Ельцин - Минаев Борис Дорианович (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
— А с мужем вы обсуждали подобные вопросы?
— Обсуждали, конечно. Но я видела, как он старается улучшить жизнь людей. При нем снабжение стало чуть получше: появились в свободной продаже куры, яйца, даже живая рыба, стали разводить в прудах какую-то форель… Потом я же слышала эти его ночные разговоры, когда в городе, например, оставалось муки на два-три дня, как он выбивал эти фонды, решал… Я не удивлялась, у всех тогда жизнь была тяжелая.
Я с ним другое обсуждала. Меня же часто, как секретаря парткома, вызывали в райком, заставляли по много часов сидеть на конференциях, на учебе… Я часто ему говорила: Боря, я не понимаю, чем конкретно заняты все эти люди, партработники, что они делают, зачем они нужны, какая от них польза.
— А он?
— А он отвечал: ну ты знаешь, эта такая система, что я могу поделать. Ты же видишь, чем я занят, какие вопросы решаю. Я ему тогда говорила: но ты решаешь конкретные, насущные проблемы людей, а они? Ну вот, на этом разговор и заканчивался.
…Ельцин, как первый секретарь обкома, получал в те годы 600 рублей. Наина Иосифовна, как главный инженер проекта, около трехсот. По тем временам немало.
— Наина Иосифовна, а где вы деньги держали?
— А я вам сейчас скажу. У нас был трельяж, рядом с кроватью, там в ящичке для документов, бумажек разных и хранили деньги.
— Не откладывали?
— Нет, никаких сбережений у нас не было. Со студенческих времен мы с Борисом, как память, хранили две сберкнижки. На каждой было, по-моему, по пять рублей новыми деньгами.
— А на что тратили?
— На жизнь…
— Ну а конкретнее?
— Ну, как все — на еду, на одежду. Для больших покупок — на мебель или телевизор, например, деньги занимали.
Не пользовалась жена крупного строительного начальника, а затем и самого крупного босса Свердловской области и такой вещью, как «блат» в салоне для новобрачных или магазине «Синтетика», где жены руководителей могли купить себе по знакомству дефицитную, то есть импортную, одежду, обувь, косметику.
Предпочитала покупать вещи в командировках (в «закрытых» оборонных городках, где всегда было «московское снабжение»). Ей не хотелось носить те же модные новинки, что носили продавщицы свердловского ЦУМа. Поэтому она часто заказывала вещи в ателье по собственным идеям, картинкам и выкройкам из журналов. «Мне было неловко, стыдно покупать “дефицит”», — говорит сама Наина Иосифовна.
…Она знала, что он никогда и ничего не покупает сам.
Каждое утро в кармане его пиджака должны были оказаться неизменные 10 или 25 рублей, он должен был знать, что они всегда там, чтобы чувствовать себя спокойно. Как правило, деньги оставались нетронутыми.
— Ну, хорошо, — спрашиваю я. — А одежда для девочек? Неужели Лена и Таня не просили купить вас джинсы, например?
— Просили, конечно. Но я сказала: к фарцовщикам не пойду. Вот когда появятся в магазинах, тогда и купим. Их одежда ничем не отличалась от одежды сверстников. Ну, потом, когда поехали в отпуск, в Болгарию, купили им джинсы местного производства.
Мясо с рынка, путевки в Кисловодск, болгарские джинсы, финские сапоги, платье, купленное в командировке в «закрытом городе» Глазове, где «хорошее московское снабжение», книги, ну, вот, собственно, и всё…
Это был привычный стиль жизни, нормальный, естественный, органичный для них обоих. Крупные покупки делались случайно, экспромтом. Когда однажды позвонила подруга и предложила купить спальный гарнитур из карельской березы, она поняла, что советоваться с мужем бесполезно. Заняла у подруги недостающие 300 рублей. Когда Ельцин пришел домой и увидел новую мебель, удивился: «А зачем?» — «Ну, так, по случаю. Случайно. Тебе что, не нравится?» — «Да нет, почему…»
Гарнитур из карельской березы, купленный в долг, за 600 рублей, единственный, должно быть, элемент «роскоши» в их квартире. Машину он покупать не хотел. Не было необходимости…
18 декабря 1982 года Ельцин вновь выступает по местному телевидению — с ответами «на вопросы телезрителей». Свердловская студия, заранее объявив об этом эпохальном событии, получила в свой адрес около тысячи писем. Ельцин отвечает на вопросы в течение двух часов двадцати минут. Одной из тем в вопросах и замечаниях было использование казенных машин женами и детьми начальников разных уровней, в том числе и обкомовских. Отныне, объявил Ельцин своим коллегам на бюро обкома, машины будут использоваться только для служебных нужд.
Войдя во вкус, Ельцин продолжает встречаться с людьми уже без посредничества телекамер. Он общается с преподавателями общественных наук, журналистами, студентами, директорами школ, рабочими…
Чем больше встреч — тем лучше. Чем больше вопросов — тем яростнее его напор, тем жарче атмосфера в зале. Его выступления собирают сотни и тысячи людей. Ответы поражают откровенностью. В нем обнаружился дар публичных выступлений. Но что самое главное — границы той «горькой правды» (его выражение) он обозначает для себя сам, без оглядки на родной ЦК. «На этой конференции я впервые услышал правду об СССР. Может быть, не всю, может, только малую часть. Но то, что услышал, было подлинным откровением», — вспоминает свердловский исследователь жизни Ельцина Андрей Горюн. Когда Ельцин встретился со студентами во Дворце молодежи, почтовые ящики для записок и вопросов были установлены на видных местах в шестнадцати вузах города (в течение месяца туда бросали вопросы и записки).
Выступлением первого секретаря обкома Ельцина студенты были потрясены. «После того вечера мы были готовы для него на всё. Если бы Ельцин приказал нам штурмовать обком, мы бы пошли!» — через много лет вспоминал один из участников встречи во Дворце молодежи. Ельцина спрашивают: где жить женатым студентам с детьми, почему в общежитиях такая сырость и множество насекомых, почему в консерватории заставляют играть на инструментах с порванными струнами? И он отвечает на все записки! На сотни записок! Встреча длится пять часов.
Это было неслыханно.
Когда он приехал к шахтерам северо-уральского бокситового рудника, пачки записок бросали прямо на сцену, где он выступал. Записки шахтеров распределялись по темам — нехватка продуктов в магазинах, отсутствие чая, постельного белья. Ельцин, по воспоминаниям очевидцев, взял «бельевые записки» и устремился с ними за стол президиума, где сидели руководители предприятия.
Однако апофеозом ельцинского стиля можно назвать его ответы на вопросы директоров школ Свердловской области. Вот он читает записку из зала: «Директор банка не выделяет фондов для строительства и ремонта школы». Пауза. Ответ: «Уже выделяет, поговорите с ним после собрания». Районный общепит отказывается открыть в маленькой школе столовую, считая это расточительством. «Уже не отказывается», — комментирует Ельцин.
То, что он говорил на встречах с людьми, действительно потрясало своей жесткой откровенностью.
Нет надежды на отдельную квартиру для каждой семьи до 1990 года. Нормирование отпуска продуктов питания (мясо по талонам, масло по талонам) будет продолжаться. Один килограмм мясных продуктов на человека — по праздникам, это всё, на что могут рассчитывать студенты, как и все остальные жители Свердловской области.
Он говорит о скрытой инфляции: «повышение цен на книги связано с повышением цен на бумагу, типографское оборудование, материалы», о закрытом постановлении ЦК и Совмина — временно приостановить строительство всех культурных, спортивных, административных зданий, недостроенных больше чем наполовину. «Строительство плавательных бассейнов в одиннадцатой пятилетке запрещено постановлением Совета Министров», — скажет он, отвечая на одну из записок.
Естественно, такое постановление не прочтешь в газете. Это значит только одно — в экономике страны наметился явный кризис, страна вынуждена затянуть пояса.
Он говорит вещи, которые в такой аудитории говорить партийному лидеру просто непозволительно. Откуда он знает, что ему — можно?
