Мужья и любовники - Харрис Рут (книги бесплатно .TXT) 📗
– Пусть убираются оба, – сказала Мириам, обращаясь к Хауарду. – Обойдемся.
– Заткнись, Мириам, – вмешалась Молли, впервые открывая рот. Она приехала из дома, зная, что надо спасать Хауарда от самого себя. Увольнять Кэрлис было глупо по многим причинам, ни одна из которых не приходила в голову ни Хауарду, ни его безмозглой грудастой жене, ни дурачку-сыну. Что же удивительного, что эта чертова компания едва не пошла ко дну.
– Хауард, ради всего святого, очнись! Нам нужен Кирк, и нам нужна Кэрлис. – Молли повернулась к ней.
– Разумеется, мы не собирались отказываться от ваших услуг, – сказала она, сумев удержаться от улыбки.
– А что вы собирались сделать? – спросила Кэрлис, смело встретив взгляд Молли. – Потому что, если это мне не подойдет, я обращусь к адвокату.
– Нет нужды, – сказала Молли, которая и без того уважала Кэрлис, а теперь, после угрозы обратиться к помощи закона, стала уважать еще больше. Ей нравились достойные соперники. На месте Кэрлис она бы поступила так же. Она знала, каково быть женщиной в мире, принадлежащем мужчинам.
– Я слышала, что Джошуа Хайнз спит и видит заполучить наш торговый баланс. Мне нет нужды говорить, какие услуги вы оказали нашей компании.
И Молли, большой мастер интриги, принялась за дело. Через две недели в «Таймсе» появилась заметка о том, что компания «Бэррон и Хайнз» заполучила последний торговый баланс компании «Суперрайт» и что Кэрлис Уэббер назначена руководителем подразделения, которое положит этот документ в основу своей работы. Одновременно сообщалось, что «Суперрайт» собирается заключить новый, исключительно щедрый контракт с Кирком Арнольдом. Вскоре было официально объявлено, что Арнольд назначен президентом компании, – впервые в ее истории эту должность занял не член семьи.
Конечно, кое-кто продолжал говорить, что Кэрлис стала первой женщиной, которая заняла такой высокий пост у «Бэррона и Хайнза» благодаря своим отношениям с Кирком Арнольдом. Но никто не мог отрицать, что со своим делом она справляется наилучшим образом.
Глава X
Вторая женитьба Кирка Арнольда удивительно походила на первую, хоть он ничего общего не замечал, а Кэрлис и знать этого не могла. В обоих случаях браку предшествовали тяжелые личные переживания. На Бонни он женился вскоре после трагической смерти отца; на Кэрлис – после мучительного развода с Бонни.
В день, когда Кэрлис ушла из «Суперрайта», он звонил ей четыре раза. На следующий день – шесть. Поначалу, не желая давать нового повода к сплетням, липнувшим, как паутина, они нарочно придавали своим разговорам чисто деловой характер. Речь шла о рыночных перспективах «Альфатека». Кирк держал Кэрлис в курсе производственных проблем, она, в свою очередь, посылала ему на просмотр пресс-релизы и иную информацию. Но близость по-прежнему возбуждала их, и теперь, когда за ними уже не следили десятки глаз, они, передавая друг другу бумаги, затягивали прикосновения и не отводили друг от друга глаз. Нередко они засиживались за работой допоздна, у них вошло в привычку обедать вместе, одновременно просматривая разложенные на столе бумаги. На посторонних они теперь не обращали внимания, и Кирк как-то нарушил заговор молчания, заговорив о своей жене.
Подобно тому, как Бонни в свое время помогла ему пережить потерю отца, Кэрлис облегчала теперь разрыв с женой. Облегчала и эмоционально, и чисто практически. В разводе он обвинял себя.
– Это моя вина. Я был слишком большим эгоистом, – сказал он ей как-то в порыве откровенности. Ему нужно было выговориться. – Часто я просто не замечал Бонни. Я был слишком поглощен своими делами.
– Но судя по тому, что вы говорите, – заметила Кэрлис, – Бонни в начале вашей женитьбы была слишком поглощена детьми, а потом собственной карьерой. Похоже, вину вам надо поделить пополам.
Кирк задумался.
– Может, и так, – сказал он, немного приободряясь. – Может, я и впрямь не такой уж негодяй. – И он принялся загибать пальцы, доказывая, что был, в сущности, неплохим мужем. – Ее желания всегда были для меня на первом месте. У нее все было. Я всегда был готов подставить плечо, если надо.
Кэрлис льстила откровенность Кирка. Но Мишель предостерегла, чтобы она не слишком увлекалась и обольщалась.
– Ох уж эти разведенные мужчины, – со знанием дела сказала она. – Сначала они используют тебя как бесплатного психиатра, а затем, исцелившись, женятся на ком-нибудь другом. Так что смотри в оба.
Сначала Кэрлис убеждала себя, что Кирк был просто очередным мужчиной, которому она зачем-то нужна.
Мало ли их было – начиная с отца Кирк, которому недавно исполнилось сорок, никогда не жил один. Из родительского дома в Принстоне он ушел к Бонни. Потом жил в роскошных апартаментах, предоставленных ему компанией, но ему никогда не приходилось покупать себе носки или нижнее белье, отдавать в починку туфли, а также забегать в магазин за молоком или выписывать чек. Кэрлис набивала ему холодильник едой, следила, чтобы не скапливалось грязное белье, смотрела, в порядке ли чековая книжка и кредитные карточки.
– Ты просто дура, – говорила Норма. Мишель твердила, что она за так работает психиатром; Норма – что ее используют как бесплатную домработницу и секретаршу.
– В женщин, которые покупают носки, не влюбляются, – предупреждала она.
Кэрлис согласно кивала:
– Да, я знаю, ты права. Но я нужна ему.
А это, говорила она, самый верный путь к его сердцу.
Мало что зная о Кирке Арнольде, Кэрлис судила о нем по внешнему облику. Она не знала – ибо о том он умалчивал, – что его утраты были куда тяжелее, чем ее собственные. Она не знала – ибо он и сам не догадывался, – что жизнь сделала Кирка Арнольда очень уязвимым. Кэрлис даже не могла представить себе, насколько он похож на нее. Разница была только в том, что он лучше скрывал свои шрамы, чем она свои. У него было больше опыта, и у него было больше того, что нужно было скрывать не только от других, но и от самого себя. Впрочем, она видела, что в их жизни было много общего. Кирк потерял отца, когда ему было двадцать; она потеряла мать, когда ей было пятнадцать. Кирк был единственным ребенком в семье, и она тоже.
– Я всегда хотела брата или сестру, – говорила она ему, вспоминая, как завидовала одноклассникам, у которых были братья и сестры. – Я думала иногда, что даже подраться было бы неплохо.
Кирк кивнул – понимаю, мол, тебя. На глазах у него выступили слезы, и Кэрлис подумала, что и ему тоже нелегко пришлось в жизни. Она погладила его по руке и подумала, что готова все отдать, все сделать, лишь бы ему было хорошо. За успехами и внешним блеском скрывался такой же израненный человек, как она сама.
Хотя при мыслях о нем воображение ее все больше распалялось, приобретая эротический характер, она не переставала твердить себе, что Норма и Мишель правы. Ее используют как бесплатного психиатра, как эмоциональную отдушину. Она была хороша как приходящая домработница, которой к тому же не надо платить. Она была, так сказать, временной женщиной, женщиной, которая удобна мужчине, женщиной, которую держат под боком, пока не влюбятся в кого-нибудь. Она мечтает о нем, а он думает только о себе. Тут ей ничего не светит, буквально ничего, и она только напрашивается, чтобы ей сделали больно.
Ничего не переменилось. Кирк – это тот же Уинн, только в другом обличье. Ее используют вместо лекарства, чтобы заглушить боль от развода, а она просто дура.
И хотя о любви думала Кэрлис, заговорил об этом первым Кирк. Они как-то сидели в ресторане. Он попросил счет. Было поздно, зал был наполовину пуст.
– Этим летом Бонни спросила, влюблен ли я в вас, – внезапно выпалил он. – Я ответил, что нет.
– Ну, разумеется, нет, – поспешно сказала Кэрлис. – Мы просто работаем вместе.
– Теперь уже нет, – сказал он, перебивая ее. – Думаю, Бонни была права. Мне кажется, я и впрямь люблю вас.
У Кэрлис сердце подпрыгнуло. Любовь? Он сказал – любовь? Сердце подобралось уже к самому горлу, мешая дышать, а уж соображать и говорить – тем более. Он истолковал ее молчание как нежелание поддерживать эту тему.
