Кто-то должен умереть - Малышева Анна Витальевна (читать книги бесплатно полностью без регистрации .TXT) 📗
Вот именно – никогда. Она потеряла место, которое стало ей родным за несколько лет. Так убивается хозяин, потеряв никчемную, вздорную, шелудивую собачонку, – потому что он к ней привязался.
«Кажется, я старею, – подумала женщина, протерев очки и снова их надев. – И даже завести кошку или собаку мне не грозит – я их не люблю». Она вспомнила Котика и неожиданно почувствовала, что почти тоскует по нему.
Мария зашла в первое попавшееся кафе, не взглянув на вывеску, уселась за столик, нетерпеливо огляделась и поняла, что находится не в кафе, а скорее в ресторане. Темноватый, чуть подсвеченный фиолетовым неоном зал был почти пуст. В углу возле маленькой сцены с музыкальными инструментами за столиком ворковала парочка, перед ними стояли два бокала с пивом. Барная стойка длинная, с подвешенными сверху рюмками и бокалами. В такие заведения Мария никогда не ходила, а когда вежливая девушка принесла ей меню, то обнаружила, что цены тут в два раза выше тех, к каким она привыкла. Но цены ее не волновали. Она решила напиться – уже не для того, чтобы осуществить свой план, а еще и с горя.
– Двести грамм водки и бутерброд с семгой, – решительно сказала она. Мария отлично помнила, сколько у нее при себе денег, и решила, что этого должно хватить.
– Не желаете пообедать? – продолжала улыбаться девушка. Она сильно отличалась от пожилых, ко всему равнодушных официанток из того кафе, где жил Котик..
– Нет, – отрезала Мария и, призадумавшись, добавила: – Лучше триста грамм водки и два бутерброда.
Девушка и глазом не моргнула, отправляясь выполнять заказ, но Марии показалось, что на лице официантки все-таки слегка дрогнула какая-то жилка. Триста грамм водки – необычный заказ для одинокой дамы. Тем более что водка была самой обычной, и за те же деньги Мария могла купить в ближайшем магазине три бутылки. Но ее разбирала злость, и думать о чужом мнении она не собиралась.
Перед нею поставили запотевший графин, тарелку с бутербродами, зажгли свечку в стеклянном абажуре, пожелали приятного аппетита. Все это было красиво, безупречно… И очень горько, потому что Мария стремилась вовсе не к этому. Такое место никогда не станет домом, даже если зарабатывать кучу денег и ходить сюда каждый день. Здесь все не то. Незнакомые лица, слишком вежливый персонал, слишком пустой зал для предвечернего времени.
Впрочем, после первых двух рюмок Мария почувствовала некое облегчение и решила, что мир не так уж плох. Съев бутерброд, она снова налила себе водки и отметила, что народу в зале заметно прибавилось. В основном молодежь, хотя нет – вон еще двое мужчин в деловых костюмах. Официантка долго записывала заказ – судя по всему, те собирались основательно пообедать. За спиной у Марии что-то звякнуло, потом раздался глухой стук. Она обернулась – на маленькой сцене появились двое музыкантов и начали настраивать инструменты. Она снова выпила и пожалела, что у нее при себе не так много денег. А то можно было бы сидеть в кафе бесконечно долго, идти домой не хотелось.
Играл тихий блюз, зал был почти полон, графин – почти пуст. Мария покачивала ногой в такт музыке, туфля похлопывала по полу. К ней снова подошла официантка – все с той же улыбкой и приветливым вопросом: не желает ли она чего-нибудь еще? Мария знала, что в таких местах за пустой посудой не засидишься, и, произведя в уме вычисления, повторила заказ, уменьшив его ровно наполовину. Девушка закрыла блокнот и теперь уж точно взглянула на посетительницу чуть более долгим взглядом, чем обычно. Но, разумеется, не сказала ничего.
Мария допила остатки водки, припудрила разгоряченное лицо. Теперь ей было очень хорошо, неприятный осадок этого дня полностью растворился в алкоголе. Хотелось сидеть в одиночестве за столиком, слушать ненавязчивый блюз – когда она в последний раз слышала живую музыку? – хотелось разглядывать посетителей. Она достигла переходной черты между пьяным и очень пьяным состоянием, но, помня просьбу Насти, думала в основном о ней.
«Теперь я уверена, что видела ту самоубийцу прежде. Да-да, когда она вошла в кафе с мужчиной, я взглянула ей в лицо и поняла, что видела. Тогда я уже подвыпила, вот и узнала ее сразу. Она-то меня, конечно, нет. Его не видела никогда. Настя говорит, что в кафе та никогда не бывала. Тогда где?»
Ломать голову не стоило, тем более что Мария уже с трудом строила логические связи и делала выводы. Она по опыту знала: или вспомнится само, или – никак. Принесенный графинчик показался ей слишком маленьким, бутерброд – тоже каким-то не таким эффектным, как два первых, но она не стала возражать и для верности сразу расплатилась за все, чтобы не поддаться новым искушениям.
Когда стихала музыка, в битком набитом зале поднимался гул голосов. К столику Марии, спросив разрешения, подсели два парня с девушкой. Та ничуть не возражала – все равно нужно было допивать водку и уходить. Ей было не обидно, что она потратила столько денег на пустяки. Смущало другое – она так до сих пор не вспомнила ничего стоящего. Вместо того чтобы как-то прояснить загадку с самоубийцей, она почему-то ударилась в воспоминания о своей неудачной семейной жизни. Такое часто бывало, когда она напивалась. Молодым людям принесли заказ, убрали пустые приборы Марии. Она почувствовала себя лишней, встала, с трудом нацепила на плечо сумочку и нетвердо пошла к выходу.
Приходилось осторожно пробираться между танцующих парочек, а сейчас для Марии это было нелегко. Она старалась никого не задеть и все-таки пару раз чуть не споткнулась и не опрокинула танцующих. У выхода стало посвободнее, пахнуло свежим воздухом с улицы, женщина перевела дух… И тут же у нее снова перехватило дыхание – не от духоты и не от выпитой водки.
Она стояла возле столика, где заканчивали обедать мужчины в деловых костюмах. Они морщились, низко наклонялись друг к другу – музыка явно мешала разговору, а разговор был важный, судя по их раздраженным и в то же время серьезным лицам.
Один из них – тот, кого она сперва видела только со спины, – был тем самым спутником самоубийцы. Мария узнала его немедленно – настолько ей запомнилось это смугловатое обаятельное лицо с неправильными чертами, тень щетины на щеках и особая манера сжимать сигарету в толстых пальцах – между большим и указательным, огоньком в ладонь, как будто он прикрывался от ветра. Так курил Хэмфри Богарт в ее любимом фильме «Мальтийский сокол».
Глава 7
В первый момент ей показалось, что это бред, мираж. Мария слыхала, что у пьяных случаются такие галлюцинации, но чтобы это произошло с ней – не могла поверить. Она вдохнула воздух поглубже – мираж не исчез. Мужчины уже обратили внимание на блондинку в деловом костюме, которая почему-то остановилась у их столика, хотя официанткой не была. Они по очереди взглянули на нее, но ничего не сказали и, низко пригнувшись к столу, продолжали беседу. До нее донеслись обрывки фраз:
– Да где же я тебе возьму…
– Погоди, посмотрим…
Она быстро вышла на улицу и взялась за голову. Уже смеркалось, но теплый загазованный воздух не освежал. В висках разбушевалась кровь, затылок ломило, и в какой-то момент на нее накатила такая муть, что женщина подумала – сейчас упадет в обморок. Прямо на улице, хотя такого еще не случалось…
– Вам плохо? – спросил ее кто-то.
Она открыла глаза. Те двое. Сколько она тут простояла? Мария несколько раз сглотнула, убедилась, что обморочная муть улетучилась, и слабо ответила, что ничего, все в порядке. И уж теперь могла поклясться – эти двое призраками не были. Второго мужчину она видела впервые, и он ей не понравился. Широкое плоское лицо, нос с растянутыми ноздрями, широко поставленные маленькие глаза. Кожа на лице по фактуре напоминала сероватый блин.
– Да вы вся белая, – бесцеремонно сказал второй. – Перепили? Я видел, лихо водку хлопали.
– Может, что-то случилось? – участливо спросил брюнет.
Мария открыла было рот, чтобы сказать ему, что его ищет милиция и еще одна девушка… И не сказала. Что ее остановило – она в тот миг не понимала сама. Какой-то внутренний голос – трезвый и жесткий – строго-настрого запретил говорить этим людям хоть что-то, имеющее отношение к действительности. И Мария наконец выдавила, что она действительно слишком много выпила, а вечер душный, вот ее и развезло.
