Секреты прошлого - Келли Кэти (читаем книги онлайн .txt) 📗
Но не ради Мэгги, нет! Ее единственным достоинством в глазах Грея оказалось то, что она «не такая, как все». Наверное, это означало «просто дура». Если бы за этими словами скрывалось нечто иное, Грей не стал бы тащить в постель ту блондинку.
Оставалось решить, под каким соусом подать ситуацию родителям. Если повезет, дорога домой окажется не слишком нервной, а значит, будет время все взвесить. У мамы серьезные проблемы, не стоит загружать ее еще и своей бедой.
— …короче, эти политиканы просто не понимают, что подорожание бензина сказывается на наших тарифах. Они ратуют за снижение ставок за перевозки, эти идиоты, а что прикажете делать нам? Возить пассажиров бесплатно?
— Да-да, это ужасно.
Рот таксиста не закрывался ни на минуту. Он ругал платные дороги, цены на недвижимость, жвачку, приклеенную кем-то к сиденью, а теперь вот принялся обвинять во всем нефтяных магнатов. Мэгги только кивала и порой вставляла пару реплик. Заткнуть фонтан красноречия она была не в силах, да и воспитание не позволяло. Мама не одобряла тех, кто умел вежливо, но твердо ставить людей на место. Наверное, именно поэтому Мэгги выросла столь безотказным существом. К ней приставали уличные торговцы, ей жаловались на свои бесконечные проблемы незнакомые старушки, а ученые мужи в читальном зале делились наболевшим. Мать учила Мэгги быть доброй и отзывчивой.
— …Вот так я и сказал этому проклятому юристу. Сказал, что, если он не разделяет мою точку зрения, пусть больше в моем такси не ездит, — продолжал разглагольствовать водитель. — Логично, да? — Это был риторический вопрос — уже, наверное, сто сороковой за последние десять минут, — и паузы на ответ не последовало. — Конечно, логично, скажете вы, мисс, я знаю. Эти политиканы думают, что им все позволено, лепят свои законы как бог на душу положит, а нам страдай. И все предпочитают помалкивать. Ха! Все, только не я!
Машина свернула на Саммер-стрит, проехала мимо кафе, где за столиками сидели люди. У них был такой вид, словно им было плевать на все, как курортникам во время долгожданного отпуска. Мать и отец Мэгги любили вот так же сидеть возле кафе, лениво слушая сплетни. Мэгги представила, как мать начнет вываливать на нее информацию о соседях, словно она уезжала всего на неделю и ей было дело до соседей.
Мэгги едва знала людей, которые снимали жилье в том же доме, что и она с Греем, и, похоже, совершенно не знала самого Грея, зато благодаря телефонным звонкам матери всегда была в курсе жизненных перипетий соседей по Саммер-стрит. Например, что миссис Джонсон, которая часто «заливала за воротник», «наконец получила свое» — положительный тест на алкоголь надолго лишил ее водительских прав. Мама рассказывала Мэгги о Фей Рид. Эта кроткая неприметная женщина всю душу вложила в дочь Эмбер и не ленилась печь печенье для благотворительных вечеров в церкви. Эмбер собиралась стать художницей, и, по словам Кристи Девлин, у нее был настоящий талант. А ведь Кристи, женщина умная, ошибается редко.
Мать Мэгги была настоящим кладезем информации. Она знала, что морковные маффины в кафе на Саммер-стрит теперь делают на сахарозаменителе и что Джейн и Генри, хозяева кафе, наняли официанткой юную китаянку, у которой был симпатичный узкоглазый малыш.
«Ее имя Сюй, но мы зовем ее Сью, потому что так удобнее. Представляешь, девушка приехала из Китая одна, никого здесь не знала. Смелая, правда? — делилась сведениями Уна с дочерью по телефону. — Когда знакомишься с теми, кто так легко может сменить место жительства, невольно проникаешься уважением. А Сью еще и работу сразу нашла, а английский учила еще в Китае! Каково, а? Наверняка поначалу ей было очень тоскливо в чужом окружении».
Мэгги всегда поражала любознательность матери. Уна любила общаться с людьми, заводить новых знакомых, участвовать в их жизни. Когда-то и Мэгги была такой же, но совместная жизнь с Греем словно наложила на нее невидимые путы. Мэгги начисто утратила интерес к внешнему миру и даже не сознавала, насколько ограниченным стало ее существование. Удивительно: Мэгги была всецело поглощена одним-единственным человеком, Греем, однако проглядела очевидное — для него она вовсе не одна. Как будто любовь ослепила и оглушила ее, сделала лоботомию.
Поглощенная своими горькими мыслями, Мэгги не слушала болтовню водителя и совершенно не обращала внимания на проносящиеся за окном клены Саммер-стрит. Из задумчивости ее вывели слова таксиста:
— Вы же сказали, сорок восьмой дом, да?
Мэгги поняла, что такси остановилось, а мужчина смотрит на нее в зеркало заднего вида.
— О, простите! Все верно.
Она принялась рыться в сумке в поисках кошелька.
— Соберитесь, дорогуша, — посоветовал шофер. — А то что-то совсем скисли. К таким кислым удача не заглядывает.
— Э… благодарю вас. — Мэгги выдавила улыбку. Ее навязчивый собеседник был по-своему прав.
— То-то! А то с мрачными дамами частенько происходят неприятности, — продолжал мужчина.
— До свидания. — Она не стала доводить до его сведения, что неприятности с ней уже произошли.
Выбравшись из машины, Мэгги повернулась к дому. Номер сорок восемь. Родительский дом, бунгало в стиле тридцатых годов, белое с темными оконными рамами. Половина дома была завита ядовитым плющом, частым персонажем фантастических фильмов. Отец постоянно боролся с этим сорняком, вооружившись секатором и толстыми рукавицами, но плющ год за годом выигрывал каждое сражение.
Мэгги вздохнула. Словно и не прошло стольких лет! Не то чтобы она вновь ощутила себя ребенком, зато все детские проблемы и комплексы, потаенные, давно запрятанные в подсознание, вновь вернулись ее мучить.
Отец встречал, стоя у калитки. Он был одет в синий пиджак, брюки и галстук, уже несколько потрепанные и почему-то выглядевшие по-домашнему, хотя отец явно наряжался для поездки в больницу. Он раскинул руки, и Мэгги бросилась в объятия, словно маленькая девочка, хотя переросла собственного отца.
— Как хорошо, что ты приехала, — с чувством произнес Деннис. — Спасибо, что сразу откликнулась. Ты отзывчивая дочь.
— Да что ты! Разве я могла не приехать? — Мэгги торопливо отстранилась, чувствуя, как увлажнились глаза и ресницы. Стоило позволить пролиться хоть одной слезе, и водопад окажется неиссякаемым. Она боялась расспросов о Грее и собиралась поведать новости позже, когда возьмет себя в руки.
— Как мама?
— Сегодня лучше. — Лицо отца просияло. — Уна просто была в шоке. Все произошло так быстро, сама понимаешь. Минуту назад твоя мама носилась по кухне, потом какой-то стук — и все. Она успела меня позвать и отключилась. — У Денниса задрожал голос. — Я так напугался: решил, что она умерла. — У него стал несчастный вид, словно у потерявшегося ребенка, и сердце Мэгги сжалось от сочувствия.
— А где она сейчас?
— Попробуй угадать…
Царством Уны Магуайер и сердцем дома всегда была кухня, расположенная в задней части дома. Отделка не менялась с тех самых пор, когда не существовало понятия «дизайнер», а главным предметом гордости для хозяев было наличие большого количества сосны. Именно такой всегда и была кухня Магуайеров.
В большом кресле возле стола (соснового) с загипсованной ногой, заботливо уложенной на табурет (сосновый), сидела мать Мэгги. Перед ней на тумбе (разумеется, из сосны) стоял переносной телевизор, на столе лежал частично разгаданный кроссворд.
Высокая худощавая женщина, Уна Магуайер сильно походила на свою дочь, только рыжие волосы изрядно поредели и перемежались с седыми прядями. Лица Мэгги и Уны тоже были похожи: безупречный овал со светлой кожей, удивительными глазами оттенка кобальта и узким подвижным ртом. Только улыбка, трогавшая губы Уны, всегда была яркой, уверенной, тогда как ее дочь улыбалась сдержанно, словно опасаясь слишком открыться перед посторонними людьми.
Теперь Уна сидела в кресле какая-то поникшая, словно сломала не одну ногу, а все кости. Она казалась очень усталой. Заметив дочь, она отложила в сторону ручку.
