Чудо купальской ночи - Алюшина Татьяна Александровна (мир книг .txt) 📗
И они целовались и целовались, словно провалились куда-то, пока их не привел в сознание чей-то громкий смех и радостный визг. И разорвали поцелуй, а Клим тут же нежно прижал ее голову к своей груди, и они постояли так немного, посмотрели на веселую парочку, гоняющуюся друг за другом, на посветлевшее небо и уже более четкие очертания реки.
– Поехали домой, – тихо предложил Клим.
– Мы пока не можем, – ответила Полина и пояснила: – Сейчас девушки, и я в том числе, пойдем венки по речке пускать, и еще столы накрывают, утренняя трапеза, вся еда магически заряжена, тоже обряд. С первым лучом зари вождь должен запустить с самого высокого места над рекой горящее Перуново колесо. Это вообще серьезное дело: если колесо не долетит, или потухнет, или неправильно упадет, очень плохо. Все является предзнаменованием, и каждый что-то свое загадывает. А потом мне надо собрать росу и несколько трав, которые только этим утром силу обретают.
– А другие их за тебя собрать не могут?
– Могут, – рассмеялась Полина и подняла голову, посмотрела на Ставрова, – а ты куда-то спешишь?
– Я спешу оказаться наедине с тобой и продолжить целоваться, – немного отодвинулся Клим, посмотрел внимательно ей в лицо и закончил фразу: – И все остальное, если ты захочешь.
– Ты заметил, что мы перешли на «ты»? – полыхнув румянцем на щеках, ушла она от его непрямого вопроса.
– Это правильно, – утвердил Ставров. – Когда так целуются, то на «вы» уже никак нельзя и даже вредно.
– Идем, – позвала Поля, взяла его за руку и пошла вперед. – Мне надо венок по реке пустить, а потом поедим. Ты хочешь есть?
– Вообще-то да. – Прислушавшись к себе, Клим понял, что здорово проголодался, и спросил: – А пирог твой будет?
– Нет, – серебристо рассмеялась Полина, – я его на семью готовила, всего двух налимов привезла. Но будут мои вареники с домашним сыром, зеленью и секретом, я их заранее налепила, ячменная каша тоже со всякими вкусностями и закусочки разные. Там много вкусного будет. Идем.
Когда они спускались к реке, Полина, махнув Климу рукой, поспешила вперед, заметив, что ей от берега, подзывая, машут девушки. А Клим улыбался, глядя ей вслед и думая, какая она, в сущности, еще девчонка. И вдруг по всей протяженности берега затянули красивую медленную песню, прямо за душу берущую. И в воду начали входить девушки, снимать с себя венки, укрепляли внутри них свечки, аккуратно опускали на волны и легонько подталкивали вперед. Пели и женщины на берегу, сами девушки, и это было очень красиво – немного печально, торжественно и красиво.
И плыли, плыли по воде девичьи венки и надежды…
Полина загадала суженого-ряженого с вполне конкретным образом и пожелала себе сегодня самой большой удачи и еще смелости исполнить что задумала и на что решилась, опустила свой венок на воду, подтолкнула легонько и подхватила песню, звучащую над рекой.
Стояла и смотрела, как плывет ее веночек. А он, молодец такой, бодренько взял старт, попал в течение, плыл и с другими венками, на удивление, не сталкивался – вся река была усеяна девичьими веночками, соперничающими друг с другом. А впереди их ждало самое коварное препятствие – река поворачивала, и многие веночки прибивались к берегу и застревали. Но Полин зацепился было за другой венок, но потом отделился от него и поплыл дальше бодро. Так и скрылся за поворотом…
Полина снова потеряла где-то Клима и никак не могла понять, куда же он делся, пока она тут венками разбрасывалась и за «соревнованиями» следила, и неожиданно увидела его разговаривающим с Костроминым у подножия пригорка, там должно было совершиться последнее на сегодня важное действие и уже толпился народ. Костромин похлопал Клима по плечу и пошел вверх, а Ставров начал кого-то высматривать в толпе у реки, заметил Полину и поспешил к ней навстречу. Взял за руку, и они, не сказав ничего друг другу, стали подниматься на пригорок.
Какой-то мужик под шестьдесят в партикулярной белой рубашке, обтягивающей его приличный живот, и темных брюках, подспущенных под него, что-то горячо объяснял Устюгову:
– Да ну, Всеволод Иваныч, давай ты. А то в позапрошлом году оно не долетело, и меня потом все, кому не лень, обвиняли, что засуха вдарила. Так что давай-ка ты сам, у тебя лучше получается.
– Это руководитель района, – на ухо Климу объяснила Поля, – он всегда приезжает к этому моменту, по идее, является главным вождем здесь и должен колесо запускать. Но два года назад у него плохо получилось, колесо упало и потухло на берегу, а потом такая засуха ударила. Сейчас они для формы поспорят, и Устюгов сам запустит, вон, видишь, колесо поджигают уже.
Клим посмотрел в сторону, куда показала Полина, и увидел парней, поджигавших здоровенное деревянное колесо, явно не от повозки, намного больше.
– А тебе здесь надо было появиться обязательно, ты же почетный гость, а это звание. Здесь много известных людей, если посмотришь повнимательней, узнаешь.
– Да бог с ними, – отмахнулся Ставров.
Зрелище запускаемого горящего колеса было поистине достойной кульминацией праздника и производило сильное впечатление – под громкое пение гимна солнцу тех, кто знал и умел, и громкое улюлюканье тех, кто не пел, горящее колесо сорвалось, будто нехотя, с наивысшей точки и понеслось вниз, пущенное умелой рукой Устюгова в длинной брезентовой перчатке. И все смотрели напряженно, перестав и петь и кричать, когда оно, все ускоряясь и ускоряясь, приближалось к реке – войдет в реку или не долетит? Остановится или за камень какой зацепится и повернет, собьется? Что всех ждет в этом году? У каждого было что загадывать.
Это мощное, завораживающее зрелище, когда огромное пламенеющее колесо влетело в реку, разрезая воду, как ножом, поднимая кучу брызг вокруг себя, пролетело вперед, остановилось и рухнуло под громкое шипение.
– Ура-а-а-а!!!! – разнеслось над всем берегом.
И запели, заверещали свиристелки, люди принялись обниматься и поздравлять друг друга. Свершилось! Пришел Ивана Купала! Будет и урожай, и плодородная жизнь!
– Слушай, – признался Полине на ушко Клим, – а меня ведь проняло, я так переживал за это колесо, как оно там прокатится и упадет.
– Красивый обряд, правда? – разулыбалась ему Полина.
– Да, достойный, – подтвердил Ставров.
А потом были и столы на бережке вдоль речки, и просто расстеленные на траве то там, то тут скатерти, вокруг которых устраивались компаниями. Народ явно устал, нашумелся, нагулялся, поутих, и кто-то уже клевал носом, а кто и откровенно подремывал, дожидаясь конца праздника.
Люди рассаживались за столы, Клим с Полиной вернулись в свою компанию, сели рядом, уж там, где нашлись свободные места, без всяких почетных выкрутасов. Она ему что-то советовала, давала пробовать, ожидала его одобрения или неодобрения. От вареников, приготовленных Полей, Ставров пришел в полный восторг, да и закусочки оценил по достоинству. Полина поставила перед Климом тарелку с какой-то кашей, тут ее о чем-то спросила соседка, и девушка отвернулась.
– Отведай-ка блинка, – вдруг сказал кто-то Ставрову в ухо сексуальным томным голосом.
Он повернулся – приятная блондинистая девушка лет двадцати пяти, в таких же национальных одеждах, как и Полина, с распущенными длинными волосами. Смотрела на него откровенно призывным взглядом и протягивала Ставрову половинку большого блина.
– Это вкусно, я сама пекла, – пропела она эротичным тембром.
– Спасибо, – поблагодарил вежливо он и потянул руку за угощением.
– Кыш! – резко произнесла Полина и весело рассмеялась.
Девушка тоже звонко рассмеялась и сказала Поле:
– Ну, я должна была попробовать, а то ты всю ночь от себя кавалера такого знатного не отпускаешь! – махнула Климу ручкой, развернулась и ушла.
– И что это было? – недоумевал Ставров.
– Я же предупреждала, что вся еда магическая, а блины так и вовсе колдовские все эти дни, особенно сегодня, – посмеивалась Полина. – Считается, что если девушка поделится со своим парнем блином, то это упрочит их союз и защитит от невзгод. А если девушка предложит свободному парню половину своего блина и тот примет, это значит, что он объявляет, что станет ухаживать за ней или будет ее женихом. – Поля наклонилась к Климу поближе и, совсем понизив голос, таинственно предупредила: – Осторожно, везде магия и волшебство.
