Ангелы тоже люди - Ковальская Елена (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .txt) 📗
самом деле человек честный и любишь ее искренне. Вам нужно бежать.
Вернее, отправиться на какое-то время в путешествие. Не говорите никому,
куда вы направляетесь, уезжайте как можно быстрее, взяв с собой все только
самое необходимое. Отправляйтесь к родственнице вашей Елизавете. Там вас
примут. Елизавета сама ждет ребенка и не откажет вам в питании и крове.
- Но как же мы двинемся в такую жару, почти без слуг, с малым запасом
воды?
- Пусть тебя это не заботит. Все будет хорошо. Я буду рядом и помогу вам
преодолеть нелегкий путь.
Иосиф с беспокойством смотрел на свою молодую жену. Солнце палило
нещадно, на небе не было видно ни одной тучки. По лицу девушки, ехавшей
на лошади, груженной тюками с водой и провизией, пролегли следы-
доорожки от пота. Она тяжело дышала и, казалось, еле держалась на лошади.
Еще немного, и она свалится.
Вдруг Мария улыбнулась, выпрямилась и посмотрела наверх. Глаза ее
засветились таким счастьем, как будто не было у них позади всех этих
испытаний. В этот момент Иосиф почувствовал, как воздух зазвенел, а потом
услышал легкий шорох, как будто большая птица следовала за ними. Он не
стал поднимать глаза, зная, что там увидит. А над их головами в этот момент
возникла большая тень - в форме распростершихся над ними ангельских
крыльев...
ДЕВОЧКА ИЗ АКДАМА
Каждый узор, каждый завиток этого белого по прозрачному рисунка на старой
бабушкиной тюли был знаком Веронике с детства, и, как и много лет назад, она привычно
разглядывала их сквозь прикрытые ресницы. Весеннее солнце пыталось пробиться в глаза,
и Вероника играла с ним, пытаясь расщепить сквозь ресницы свет на маленькие радужные
лучики. Небольшая комнатка была обставлена немногочисленной мебелью времен Царя
Гороха - здесь был пузатый буфет и без того светлого, да еще и выгоревшего цвета, за
стеклами которого ютились вазочки, фарфоровые фигурки разных времен и народов,
многочисленные рюмочки - стаканчики, давно потерявшие своих собратьев и разная
другая мелочь; в тон ему трюмо, на зеркальной глади которого от времени образовались
странные маленькие черные точки; старая, но достаточно крепкая софа; строгий, без
всяких излишеств стол на высоких круглых ножках, покрытый белой вязаной салфеткой,
два близнеца-стула, которые, судя по цвету и форме, состояли в родственных связях с
вышеуказанным столом. От всего веяло спокойствием и немного нафталином. На софе,
покрытой любимой бабушкиной периной было тепло и уютно, и Вероника подумала, что,
может, вот оно и есть, счастье, когда тепло, светло, и не хочется даже менять положение
тела, чтобы, не дай бог, ничего другое тоже не изменилось. Просто так лежать и ловить
ресницами солнечных зайчиков…
- Ве-ро-ни-ка! - гулким басом сказали настенные часы, а маятник, упрямо мотая большой
позолоченной головой, нашептывал: «тик-так,тик-так, все пройдет, все-о пройдет…».
Шарканье старых мягких тапочек так органично вписалось в эту картину, что девушка
даже не заметила, как вошла бабушка. Она осторожно поставила поднос с чаем и сладкими
домашними булочками на стол и тихо позвала свою любимицу:
- Верочка, дорогая, ты уже не спишь?
Вероника сладко потянулась и села:
- Уже нет, бусь.
- С днем рождения тебя, милая.
«Господи, как здорово, что этот прекрасный, солнечный день обещает еще и много, много
всего интересного! А который час? Почему никто еще не звонит поздравлять меня
любимую? Мне ведь двадцать! Ух ты, двадцать…»
И как будто в ответ на ее мысленный вопрос замигал новогодними огоньками новенький
«Sumsung»: «Ах, мой милый Августин, Авгутин, Авгус…», не успел допеть он, когда
Вероника схватила трубку:
- Привет, дочь, с днем рождения, надеюсь, у тебя все хорошо, ресторан заказан на восемь,
увидимся. Анастасии Петровне привет. Бегу, целую.
Ну вот, даже в день рождения одно и то же. Привет, как дела, и, даже не дослушав как,
пока, бегу, целую, деньги на тумбочке. Вернее, не на тумбочке, а в надежном банке, на
валютном счету, всегда сколько хочешь, не хватит - добавлю. Только денег обычно
хватало, а вот отца - если б только он знал, как ей сейчас его не хватало, и никакими
деньгами компенсировать это было не возможно. Маму Вероника почти не помнила, она
умерла, когда ей было пять лет отроду, и в ее памяти отчетливо сохранилось лишь одно
воспоминание: утро, большой круглый стол, они сидят и пьют чай с малиновым вареньем.
Скатерть белая, а чашки с большим заварочным чайником небесно-голубого цвета. И еще
большой самовар, натертый до зеркального блеска, в чьем золотом пузе отражается не
менее золотое солнышко. Все хорошо и безмятежно, а мама похожа на ангела. После
смерти жены отец замкнулся и с головой ушел в работу, а воспитание «Верочки» взяла на
себя бабушка. Отец так больше и не женился, женщину так и не нашел, что было и
неудивительно - с его ритмом работы было бы свинством завести даже собаку - она бы
сдохла от тоски, сутками сидя в пустой квартире. Маленькую Веронику воспитала
бабушка - «буля», как любовно ее называла внучка. Анастасия Петровна, потеряв дочь, все
свое внимание отдавала внучке, и друг для друга они были одни на свете. Взрослые
шептались, что буля балует девочку, что та должна ходить в садик, общаться с детьми. И
все это было правильно. По настоянию отца так и сделали, но через неделю дело было
решенным. Вероника не хотела выходить из маленького, уютного, похожего на пряничный
домик убежища були на эти огромные, холодные, пахнущие свежей краской просторы. К
тому же она пугалась кричащих по поводу и без него детей, как воспитанный ребенок
делилась своими игрушками с другими малышами, свое общество никому не навязывала,
детских интриг плести не умела, и к вечеру каждого дня буля обнаруживала ее в каком-
нибудь углу одну, без игрушек и без настроения. А после того, как незнакомая девочка, ни
слова не говоря, отобрала у нее куклу и ею же пребольно ударила по голове, а другая
милая с виду подружка, угостив конфетой, попыталась ее вернуть, устроив такую
истерику, что сбежались воспитатели со всего детского сада, Вероника категорически
отказалась туда возвращаться, и конечно же, буля была полностью на ее стороне. Отцу
пришлось уступить, и Вероника опять с радостью окунулась в мир бабушкиных историй,
красивых картинок в огромных книгах и разных журналах, которые буля собирала,
интересных вещей, хранящихся в шкафах, комоде и буфете. Нельзя сказать, что она
чувствовала себя одинокой, всего, что у нее имелось, ей хватало, чтобы построить свой
маленький сказочный мир, где она была принцессой, и бури обходили ее страну стороной.
А, может, она просто не знала, что одиночество существует, и что оно так называется.
- Отец звонил?
- Да. Как всегда скороговоркой. Буль, а, правда, что стареть страшно?
- О чем ты, милая? Разве можно бояться того, что неминуемо случится? К тому же
молодость слишком суетлива. Мне нравится моя старость.
- Я понимаю - книжки, свободное время, жизненный опыт… Но все же… Ничего уже не
изменить, ничего интересного впереди…
- К сожалению, только в молодости мы думаем, что действительно в силах что-то
изменить. Бьемся, как мухи в паутине, то одно выдернем крылышко, помашем, то другое.
Только потом понимаешь, что все давно было решено, и, увы, не нами. А мы просто
меняли декорации.
- Ты думаешь, действительно ничего нельзя изменить? А зачем же тогда биться в этой
самой паутине, менять декорации? Легче сразу лечь и умереть.
- Кое-что изменить можно. Но - только то, что внутри тебя. И тогда декорации будут
меняться сами собой, а ты будешь просто наблюдать за этим - спокойно, с интересом и без
