Приемное отделение - Шляхов Андрей Левонович (книги без сокращений .TXT) 📗
— Точно?! — усомнился Павел Данилович. — А вот доктор считает иначе.
— Слева — симптом прилипшей пятки, — сказал терапевт Алексей Иванович.
— Это из-за отека, — отмахнулся травматолог. — Вот снимки.
Все трое начали рассматривать рентгенснимки и перешептываться. Славик тем временем доложил о состоянии машины и о том, что портфель Павла Денисовича заперт в багажнике. Только сейчас Павел Данилович осознал, что в последние часы ни разу не поговорил ни по одному из трех своих мобильных телефонов.
«Консилиум» закончился быстро. Незнакомец в высоком колпаке приветливо улыбнулся Павлу Даниловичу и представился:
— Я — заместитель главного врача по хирургии, доктор медицинских наук, профессор Андрей Владимирович Беседин…
«Невелика шишка», — классифицировал Павел Данилович.
— Прошу прощения за паузу, Павел Данилович, но нам надо было отринуть сомнения…
— Значит, нет перелома?! — оживился Павел Данилович.
— Нет! — хором ответили двое.
— Есть! — стоял на своем терапевт.
— Но вы же видели! — повысил голос заместитель главного врача по хирургии.
— Если шейка бедра цела, то может быть трещина вертлужной впадины…
О вертлужной впадине Павел Данилович ничего не знал. Видимо, у тещи с вертлужной впадиной все было в порядке, раз она про нее никогда не вспоминала.
— Вы терапевт?! — резко перебил заместитель главного врача по хирургии.
— Я — врач! — не без гордости ответил Алексей Иванович.
— Я тоже врач, и Петр Богданович врач, — заместитель главного врача переглянулся с дежурным травматологом. — Но мы еще и хирурги… Я, если вы не в курсе, после окончания института два года проработал в Ряжском районе Рязанской области, где был и за хирурга, и за травматолога. А вы, Алексей Иванович, в травме работали?
— Не работал, Андрей Владимирович, но постоянно сталкивался…
— Сталкивались — это не то, — покачал головой. — И вообще, если вы закончили консультировать, то…
— Как таблеточки пили, так и пейте, дозировку менять не стоит, — сказал терапевт Павлу Даниловичу. — Кардиограмму завтра лучше повторить. И имейте в виду, Павел Данилович, что перелом у вас все же есть…
Вслед терапевту дежурный травматолог пробурчал что-то нелестное про синдром слипшихся извилин. Заместитель главного врача ничего не сказал, только недовольно поморщился.
Человеку свойственно верить в лучшее, поэтому Павел Данилович предпочел поверить тем докторам, которые перелом отрицали. Отказавшись от вяло, для проформы, предложенной госпитализации, Павел Данилович уехал домой. Состояние у него было явно не рабочее, да и нога болела.
Снимки эскулапы не отдали, но заверили, что в выписке все отразят должным образом. Ждать, пока будет готова выписка, Павел Данилович не стал. Шестьдесят пятая больница явно не относилась к тем местам, в которых хочется задержаться. Славик завтра заберет эту выписку, если она вообще будет нужна.
По дороге домой заехали в аптеку, где Славик купил Павлу Даниловичу костыли. Легкие, металлические, локтевые, регулируемые по высоте, а не допотопно-антикварные подмышечные. Павел Данилович костыли одобрил. Заодно прикупили и «обезболивающего» — две литровые бутылки коньяка. От пережитого Павел Данилович никак не мог вспомнить, есть ли в его домашнем баре коньяк или нет, и решил подстраховаться, тем более что бутылка коньяка никогда не бывает лишней.
Доктора предупреждали, что завтра может болеть сильнее, но обещали быстрый приход в норму, поэтому Павел Данилович намеревался отдохнуть пару деньков дома, так сказать, в счет отгулов, которых у любого руководителя с его ненормированной рабочей жизнью всегда в запасе достаточно. Но теща, после положенных излияний сочувствия и традиционного «Я же тебя предупреждала, Павлик» (Павла Даниловича время от времени посещала мысль выбить эту фразу на тещином надгробии), вспомнила какого-то своего товарища по партии Семена Семеновича, у которого поболело примерно так после травмы, а потом развился артроз тазобедренного сустава.
— Он, бедный, в туалет по-большому нормально сходить не мог, — вспоминала она, — так мучился, так мучился…
Определенная польза от тещи, конечно, была. Борясь с лишним весом, Павел Данилович старался ограничивать себя в еде, но это, увы, удавалось ему далеко не всегда. А стоило послушать Марию Спиридоновну, вечно говорившую о чем-то неаппетитном, как есть уже не хотелось.
— Почему, мама? — ахала жена. — Какая связь между артрозом и хождением по-большому?
— У него нога в суставе поворачивалась еле-еле, и он не мог садиться на унитаз. Сергей Георгиевич, ты должна помнить Сергея Георгиевича, это он подарил тебе на пятилетие красные лакированные туфельки…
Про Сергея Георгиевича Павел Данилович слушать не стал, уковылял к себе в кабинет, чтобы в спокойной обстановке «поговорить с Коньячковским». Но разве же в этом доме дадут спокойно выпить и расслабиться? Жена, напуганная матерью, тихой сапой вызвала врача. Откуда положено вызвала, из «своей» поликлиники. Павел Данилович только «остограммился» (не сто, конечно же, было граммов, а все триста) настолько, чтобы посмотреть на ноутбуке что-нибудь из заветного старого наследия, вроде «Москва слезам не верит» или «Три тополя на Плющихе» (вкусы у него были консервативно-соцреалистические и только в этом совпадали с тещиными), а тут нате вам, пожалуйста, — доктор приехал.
Чертыхнувшись и сделав жене страшные глаза, которых она, надо сказать, нисколько не боялась, Павел Данилович дал себя осмотреть. Все повторилось заново, вплоть до просьбы поднять выпрямленную ногу.
— Там отек, вот и не получается, — со знанием дела объяснил доктору Павел Данилович.
— Я, конечно, не травматолог, — замялся доктор, — но надо бы уточнить… Желательно как можно скорее.
— Опять рентген?! — загремел начальственно Павел Данилович. — Опять облучаться?! Да еще в самом таком для мужчин месте?!
— Ой, можно подумать! — встряла жена. — Паша, врачи зря не скажут, если говорят «как можно скорее»…
«Это с тобой „можно подумать“, — проворчал про себя Павел Данилович, с отвращением глядя на складчатые телеса жены, туго обтянутые халатом, и с не меньшим отвращением слушая ее голос, — а с Олей очень даже ничего, до трех раз».
Оля, милая чаровница с припухшими по-детски губами, нежным телом и точеной фигурой, своими прикосновениями добивалась невозможного. И не только прикосновениями. Вот сейчас, стоило только о ней подумать, как сразу же обозначилась эрекция. Павел Данилович, и без того красный от выпитого коньяка, покраснел еще больше. А ну как доктор сочтет, что это его прикосновения вызвали такую реакцию…
— Перелом вертлужной впадины без смещения! — объявил приговор рентгенолог.
Это было совсем другое приемно-диагностическое отделение в совершенно иной больнице. Никакой суеты, никакого пренебрежения и невнимания, никаких жестких кушеток. Удобные диваны и кресла, мягкий свет, бесшумные каталки, легкий до неуловимости, но очень приятный запах жасмина в воздухе, чуткий, предвосхищающий желания, персонал, плазменные экраны по стенам, нечто призванное изображать оранжерею в тупиковом конце коридора… Серьезная клиника для серьезных людей.
— Проще говоря — трещина, — подхватил заведующий травматологическим отделением. — Лечение очень простое — время и ограничение нагрузок на левую ногу, чтобы избежать артроза.
— Диагноз не вызывает сомнений? — уточнил Павел Данилович.
— Никаких! — хором заверили врачи…
На следующий день в благословенное послеобеденное время, когда срочные дела сделаны и можно найти минутку для общения, Павел Данилович позвонил руководителю департамента здравоохранения и по-свойски, не стесняясь в выборе выражений, поделился впечатлениями от своего пребывания в хирургической приемной шестьдесят пятой клинической больницы. Доброго слова удостоился только дежурный терапевт Алексей Иванович, фамилию которого Павел Данилович не знал.
— Единственный нормальный человек среди этой своры м…ков, — сказал о нем Павел Данилович. — Я считаю — такие кадры надо ценить и продвигать. А то скоро нормальных врачей совсем не останется…
