Дневник свекрови - Метлицкая Мария (книги регистрация онлайн бесплатно .txt) 📗

Еще одна жизнь – еще одна история. Виолетта Константиновна была женщиной, приятной во всех отношениях. Современной, модной, образованной и начитанной. У нее был неплохой муж Алексей Алексеевич, который обеспечивал Виолетте Константиновне не самую плохую жизнь. У них была прекрасная квартира из четырех комнат, со спальней, окнами на Нескучный сад и кухней в пятнадцать квадратов. Виолетта никогда толком не работала в полную силу и полный рабочий день. На работу – в какой-то профсоюзный комитет – ходила три раза в неделю. Как в клуб. Себя показать и на людей посмотреть. Причем, эта самая синекура давала ей вполне ощутимые блага. В виде путевок в лучшие санатории на теплых и не очень морях, в виде дешевых турпоездок, продуктовых заказов и талонов в различные распределители. Ну и, разумеется, билеты в театры в третий ряд партера и лечение в прекрасной ведомственной поликлинике. С просторными светлыми холлами, отсутствием очередей и милейшим персоналом.

Но главное богатство ее жизни составляли, конечно, дети. Сын Антон и дочка Юлечка. Красивые и умные. Абсолютно беспроблемные дети. Ну, или почти беспроблемные. В юности, конечно, всякое бывало. Но если сравнивать с другими! Вот когда Виолетта сравнивала, то отчетливо понимала, что она очень счастливый человек. Тьфу-тьфу! Даже страшновато как-то!

Детки выросли и засобирались в свободное плавание. И опять никаких проблем. Дочка Юлечка встретила неплохого парня Гришу. Из хорошей семьи хорошего достатка. Гриша закончил юридический и собирался строить карьеру адвоката. Разумеется, были приложены все усилия, чтобы Гриша попал в адвокатскую коллегию. Впрочем, давать ему рекомендации – а были подключены очень серьезные люди – можно было спокойно. За Гришу наверняка краснеть не придется.

Юлечка работать не очень стремилась. Считалось, что она – женщина, созданная для семьи. Ну, и слава богу! На кусок хлеба зять всегда заработает. А о такой домашней жене можно только мечтать. На свадьбу молодым подарили новую квартиру. И Юлечка бросилась, как в пучину, в обустройство быта.

С утра они садились с мамой в машину и объезжали магазины. Строительных материалов, хозяйственные, мебельные, бытовой техники и те, где все для интерьеров.

Мотались они до самого вечера – с перерывом на обед, разумеется, и пару раз на кофе.

Вечером валились с ног. Юлечка показывала мужу образцы тканей на шторы, плитки в ванную комнату, каталоги итальянской мебели и светильников. Гриша смотрел невнимательно. И даже немного раздражался. Он устал и хотел есть. Юлечка обижалась и говорила, что она тоже без дела не сидела. И все это – будь здоров, какая работа. И она тоже, между прочим, без сил. И когда ей, кстати, было готовить?

Она уходила в комнату с надутыми губами и звонила маме. Пожаловаться. На черствость и непонимание.

Виолетта Константиновна, как мы уже говорили, была женщиной отнюдь не глупой. Дочь она с юмором успокаивала и против зятя не настраивала. Наоборот, советовала привести себя в порядок, надеть красивое платье, поправить макияж, улыбнуться и предложить Грише поужинать в ресторане.

Юлечка успокаивалась. Подводила припухшие глазки, надевала новое платье и улыбку и выходила к мужу.

Гриша дремал на диване, и перед ним на тарелке лежал кусок подсохшего сыра и подвядший огурец.

Юлечка присаживалась на край дивана и кокетливо теребила мужа за плечо.

Она опять надувала губки и говорила:

– Ну коть!

«Коть» испуганно вздрагивал. Молодая жена предлагала помириться. Гриша жалобно попросил чего-нибудь пожевать.

Юлечка ответила предложением пойти в ресторан. В тот, что недалеко от дома.

Гриша опять пугался. Но понимал, что его отказ повлечет за собой крупные неприятности. Он тяжело вздыхал, шел в ванную, умывался холодной водой и надевал ботинки.

Юлечка радостно крутилась у зеркала. Гриша смотрел на нее и улыбался. Раздражение проходило. Он искренне любовался красавицей женой и думал, что совсем несложно доставить ей удовольствие. Ведь не вагоны же она ему разгружать предлагала! А посидеть в приятном и уютном месте и к тому же вкусно поужинать.

«Молодая еще! – думал Гриша. – Всему научится. Когда срок подойдет».

Он вспомнил свою маму и опять вздохнул. Мама всегда встречала отца горячим ужином. Все, как он любил – картошечка с укропом, пышные сочные говяжьи котлеты и салат из редиски, зеленого лука и отварного яйца. Со сметаной, разумеется. А как вкусно она готовила мясо с черносливом, жареного карпа с картофельным пюре, оладушки из печени с кольцами лука, борщ с фасолью, кислые щи с грибами, гороховый суп с ребрышками.

«Охо-хо! – думал Гриша, глотал слюну и опять расстраивался. – Да нет, Юлька и вправду устала. Помотайся по пробкам по всем этим магазинам! Слава богу, еще меня за собой не тянет, с тещей мотается». Магазины Гриша ненавидел.

И они шли в ресторан, ели вкусную еду и выпивали бутылочку красного вина под мясо. На десерт Юлька, жуткая сластена, брала кусок торта. Гриша пил черный кофе без сахара, потому что немного склонен к полноте. А Юльке нравились худые и поджарые мужчины.

Дома Юлька его крепко обнимала и говорила, что она – самая счастливая.

Что еще нужно человеку? Он целовал Юльку в шею под волосами – самое заветное и любимое место. Юлькина кожа пахла жасмином и лимоном. Ему очень нравились Юлькины духи. И он тоже думал, что он совершенно счастливый человек. У него потрясающая жена. Замечательные родители. Вполне вменяемая теща и разумный тесть. Перспективная работа. Новая квартира и чудесная машина. Они молоды и здоровы. Вся жизнь – впереди! Сколько еще будет прекрасного и необыкновенного!

И, крепко обнявшись, они засыпали. Жизнь и вправду была прекрасна.

Утром Гриша чмокал спящую Юльку, варил себе кофе, делал бутерброд с подсохшим сыром и убегал на работу.

Юля вставала к одиннадцати. Тоже варила кофе и набирала мамин номер. Она докладывала маме, как замечательно прошел вчерашний вечер. Виолетта мудро и снисходительно посмеивалась. Юля благодарила мамулю за прекрасные – как всегда – советы. Виолетта опять посмеивалась. Потом они обсуждали планы на день. Юля красилась, одевалась и ехала за мамой. Какое счастье, что они с мамулей такие подруги! Никакие приятельницы не нужны. От них – либо зависть, либо фальшь.

Или сплетни.

А с мамуськой – сплошное удовольствие. Сплошной комфорт. И Юлечка прибавила газу. Из машины она позвонила Грише. Сказала, что очень его любит и уже соскучилась. И немного поныла, что сегодня опять куча планов. В смысле – тяжелый день.

День выдался и вправду насыщенный. Сначала искали картинки в коридор. Юлечке хотелось какие-нибудь пейзажи, что-нибудь «на воде». А мама советовала цветы. Купили пионы в темных рамах – белые и розовые. Потом искали постельное белье, шелковое и одноцветное. Стильное, короче говоря. Дальше проголодались и пообедали в итальянском ресторанчике. Мама обожала лазанью, а Юлечка паннакотту. Угощала, разумеется, мамуля. Потом искали босоножки Виолетте Константиновне. Итальянская обувь ей была узка и неудобна, а немецкая удобна, но совсем не элегантна. Так и не подобрали. Потом Юлечка вспомнила, что Грише нужен яркий галстук. На лето, под бежевый льняной костюм. Тоже проблема. Гриша не любил полоску, а Юля горох. Мама посоветовала клетку – бежевую с голубым. Очень здорово.

Потом пили кофе с маковым рулетом. Зашли в ювелирный, Юлечка захотела крупные серьги на лето. Что-нибудь с яркими прозрачными камнями. Но ничего не понравилось ни ей, ни маме. Потом у мамули разболелась голова, и она засобиралась домой. Расставаться не хотелось. Приехали к маме. Выпили чаю и легли отдыхать. Проснулись и опять выпили чаю. Потом пришел папа, немного поболтали. Мама посмотрела на часы и велела позвонить Грише. Гриша сказал, что будет дома через полчаса. Юлечка заторопилась домой. Хотя у родителей было, честно говоря, очень хорошо и душевно. Впрочем, как всегда.

В дверях мама строго спросила, есть ли у дочери ужин. Юлечка возмутилась:

– А когда?

В смысле, когда ей было готовить?

Виолетта Константиновна неодобрительно покачала головой и мягко дочь осудила. Сказала, что это не дело. Ужин должен быть всегда! Как «Отче наш»!

– Тебе хорошо! – заканючила Юлечка. – У тебя домработница!

Виолетта Константиновна опять дочь не одобрила. Доживи, дескать, до моих!

Потом дала напутствие – купить в супермаркете что-нибудь из кулинарии. Сейчас, кстати, в дорогих магазинах очень приличные отделы кулинарии.

Например, котлеты или плов. Или жареного цыпленка. Быстро сварить картошку и разогреть готовое!

– А вообще, на будущее! О муже надо заботиться! – И она недовольно покачала головой.

– Ну, мам! – заныла Юлечка. – Мне еще к плите вставать!

Мать строго сказала:

– Да, представь себе.

Юлечка наморщила хорошенький носик.

Виолетта Константиновна чмокнула ее в этот самый носик и сказала, что договорится со своей домработницей Люсей, чтобы та приходила и к Юлечке. На уборку. Два раза в неделю. Оплачивать, разумеется, будут они с отцом, и она тяжело вздохнула.

– И гладит пусть! – сообразила повеселевшая Юлечка и расцеловала любимую умницу мамулю.

Виолетта Константиновна шлепнула дочку по круглой попке и наказала вечером созвониться.

Еще бы! И не один раз! Можно подумать, что Юлечке надо об этом напоминать! Может быть, она не самая лучшая жена, но дочка точно самая образцовая! И без всякого напряга, кстати!

Юлечка заехала в магазин. Купила килограмм плова с бараниной, селедку «под шубой», салатик из свежей капусты с морковкой и набор для окрошки. Гриша окрошку обожал. Взяла бутылку кваса, сметану, сыр, свежий хлеб и творожки на завтрак.

Пулей влетела домой. Положила плов в казанок. «Шубу» на блюдо, салатик в миску, квас сунула в холодильник. Нарезала хлеб и поставила сметану. Через пятнадцать минут нарисовался Гриша, усталый и ни на что особенно не рассчитывающий – это было написано у него на лице. Юлечка повисела у него на шее, почмокала и строго приказала мыть руки.

Когда Гриша зашел на кухню, на столе стояла тарелка с окрошкой и селедочная «шуба». Черный бородинский хлеб. В казане разогревался плов. По кухне плыл сладкий запах баранины и чеснока. Гриша закрыл глаза и застонал от удовольствия.

– Господи, Юлька! – промычал он. – Чудо мое расчудесное!

Юлечка скромно повела плечом, подумаешь, делов-то!

Села напротив и скромно положила себе витаминного салата. Вспомнила слова премудрой мамули, что мужчинам не очень-то нравится, когда женщины много едят. К тому же она была совсем не голодна.

Гриша съел две тарелки окрошки. Селедку. Полную плошку плова. Откинулся на стуле и потянулся за телефонной трубкой. Набрал номер своей мамы и с гордостью подробно докладывал, что его любимая жена приготовила ему на ужин. Мама счастливо посмеивалась и просила передать «Юлечке огромный привет».

Потом Юлечка достала купленный галстук, и Гриша совсем растрогался, до слез, искренних и счастливых.

Дальше он завалился на диван, включил телевизор и сытно икнул. Юлечка рассмеялась, а он страшно смутился и долго извинялся.

Юля пошла в спальню и позвонила, разумеется, маме. Шепотом доложила ей обстановку. С подробностями. Они посмеялись, и Виолетта Константиновна ее все-таки слегка пожурила и сказала, что это – не выход. Так, на крайний случай. Готовить надо все же самой. Ну или, в конце концов, просить Люсю. И еще посоветовала дочке проверить, выкинула ли она чек из отдела кулинарии. Юлечка бросилась на кухню проверять. Чек лежал в пакете. Юлечка порвала его на мелкие кусочки и спустила в унитаз.

Плова хватило еще на два дня. Через два дня пришла Люся и сварила грибной суп из шампиньонов, потушила курицу с овощами. Ели два дня с удовольствием. Гриша был уверен, что и суп, и курицу приготовила его жена. Юлечка справедливо посчитала, что разочаровывать мужа не стоит. И правду знать ему тоже ни к чему.

Гриша докладывал любимой маме про кулинарные изыски любимой жены. Мама думала, что от избалованной невестки она этого не ожидала. Хотя девочка, конечно, неплохая. И еще и умелица, как оказалось! Приятный сюрприз. Впрочем, разве ее сынуля этого не заслуживает?

Когда Люся не успевала сготовить, выручала кулинария. Впрочем, и рестораны не отменялись.

Гриша же нормальный и продвинутый мужчина. Не домашний же тиран. Он прекрасно понимал, что молодой и современной женщине можно иногда и отдохнуть от плиты.

Тем более такой внимательной и старательной. Заслужила!

Ну а через полтора года надумал жениться сын Антон. Выбирал, надо сказать, долго и тщательно. И вполне имел на это право! Парень он был видный, успешный и образованный. Хорошая должность в престижном банке, дорогая машина и квартира на Пироговке – бабушкино наследство. Девицы у него были как на подбор – длинноногие красотки. И совсем не дуры, кстати. Все мечтали выйти за него замуж. Но он не спешил. Ждал любви. И дождался.

Девочку, как и сестру, звали Юлей. Она была красива яркой, средиземноморской красотой. Черные волосы, голубые глаза. Грудь без силикона, ноги и талия – все как положено. Юля была из Питера. Собственно, и познакомились они в дороге. В «Сапсане», в вагоне бизнес-класса.

Антон потерял голову. На выходные мотался в Питер. Бросал к ногам любимой корзины цветов. Даже зимой – сирень и ландыши. Потому что Юля любила сирень и ландыши. Поехали на Мальдивы. И там Антон сделал ей предложение. Очень изысканно и романтично. На берегу бирюзового моря, на белом песке, преклонил колено и надел на палец кольцо с бриллиантом в два карата.

Юля расплакалась и дала согласие. А кто бы устоял? У них была самая прекрасная ночь их любви – в полотняном гамаке на берегу. Оранжевое солнце уползло за горизонт. Официант принес шампанское и бокалы, а три музыканта в отдалении играли «Бесаме мучо» на семиструнных гитарах.

Вернулись в Москву и стали готовиться к свадьбе. Приехали Юлины родители. Папа – врач частной клиники и мама – домохозяйка, бывшая учительница музыки. Словом, вполне приличная семья. Даже очень.

Виолетта Константиновна приняла невестку не то чтобы прохладно, но спокойно. С достоинством, так сказать. Ненавязчиво всем своим видом показывая, как Юленьке крупно повезло. И с женихом, и с достатком. И с семьей жениха. Можно подумать, что Юленьку взяли со свинофермы из глубокого села!

Юлечка-сестра отнеслась к золовке тоже сдержанно. И немного ревниво. Нет, не в том смысле, что она ревновала ее к брату. А в смысле ревности женской. Ведь обе они были молоды, красивы и небедны. Почему-то она, совсем не злая и не вредная, с удовольствием подмечала у тезки подтекший макияж, мятую юбку и узковатую в груди блузку.

Но питерская Юленька подколок не замечала. Или у нее хватало ума на них не реагировать. Она была не только красавица, но и умница. И поэтому к сестре мужа и к свекрови относилась не как к стихийному бедствию, а как к неизбежности. К тому же она была очень счастлива. А счастливые люди, как правило, миролюбивы. К дружбе с родственницей она не стремилась. Достаточно просто хороших отношений. Она была гостеприимна, доброжелательна и терпима.

Та Юлечка, которая сестра, немного нервно среагировала на свадебный подарок брата своей невесте. В смысле кольца с бриллиантом в два карата. Припомнила, что Гриша ей подарил жемчужное ожерелье.

Виолетта Константиновна на свадьбу подарила невестке золотой браслет. Из магазина. А дочке отдала бабушкины серьги с изумрудами. На всякий случай. Ну, чтобы без обид.

Сыграли свадьбу и зажили. В любви и согласии. Юленька-невестка решила писать детективы. Все говорили, что у нее хороший язык и отменный юмор. Еще она неплохо рисовала. Пейзажи и натюрморты. А также обожала разводить цветы. Даже самые экзотические и капризные у нее замечательно приживались и бурно цвели.

Словом, личность она была творческая и неординарная. Антон с удовольствием поощрял увлечения жены и очень гордился ее успехами. Правда, рукопись не взяло ни одно издательство, но хорошо известно, что иногда и к самым талантливым людям успех приходит не сразу. И он уговаривал расстроенную Юленьку писать дальше. Может быть, что-то получится в другом формате и жанре?

Юленька была домоседкой. Писала картины и книгу. Занималась цветами. Много читала. Диапазон ее интересов был широк – от Достоевского и Юнга до Шишкина и Улицкой. Весь день в квартире играла классическая музыка. Юленька любила Малера и Шнитке. Говорила, что под Губайдуллину и Вагнера хорошо пишутся психологические портреты. Пером и кистью.

Вот такая была Юленька. Непростая. Талантливая. Значительная. Тонкая.

Антон ею восхищался. При такой внешности – такая натура! Пока все шарашат по бутикам и спа-салонам, его жена развивается духовно.

Хозяйство Юленька считала делом пустым и неразумным. Очень трудозатратным. Нет, она совсем не была аскетом или пуританкой. Она любила качественные вещи, хорошую обувь и дорогие сумки. Стриглась у известного стилиста. С удовольствием носила дизайнерские украшения. И очень любила французскую кухню.

Но зачем тратить такое дорогое время на приготовление борща или котлет? Ведь за это самое время можно почитать книгу или написать картину. Посмотреть старую картину Феллини или Бертолуччи. Просто сходить в музей или на концерт.

Но не подумайте! Она не была человеком бессовестным и безразличным. Она прекрасно понимала, что в доме нужно прибираться и мужа кормить. Хоть и не любила все это до невозможности. Ну не бывает же все одновременно и сразу – и красота, и талант, и способности к домашнему хозяйству.

Юленька была не глупее Юлечки. Кулинария в супермаркете у ее дома тоже имелась. И она тоже ею с удовольствием пользовалась. Не брезговала. Покупала и готовые цыплята-табака, и мясо по-французски с сыром и луком. Пирожки с капустой и венгерские ватрушки. Винегрет и корейскую морковку. В общем, голодным любимый муж не ходил. Правда, в отличие от родственницы, она не приписывала себе гастрономических подвигов. Она вообще не любила врать. К тому же муж и не ждал от нее этих самых подвигов. Любил ее и без них. Иногда заказывали по телефону что-нибудь из ресторана. Тоже выход!

В субботу Антон пылесосил квартиру и мыл полы. Юленька смахивала пыль. Цветным ершиком. Пару раз попыталась что-то приготовить по рецепту ведущей кулинарного шоу. Той, что мечется по кухне как подорванная. Почему-то не получилось. То ли рецепт у ведущей был дурацкий, то ли Юленька что-то напутала. В общем, не вышло. Несъедобно. Совсем. Выкинули в помойку. Юленька расстроилась, а Антон смеялся и ее утешал. Говорил, что для хозяйства существуют специально обученные люди. Что готовка тоже требует таланта. И что не может у одного человека быть столько талантов одновременно. И что женился он не на поломойке и не на кухарке. Сознательно, между прочим. И предложил жене поужинать в модном итальянском ресторане. Самый сезон устриц.

Они поехали в центр. Погуляли по Чистым Прудам. Покормили лебедей. Купили билеты на вечерний спектакль в «Современник». И отправились обедать в этот самый ресторан, проводящий «фестиваль устриц». У нас ведь без пафоса не бывает. Непременно фестиваль, не меньше!

Устрицы были свежи и восхитительны. Пахли морем и быстро съеживались под лимонным соком.

Спектакль был трогателен. Актеры, как водится, талантливы. Домой вернулись наполненные и задумчивые. Зажгли свечи, налили вина и включили Моцарта. Уютно устроились на диване, под пледом в обнимку. И остро ощутили огромное, непомерное и спокойное счастье. Одновременно.

Виолетта Константиновна о невестке отзывалась сдержанно.

– Нормальная девочка, – говорила она. И добавляла: – Со своими тараканами, конечно. Не без этого.

Когда подружки интересовались, что там за тараканы такие, она в подробности не вдавалась. Просто объясняла, что «она мне родной не стала».

Одна далеко не глупая подруга ей на это сказала:

– У тебя есть дочь, сын, муж, сестра. Что, испытываешь недостаток в родне? Главное, чтобы сын был доволен и счастлив. А ведь он доволен и счастлив, по-моему? – уточнила ехидная подруга.

– Ну, вроде, – кисло промямлила Виолетта.

Иногда они с дочкой заскакивали на Пироговку. Называлось это «на кофеек». Но всем было понятно, что с инспекцией.

Невестка открывала дверь и расстраивалась:

– А что не предупредили? Я бы за пирожными сбегала.

Золовка отвечала, что пирожные они не едят. Следят за фигурой.

Соглашались на кофе. Юленька варила кофе. Предлагала бутерброды.

Виолетта интересовалась: «А что у тебя на обед?»

Юленька лихорадочно вспоминала и дергала ручку холодильника. Свекровь тянула шею и прищуривала глаза. Видела контейнеры из магазина. С салатами и мясом. Хмурила носик и переглядывалась с дочкой. Обе вздыхали. Потом пили кофе. Разговор почему-то не клеился. И свекровь, и золовка сидели с кислыми лицами. Юленька переживала и не знала, как развлечь нежданных гостей. Предложила посмотреть новые работы. Пошли в комнату. Родственницы молча постояли у полотен. Золовка сказала: «Ну, понятно». И опять вздохнули и переглянулись. Виолетта невзначай провела ладонью по журнальному столику. Стряхнула с ладони пыль. Естественно, скорчила гримасу. Невестка неловко оправдывалась, мы, дескать, еще не убирались.

Свекровь уточнила:

– Кто это «мы»?

Юленька залепетала, что «они» – это Антон и, собственно, она.

Свекровь вскинула бровь и спросила, какие обязанности по дому у ее сына. Невестка пролепетала, что «Антошка пылесосит».

Золовка сказала:

– Ну не хрена себе!

И было непонятно, чего в ее голосе больше – возмущения или зависти.

Виолетта промолвила тоном страдающей от интриг императрицы:

– Все ясно.

Короче, все действительно стало понятно. Юленька стояла, опустив глаза и ненавидя себя за правдивость.

В ванной Юлечка изучала кремы своей тезки. В ценах она не ошибалась.

Свекровь перед зеркалом в прихожей тщательно красила губы.

Уходили с мрачными лицами и без дежурных поцелуев.

Юленька села в кресло и расплакалась. Какие стервы! Специально застигли ее врасплох!

Юленька была бесхитростна, но не наивна.

И еще, как было сказано выше, очень умна. Мужу решила все преподать грамотно.

Виолетта возмущенно плюхнулась в машину. Юлечка дала по газам.

Через минут десять, после того как они нервно выкурили по сигарете, дочка не выдержала.

– Ну как? – спросила она у матери. И, не дожидаясь ответа, с возмущением добавила: – Хорошо устроилась!

Виолетта, с лицом, покрытым красными пятнами – высшая степень раздражения, – закивала. На лице неподдельная скорбь. Просто боль на лице душевная. Нечеловеческие страдания просто.

– Нет! – продолжала возмущаться сестра несчастного брата. – Везет же некоторым! Ни кожи ни рожи! А такая пруха! Сразу на все готовенькое! На блюдечке с голубой каемочкой. Ну как тебе все это нравится? Овца овцой! Пикассо, блин! Конан Дойль доморощенный! – продолжала «пылить» Юлечка.

Виолетта закурила новую сигарету и произнесла:

– Не волнуйся! Я мимо этого не пройду. Точки над «i» расставлю!

Конечно, насчет «кожи и рожи» Юлечка крепко загнула. Насчет «овцы» тоже. Но когда так сильно и искренне возмущение! И такая обида за брата!

Вечером Юленька с огорчением рассказывала мужу о визите внезапных гостей. Сокрушалась, что ее застали врасплох. Что она работала и ничего не успела приготовить. И прибраться тоже не успела.

В общем, переживает она ужасно. Даже разболелась голова. От расстройства, что не оказала родственницам достойного приема.

Антон тоже был далеко не дурак. С маман и сестрицей знаком был неплохо. Понимал, что это происки.

Жену успокоил, набрал телефон матери. Та ответила умирающим голосом. Он спросил, какие проблемы.

Маман вздохнула и с пафосом сказала, что, по ее мнению, зампред банка не должен мыть унитазы. Что питаться готовой пищей по меньшей мере невкусно. Не говоря уже о вреде. И совсем не говоря о ценах «на всю эту кулинарную гадость». И что надо нанять домработницу. Чтобы не жить в свинарнике. Правда, такникаких денег не хватит.

И вообще, почему «молодая и здоровая женщина не работает, а занимается всякой фигней?».

Сын выслушал всю эту тираду спокойно. Не перебивая. Потом сказал:

– Так! Во-первых, меня все устраивает. Всё! – повторил он угрожающе. – Во-вторых. Спасибо за совет про домработницу. Сам не догадался, дурак. В-третьих. Обрати внимание на свою дочь. И откорректируй то, что не удалось воспитать. И в-четвертых. Критику в адрес своей жены не приемлю и не потерплю. Потому, что ее люблю. И потому, что, опять же, меня все устраивает.

И напоследок невежливо посоветовал маме и сестрице «наконец заняться каким-нибудь делом».

И еще попросил не заваливаться к ним в гости без звонка. Потому что «не все маются от безделья. Некоторые занимаются делом».

После этого спича он положил трубку. Довольно резко, надо сказать.

Виолетта Константиновна все поняла. Здраво решила больше не нарываться. Поняла, что разговаривать «с этим влюбленным подкаблучником» нет никакого смысла.

Раздрай в семье не нужен. Значит, придется смириться. Другого выхода нет. Потерять статус благополучной семьи нельзя. Нельзя доставлять подружкам подобную радость.

Конечно, она позвонила дочери. Конечно, поплакала и поплакалась. Дочь ее поддержала и пожалела. Подтвердила, что брат – кретин и половая тряпка. Добавила, что «всего еще нахлебается полной ложкой». Половником даже. Вспомнила, что в ванной видела кремы «Сислей». Ну, не фига же себе!

Скорбно добавила, что она себе такого позволить не может.

Что, впрочем, не было правдой.

Потом сказала, что к этой суке она больше ни ногой.

Мать ей ответила, что все надо терпеть. Ради сына и брата.

Дальше они долго утешали друг друга и сетовали на то, что «сын – отрезанный ломоть» и «что ночная кукушка дневную перекукует». Немного успокоившись, обсудили планы на завтра. Их, как всегда, было море.

Такие вот дела. Две Юлечки. Теща и свекровь. Дочь и сын. Невестка и зять. Два взгляда на одни и те же обстоятельства.