честь познакомиться с вами, Коко Шанель.

По-французски он говорил безупречно, без малейшего акцента.

Интересно, думала я, что Бальсан наговорил обо мне Кейпелу? Наши с ним отношения были, что называется, irreguliere, [15] и Бальсан не делал попыток ввести меня в общество, если не считать сборищ в его замке. Но ему наверняка задавали вопросы о девушке, с которой он живет. Хвастался ли он друзьям, что подобрал меня, как беспризорную девчонку, на улице и сделал своей любовницей?

Красивое лицо Кейпела было непроницаемым, но пристальный взгляд его, казалось, прожигал меня насквозь. Нет, пожалуй, не насквозь, взволнованно думала я, этот взгляд направлен именно на меня. Кейпел смотрел так, словно видел меня такой, какая я есть, в чистом виде, не придавая значения той роли, которую я играла в жизни Бальсана, что бы там ему ни наговорили обо мне.

Этот взгляд ужасно меня смущал. Должно быть, он видит перед собой женщину свободную, а значит, доступную и прикидывает, как ко мне подступиться, но так ли это, я понять никак не могла.

Я высвободила руку. Ладонь Кейпела была сухой, и на моих пальцах не осталось ни капельки пота, хотя стояла страшная жара. Этот человек был холоден, как стакан со льдом.

— Покажи Коко свой автомобиль, — попросил его Бальсан. — Как можешь заметить по ее манере одеваться, Коко обожает нарушать традиции, а этот твой драндулет — штука очень оригинальная. Покатайтесь, а мы пока посмотрим еще один заезд. Коко у нас к бегам равнодушна, правда, cherie?

А я все стояла как столб и глядела на Кейпела, и даже ласковое слово, сказанное Бальсаном в мой адрес, не заставило меня пошевелиться. Бальсан никогда не демонстрировал на публике своих чувств ко мне, и я бы не удивилась, если бы он сейчас шлепнул меня по заду, чтобы я не забывала, кому принадлежу, Наконец я вышла из столбняка и послушно пошла за Кейпелом вокруг трибун. Мы прошли мимо столиков под зонтиками, за которыми, обмахиваясь веером и потягивая лимонад, сидели дамы со своими детишками. Мы направились туда, где стояли экипажи, запряженные лошадьми.