Николай II в секретной переписке - Платонов Олег Анатольевич (читать книги бесплатно .TXT) 📗

Твоя.

Кож(евников) был очень мил и много рассказывал. Надеюсь, что ты увидишь его раньше, чем он поедет обратно. Он приехал с Адм. У них было 3 крушения на новой линии. Вероятно, в феврале “Варяг” должен будет отправиться на 5 6 месяцев в Англию для ремонта, так как опасно оставить его так, — он стар и ненадежен. Англичане всюду милы, во всех портах помогают, где и как только могут. Бедному мальчику пришлось произносить речи в Англии. Говорят, что Ден прекрасный капитан, всегда спокоен, никогда не теряет головы. Страшная жара летом. Они плыли 5 месяцев. Их так качало (42), что орудия тащились боком по воде. Так приятно видеть его! Он не мог прийти в себя от изумления, что Анаст(асия) так растолстела и выросла.

15 декабря 1916 г.

Моя любимая!

Нежно благодарю тебя за милое письмо. В нем столько вопросов, что еще не знаю, как на все ответить. Самый серьезный, касающийся Воейкова, я решу, когда вернусь домой. Я считаю безусловно необходимым водворить мир и спокойствие среди всего населения нашей страны. Эта комбинация с переменами в Гос сов. сделает бесконечно много добра в смысле освежения всей атмосферы.

Я только что принимал румынского министра, который привез мне благодарность от Нандо в ответ на мое приветствие ему, в котором я старался подбодрить его. Диаманди — хороший, честный человек, который правильно смотрит на положение. Я рад, что тебе понравился мой приказ. Он был написан Гурко, — может быть, немного растянуто, но мне трудно было сокращать, так как смысл мог от этого пострадать. В субботу я очень занят с моими генералами и надеюсь отбыть в воскресенье после обеда. Какая радость!

Завтра возвращается наш Багратион-Мухранский из Стокгольма и Копенгагена. Вчера я принимал другого Багратиона, который с большим оживлением говорил о тебе и о своей великолепной дивизии.

Сегодня хорошая погода, 3 градуса мороза, и я повеселел. Теперь должен проститься с тобой. Да благословит тебя Бог, моя драгоценная женушка! Люблю тебя и нежно целую тебя, а также девочек.

Душой и сердцем с тобой.

Неизменно твой

“бедный, маленький, слабовольный муженек”

Ники.

Царское Село. 16 декабря 1916 г.

Мое любимое сокровище!

Утром 10 градусов мороза и маленькие розовые тучки! Все покрыто снегом.

Сегодня ночью спала пять часов, такое счастье! Боткин появился. Я его не принимала два месяца, по крайней мере, так как наизусть знаю, какие надо лекарства принимать, когда сердце слабо. Ну, он дал мне сильно действующие капли, потому что сердце очень расширено, и, конечно, велел мне лежать, что и делаю. Сегодня у меня только Шведов, а то я все время лежу на диване. Но я все-таки хочу причаститься в воскресенье, если только можно будет, а потому теперь прошу у тебя прощения, мой дорогой, за каждое слово, которое могло огорчить тебя — боюсь, что я бывала резка по временам, но только от отчаянья, бесконечной любви и желания помочь тебе. Прости меня, дорогой. Мне не следовало бы идти, я устала, но дух мой бодр.

Дела идут лучше, Калин(ин) держал себя великолепно. Я сказала ему, чтоб он открыто написал тебе обо всем — он стеснялся это сделать. Я сказала, что это его долг, раз ты оказываешь ему доверие. Только благодаря ему были предотвращены скандалы в Думе. Трепов струсил, Шуваев еще хуже (я хотела бы, чтоб Беляев был на его месте, — благородный человек, а не из тех, которые расшаркиваются перед Думой и ищут популярности), — а Родзя(нко) выслушал письмо Кал(инина) и присмирел. — Да благословит его Бог — пусть он продолжает быть таким же твердым и смелым, как до сих пор! Напиши ему словечко в благодарность или поощрение, хочешь? И утверди его М.Вн.Д. (это мысль твоей женушки, и думаю, что правильная).

Говорили, что ты никогда не будешь стоять за него и Питир(има) против всех, а ты встал за него. Хорошо сделал, муженек мой! Одно только беспокоит меня сейчас: Гр(игорий) и Прот(ononoв) просят не созывать Думу до февр., чтобы дать им время разъехаться, что более чем необходимо. Здесь они держатся “группой”, представляя собой заразу в городе, а когда они рассеяны по всей стране, никто не обращает на них внимания и не считается с ними.

Вчера вечером у Ольги был комитет, но это продолжалось недолго. Володя Волх. [1083], у которого всегда бывает для нее в запасе улыбка, избегал ее взгляда и ни разу ей не улыбнулся — видишь, как наши девочки научились наблюдать людей и их лица. Они очень развились духовно, благодаря этим страданиям. Они сознают все, что мы переносим. Это нужно — это их развивает. К счастью, они часто бывают настоящими детьми, но у них понятие и внутреннее чувство не по летам. Как говорит наш Др., они прошли трудные курсы. — Н.П. пил чай, много рассказывал про Одессу и батальон, Ольгу Евг. [1084] etc. Он наслушался Петр. [1085] ужасов и в бешенстве от того, что никто не защищает меня, что все могут говорить, писать, намекать на скверные вещи про свою Государыню, и никто не заступается, не делает выговоров, не наказывает, не ссылает, не штрафует этих типов. Только кн. В. пострадала, остальные все, Милюков и т.д., остаются на свободе. Да, не порадуешься на людей — трусы! Но многие будут вычеркнуты из будущих придворных списков — они узнают по заключении мира, что значило во время войны не стоять за своего Государя! Зачем у нас такая тряпка м(инистр) двора? Он бы должен был составить списки имен и предложить кары за оскорбление твоей супруги. В частной жизни муж не потерпел бы ни на минуту таких нападок на свою жену. Лично я ничуть не беспокоюсь об этом. Когда я была молода, я ужасно страдала от неправды, которую так часто говорили обо мне (о, как часто!), но теперь мирские дела не затрагивают меня глубоко, — я говорю о гнусностях — все это когда-нибудь разъяснится. Только мой муженек должен был бы немножко заступиться за меня, так как многие думают, что тебе это безразлично и что ты прячешься за меня. Ты не хочешь отвечать о Балаш(ове) — почему ты не приказал Фред(ериксу) написать ему построже? Я не подам ему руки, когда мы встретимся, предупреждаю тебя, — я с нетерпением жду случая выказать ему мое возмущение — маленькая змея! Я невзлюбила его с той минуты, как увидала его, и говорила тебе это. Он думает, что высокое придворное звание позволяет ему писать гнусности, — он совершенно недостоин его. Сказал ли ты, что надо лишить придворного звания кн. Голицына? Не мямли, милый, делай все скорее... Будь живее в делах, вычеркивай виновных из придворных списков и не слушай возражений Фред(ерикса). Он запуган и не понимает, как надо обходиться с людьми в настоящий момент.

Ну прости меня, если я поступила неправильно, спросив мнения Калинина оприсланном тобою списке. Так как мы ему доверяем, — он вчера приходил к ней на 1/2 часа, — я ее просила узнать, что ему известно об этих людях. Он обещал молчать о том, что видел фамилии кандидатов. Только прежде всего просил поскорее уволить Макар(ова), не зачисляя его в Гос. сов., — другие тоже не были туда зачислены, — и не обращать внимания на письмо Тр-ва. Поверь совету нашего Др(уга), а теперь и Кал-на также — он опасен и держит Тр(епова) вполне в своих руках; другие, напр., Жевахов, также знают это. Он несколько времени тому назад говорил с Щегловит(овым), который находит, что Добровольский, которого он знает, вполне на своем месте. Я думаю, ты поступишь правильно, назначив его. Я знаю, Добров(ольский) очень против проекта предполагаемой реорганизации Сената (кажется, получившего согласие Гос. сов. и теперь представленного на рассмотрение Думы). Он говорит, что он будет столь же дурным и левым, какДума, и ненадежным. Он мне это говорил при свидании. Я тогда говорила только о Сенате и Георгиев. комитете. Пошли за Калининым, как только приедешь сюда, а потом за Добровольским, для переговоров, и поскорее назначь Щегловит(ова). Он подходящий человек и на этом месте будет стоять за нас и не допустит скандалов. Твой приказ [1086] произвел на всех прекрасное впечатление — он явился в такой подходящий момент и так ясно показал твой взгляд на продолжение войны. Представь себе, — бедная Зизи была очень взволнована: Милюков в своей речи говорил о Лиле Нарышкиной, Лихтеншт., шпионах etc. и сказал, что она занимала высокую должность при дворе, — смешав ее с m-me Зизи [1087]. Бедная старушка слышала, что это попало в провинциальные газетки. К ней прилетели все Куракины, и ей пришлось объяснить им все — ее “надзирательницы” полны ужаса, генерал в действующей армии, — как мы можем терпеть вокруг себя таких изменников, вечно намеки на меня и моих людей!!! — Она послала за Сазоновым (закадычным другом Мил(юкова) и велела ему все объяснить и настоять на том, чтобы тот написал в газетах, что был введен в заблуждение. Это появится в “Речи”, и теперь она опять успокоилась. Они задевают всех окружающих меня.