Наследница Магдалины (Наследство Магдалены) - Чедвик Элизабет (серия книг TXT) 📗
— Когда она впервые стала открывать мне будущее, мне показалось, что я спятил... Но только вот потом все сбылось. Она явилась ко мне в первую брачную ночь во сне и показала охваченный пламенем Безье. И я увидел ее опять, когда мой отец умирал, но только тогда я не спал и она даже коснулась меня.
— Она?
— Я никогда прежде не видел столь чарующих глаз, которые так быстро меняли оттенки, и из нее исходило сияние, как будто бы вся она была наполнена светом.
Несмотря на полуденный жар, Жиль задрожал. Ему хотелось посмеяться над словами Рауля, отбросить их, как глупые россказни странствующих трубадуров, но было нечто в лице Монвалана, отчего рыцарю стало не по себе. Церковь говорила о демонах в женском обличье, высасывающих душу мужчин во время сна.
— Господин, вам надо непременно обратиться к священнику, — промолвил Жиль.
Рауль презрительно скривил губы.
— Да я лучше останусь одержим бесами, нежели позволю этим черным воронам вонзить в мою душу грязные когти.
— Ну, тогда к катарам.
Рауль опять скривился и в отчаянии махнул рукой.
— Оставим это. Ты просто ничего не понимаешь.
Следующие десять минут они ехали в неловком молчании до тех пор, пока тропа не раздвоилась. Левая стежка вела к пещерам, правая спускалась в мирную долину, полную плодородных полей и виноградников, орошаемых притоком Тарна. Сегодня на фоне этой идиллии блистали доспехи и слышался звон мечей. Многочисленный дозорный отряд Ролана сдерживал здесь натиск арьергарда вторгшейся в земли Монваланов армии северян.
Жиль вопросительно посмотрел на Рауля.
— О господи, — пробормотал он, быстро перекрестившись.
Рауль спешно натянул на голову кольчужный подшлемник и, завязав его, надел шлем. Боевой опыт в сочетании с праведным гневом — отличные помощники в неравной схватке. К тому же он не собирался биться одним мечом. Быстрый конь и двенадцатифутовое копье с древком из рябины должны были сослужить сейчас верную службу. Пришпорив Фовеля, Рауль закричал: «За Безье!» — и понесся навстречу противнику. Он врезался в самую гущу сечи. Выбранный им рыцарь вылетел из седла. Копье пронзило его насквозь. Рауль выдернул наконечник и развернул коня, чтобы встретить удар справа. Нападавший отразил окровавленное острие щитом, после чего рубанул мечом по рябиновому древку. Отбросив сломанное копье, Рауль вытащил из ножен меч. Мастерски нанося и отражая удары, он прорубил щит противника, задев до кости его руку. Раненый рыцарь поспешил ретироваться. Но Рауль помчался за ним вслед и в конце концов добил. Пришпорив Фовеля, он вновь ринулся в самую гущу сражения. Клубы пыли, поднятые копытами лошадей, окружили всадников непроглядной мглой. Лицом к лицу Рауль столкнулся с видавшим виды пожилым воином мощного телосложения. От града ударов, посыпавшихся на щит, непривычно заныла рука. Монвалан понял, что с этим бойцом ему не совладать. Из последних сил он вонзил шпоры в бока Фовеля, и мощный удар, наверняка бы лишивший его руки по самое плечо, не достиг цели.
Пока промахнувшийся рыцарь еще не успел восстановить равновесие, Рауль решил атаковать вновь. Но два быстрых удара не причинили старому наемнику абсолютно никакого вреда. Красные круги поплыли перед глазами де Монвалана, и он решил удвоить свои усилия. Удача была на его стороне. Лошадь врага споткнулась, и он вылетел из седла, более не в состоянии уклоняться от ударов уставшей десницы Рауля. Пот заливал лицо, казалось, сердце сейчас выскочит из груди, а в ушах оглушающе стучала кровь. Рауль жадно глотнул воздуха. Рука, в которой он держал меч, стала горячей и нестерпимо болела, а та, в которой был щит, словно налилась свинцом. Но вновь пришпорив Фовеля, рыцарь поспешил в самую гущу схватки.
— За Безье! — взревел он, помня о том, что сейчас на кон поставлено все. — За Монвалан!
Когда он вновь пришел в себя, то увидел, что стоит посреди черного пепелища сожженного ячменного поля и держит в руке обнаженный и обагренный кровью меч. Все его доспехи покрывали черно-красные брызги, а шлем валялся на земле у ног. Фовеля со вспенившимися боками поили вместе с другими лошадьми в протекавшем поблизости ручье. Поле покрывали тела убитых, среди них несколько человек были из монваланского отряда. Рауль чувствовал, что валится с ног от усталости, но тем не менее уже стал ощущать боль от полученных порезов и ссадин.
Мертвый сержант лежал у его ног. Алый шелковый крест на его груди отражал дымчатый свет солнца. А чуть дальше, в поле, паре монваланских рыцарей удалось взять в плен одного из крестоносцев. Рауль попытался проглотить застрявший в горле комок, но во рту было так сухо, что он раскашлялся. Пошатываясь, Монвалан побрел к ручью. Прежде чем напиться, он положил свой меч на выгоревшую траву. От его вида Рауля чуть не стошнило, но он нашел в себе силы вычистить лезвие пучком ячменных колосьев. В Безье ему пришлось видеть хохочущих солдат, соревновавшихся в том, кто сильнее замарает себя кровью. В Безье окровавленный меч был символом чести, знаком воинов христовых, сражавшихся за благую цель.
Стянув с себя доспехи и кольчугу, Рауль опустил руки в чистый холодный поток, смочил разгоряченное лицо и полил водой взмокшие от пота волосы, затем не спеша выпил несколько пригоршней, помня о том, что в такую жару много пить не стоит. Вода влилась в его тело тяжелым холодом. Утерев рот, он взял под уздцы Фовеля и повел его через поле к пленному. Тот оказался отнюдь не молодым рыцарем. Ему было далеко за сорок. Седые усы и борода компенсировали довольно обширную плешь, венчавшую его голову. На нем был плащ в золотисто-алую клетку и довольно дорогой пояс, изукрашенный, словно золоченый пряник.
Расправив плечи и позабыв о своих ссадинах, Рауль решил разыграть роль полководца-победителя.
— О правилах чести и размерах выкупа вам известно. Так что не будем зря тратить время. Я просто хочу знать, кто вы? Откуда? И почему вторглись в мои пределы?
Рыцарь вытянулся по струнке.
— Я сеньор Жиро де Сен-Николя, командир разведывательного отряда Бургундской армии.
Раулю стало очевидно, что пленник явно оскорблен тем, что сдался такому юнцу. С другой стороны, рыцарь явно тревожился за свою дальнейшую судьбу, иначе зачем ему тогда поминать могущественную Бургунь.
— Так по какому праву ты вторгся в мои земли и напал на мой дозор, словно разбойник с большой дороги? — с равнодушным видом спросил Рауль. — Ведь я вассал графа Раймона Тулузского, а не Тренсеваля.
— У меня был приказ, — сухо процедил Жиро. На его лысине сверкали крупные капли пота.
— От кого, бургундец?
— Вы в списке непокорных южных дворян, составленном нашим главнокомандующим Симоном де Монфором. Говорят, сударь, что вы изменили нашему святому делу в Безье и помогли бежать оттуда опасным еретикам. А для достижения своих гнусных целей вы убивали христовых воинов.
Рауль заиграл желваками.
— Скольким катарам де Монфор разрешил выйти за ворота Каркассона в обмен на золото и имущество? Уж точно, это была не та жалкая дюжина спасенных мною.
Пленник пожал плечами:
— Просто я повторяю то, что про вас говорят.
— И из-за этого ты ехал в такую даль? — изобразил чрезвычайное удивление Рауль. У Жиро было явно мало людей, чтобы представлять хоть какую-то угрозу для Монваланского замка. К тому же трудно было представить, чтобы великий граф Бургундский сидел у стен убогой крепостенки, когда более крупные города оставались непокоренными. — Вы что, Жиро, и впрямь считаете, что Монвалан достоин такого внимания?
— Просто мы двигались на север и решили по пути пополнить наши запасы фуража и продовольствия.
— На север?
— С самого начала было ясно, что граф наш вернется домой, как только катаров хорошенько проучат.
— Урок-то они получили, да только вот выводы из него сделали не совсем такие, какие бы вам хотелось, — с рассеянным видом промолвил Рауль.
«Интересно, — думал он про себя. — Неужели герцог Бургундский и впрямь решил покинуть поле боя. Значит, началось. Великая северная армия собиралась провести зиму дома».
