О Сталине с любовью - Орлова Любовь Петровна (бесплатная библиотека электронных книг txt) 📗

Сталин ожидал от Булгакова советского произведения, такого, например, как «Поднятая целина», а не «Батум». Шанс был упущен. Мнение о Булгакове составилось окончательное, не подлежащее изменению. Булгаков сильно переживал неудачу с «Батумом». Е.С. тоже переживала, возможно, даже сильнее, чем он. Если бы не болезнь, приведшая к смерти, то кто знает, что было бы потом, после того как страсти вокруг «Батума» улеглись бы. Жизнь могла бы предоставить Булгакову еще один шанс, и вдруг… Но что толку мечтать, если его давно уже нет в живых. От Булгакова мне остались воспоминания и книжечка рассказов с надписью: «Любови с любовью и уважением». Г.В. считает, что для подаренных авторами книг нужно завести особые полки, а я не соглашаюсь, храню их среди прочих книг, так мне почему-то хочется. Кажется, что так правильнее.

Кому-то судьба благоволит, кого-то жестоко преследует. Хорошо, когда чувствуешь в себе силы переломить судьбу, пойти наперекор обстоятельствам и одержать победу. Но это удается не всем и не всегда. Жаль… Очень жаль… Жаль Булгакова и много кого еще жаль…

– Чего тебе хочется больше всего на свете? – спрашивали меня в детстве.

– Чтобы всем всегда было хорошо, – отвечала я.

В моем детском представлении именно такой виделась счастливая жизнь, когда всем вокруг хорошо. Жаль, что так не бывает.

Как-то раз, когда у нас зашел разговор о сценаристах и сценариях, я спросила у Г.В., почему бы ему не привлечь к сотрудничеству Булгакова.

– Это никак невозможно, – не задумываясь, ответил Г.В. – Булгаков не уступит ни строчки, ни слова из написанного им. Это камень, а не человек! Он не согласится ни на какие правки, и в итоге мы рассоримся, не начав толком работы.

Я согласилась с Г.В. Булгаков и впрямь не отличался уступчивостью, готовностью идти на компромиссы. А во время работы над сценарием компромиссы неизбежны. Ни одно, даже самое лучшее литературное произведение не может быть экранизировано без правок. Многие совершенно необоснованно считают, что пьеса, раз уж она написана для театра, при экранизации правок не требует. Это неверно. Театр и кино сильно отличаются друг от друга. Просто так, без доработки, ни одну пьесу нельзя перенести на экран. Получится бессмыслица.

И еще о камне, к слову. Спустя много лет после смерти Булгакова Е.С. сильно удивила нас с Г.В. Она нашла какой-то камень, который, по ее мнению, когда-то лежал на могиле Гоголя, установила его на могиле М.А. и рассказывала всем об этом своем поступке как о некоем подвиге. Я не сочла нужным скрывать свое скептическое отношение к этому поступку. Моя прямота вызвала некоторое охлаждение в наших отношениях, но, встречаясь с Е.С., мы подолгу беседуем, вспоминаем прошлое.

Ах, как же много скопилось воспоминаний!

Узнав от Сталина о том, что в молодости он зачитывался произведениями грузинского писателя Александра Казбеги и даже взял себе кличку по имени одного из героев, я заинтересовалась и захотела почитать что-нибудь. Если хочешь лучше понять человека, то надо прочесть те книги, которые ему нравятся. Прочла и будто бы съездила в Грузию, не в ту, что сейчас, а в старую, дореволюционную. Совсем другая жизнь, не похожая на нашу. Другие обычаи, другие правила. Удивилась тому, что абреки могли скрываться от полиции годами.

– Горы и народная поддержка помогали, – объяснил мне Сталин. – Спрятаться в горах легко, а если еще и люди тебя поддерживают, то можно всю жизнь так прожить. Когда-то, в молодости, я восхищался абреками, а когда поумнел, то начал их жалеть.

– Да, тяжело им приходилось, – согласилась я.

– Не в этом дело, – возразил Сталин. – Трудности идут на пользу, потому что они закаляют характер. Жалел я их, потому что они понапрасну потратили свои жизни. Убьют исправника, купца ограбят – разве это борьба? Разменяли жизнь на копейки.

Я запомнила эти слова на всю жизнь. Как и многое другое из того, что было сказано Сталиным. С тех пор я часто присматриваюсь к себе, к тому, как я живу и что делаю. Уж не размениваю и я свою жизнь на копейки? Каждый раз убеждаюсь, что нет, не размениваю, и радуюсь. Страшно разменять жизнь на копейки. Потом захочется что-то исправить, да поздно будет.

«В одну воду нельзя войти дважды, но вот наступать на одни и те же грабли можно по многу раз», – шутит Г.В.

К сожалению, это так. Наблюдение за некоторыми режиссерами (и актерами тоже) служит наглядной иллюстрацией к этим словам. Из картины в картину одни и те же ошибки, одни и те же промахи. Создается впечатление, будто люди совершенно не учатся на собственных ошибках, не осмысливают накопленный опыт, не делают выводов. Не могу понять, в чем причина подобного поведения? Какие мотивы и соображения руководят ими? Это беспечность, упрямство или убежденность в собственной непогрешимости?

А иногда случается так, что хорошие режиссеры в следующую свою работу «переносят» одни только недостатки, а не достижения. Примером тому может служить картина бр. Васильевых «Волочаевские дни» [63]. От их новой работы все, в том числе и Сталин, ожидали многого. Если не повторения грандиозного успеха с «Чапаевым», то хотя бы чего-то близкого, равноценного.

Увы, надежды не оправдались. Картина вышла откровенно слабой. Чувствовалось, что ее создатели попытались объять необъятное, поставили перед собой слишком много задач и оттого «распылились», не выполнили толком ни одной.

– В Грузии говорят: «Оба колеса на месте, а арба не едет, потому что лошадь запрячь забыли», – так отозвался Сталин о «Волочаевских днях».

Не представляю себя живущей где-то в другом месте, кроме Советского Союза. Дореволюционную жизнь помню плохо, сохранились в памяти отдельные картины и впечатления, но все главное в моей жизни произошло в Советском Союзе. Это моя родина, моя страна, мой дом. Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек! [64]

Говорили со Сталиным о признании нашего искусства за границей. Зашла речь о главном призе, полученном «Цирком» на прошлогодней выставке в Париже. Сталин усмехнулся и сказал, что если уж говорить начистоту, то его совсем не радует, когда капиталистическое жюри присуждает награды нашим фильмам. Я удивилась (впервые слышала от Сталина такое, раньше Он выказывал радость по этому поводу). Сталин объяснил:

– Хотелось бы, чтобы наше советское искусство не вызывало восхищения у капиталистов, а разило их наповал.

– Ну не все же члены жюри капиталисты, – осторожно возразила я. – Среди них есть и наши друзья, с чьим мнением капиталистам приходится считаться. Иначе бы они никогда не дали бы никаких премий ни одной нашей картине.

– Мы существуем, и с этим им приходится считаться, – улыбнулся Сталин.

Март 1938-го

– Василий твердо решил стать летчиком, – сказал Сталин без каких-либо предисловий и повторил: – Летчиком.

До этого мы говорили о картине «Александр Невский», которую снимал на «Мосфильме» Эйзенштейн. Вернее, не столько о картине, сколько о самом Эйзенштейне. Сталин высоко ценил его талант, но несколько сомневался, удастся ли ему снять исторически верную картину, удастся ли воплотить образ князя-патриота в полном объеме. В исторической драме, да еще с таким главным героем, очень легко пойти на поводу у внешних эффектов в ущерб содержанию. Есть такое правило – чем известнее человек, тем сложнее снимать о нем картину (думаю, что и книгу писать тоже сложнее), образ рискует получиться броским, но поверхностным.

Сталин знал о моем отношении к Эйзенштейну, талант которого я уважала, а вот о человеческих качествах была не слишком высокого мнения, но тем не менее захотел обсудить со мной эту тему. Я честно ответила, что Эйзенштейн справится, подобная задача ему по плечу. Вдобавок в главных ролях снимались такие актеры, как Н.К. [65] и Н.П. [66] Актерское мастерство и несговорчивый характер Н.К. были дополнительной гарантией того, что картина выйдет хорошей. Если Эйзенштейн и увлечется и свернет с верного пути (с ним такое случалось), то Н.К. непременно это исправит. Своим успехом картина «Депутат Балтики» [67] обязана не столько режиссерам, сколько Н.К.