Уйти, не оставив следов - Серова Марина Сергеевна (бесплатные версии книг TXT) 📗
– Хорошо, что мы торт захватили, – шепнула мне Оля, – ты как в воду глядела, когда говорила про королевский прием.
– Женечка, не представляете, как я рад вас видеть! Вот уважили старика! Не поверите, друзья потихоньку уходят в мир иной, скоро будет совсем не с кем даже словом перемолвиться. Что же это я, – сам себя перебил Павел Петрович, – болтаю без умолку. Проходите к столу, буду вас чайком потчевать, и, Женечка, с барышней меня познакомьте.
– Это моя близкая подруга, Ольга Ландри.
– Очень приятно, очень. А я Павел Петрович Морозов, но видимо, Женечка вам говорила. Знаете, Оленька, – продолжал болтать старик, ловко разрезая, раскладывая по блюдцам торт, разливая чай по чашкам саксонского фарфора, – наша Евгения получила неординарное, весьма занятное для барышни воспитание. И профессию выбрала прелюбопытную.
– Знаю, – улыбнулась Оля, – мы вместе воспитывались, в одном заведении.
– Что вы говорите? Как интересно! А вы, позвольте спросить, тоже трудитесь…
– Я обычная европейская домохозяйка, – скромно сказала подружка.
Мы пили чай, вели неспешную беседу. Павел Петрович был всегда не прочь поболтать. Притом, являясь человеком эрудированным и прекрасно образованным, умел сделать занимательным разговор практически на любую тему. Поэтому мы провели в роли пассивных слушателей часа три, пока Павел Петрович спохватился, что у нашего визита была определенная цель.
– Что же я, совсем заболтал вас, барышни.
– Нам очень интересно.
– Значит, в следующий раз будет повод навестить старика. Просто в гости зайти. А сейчас давайте пройдем в мой кабинет. Там у меня и свет поярче, и все инструменты, лупы приготовлены.
Я достала из распоротого и сколотого булавкой кармана брошь. В кабинете Павел Петрович уселся за старинный резной дубовый стол, нам указал на кресла под стать, стоящие рядом.
Мне не единожды доводилось бывать в этой комнате, поэтому, усмехаясь, я наблюдала за реакцией Оли. Стены кабинета от пола до потолка были увешаны коллекционным оружием, холодным и огнестрельным. Здесь, кажется, были представлены выдающиеся образцы всех стран и эпох. Подружка повертела головой и шепнула мне:
– Я даже в музее не видела столько. В прошлом году водила Алекса на выставку доспехов и оружия. Она бледнеет перед этой экспозицией, правда, там были только Средние века охвачены.
Павел Петрович внимательно изучал брошь, но краем уха к нашему разговору прислушивался, я заметила, как он, польщенный, тихонько улыбнулся.
После тщательного осмотра Морозов заявил:
– Чем вас порадовать, барышни, не знаю. Вещица старинная, интересная. Может стоить немало, около десяти-двенадцати тысяч, несмотря на то, что материал – скромное серебро. Главную ценность представляет центральный камень – редкий огненный опал. Вообще странно, что этот образец так обыграли. Композиция броши очень гармонична, но такой драгоценный камень достоин быть в золотой оправе или в платиновой.
Все сказанное только подтвердило мои выводы, но ситуацию не прояснило.
– Павел Петрович, подумайте, может ли быть в этой вещице нечто особенное? Например, видна рука знаменитого мастера или чувствуется принадлежность к известной ювелирной школе?
– Женечка, вы намекаете, что эта брошка интересует многих?
– Я этого не говорила, – хитро улыбнулась я.
– Зачем слова? У старика есть глаза, и они пока еще отлично видят и замечают разные детали. Например, судя по всему, вещица принадлежит вашей подруге, но для пущей сохранности она у вас, Женечка. И положили вы брошку не в сумочку, во внутренний карман, на булавку застегнули, но это сейчас, чтобы быстро достать – положить на место, раньше кармашек был нитками зашит. Так поступают неизлечимые параноики или люди, у которых есть основания для опасений.
– Вашей проницательности можно позавидовать.
Павел Петрович одобрительно крякнул и продолжил:
– Я, конечно, не ювелир, поэтому могу ошибаться. Но кажется, эта брошь похожа на вещицу из знаменитой дореволюционной коллекции одного богатого купца. Много лет назад я видел вещи в каталоге, некоторые известны только по описанию. Но в революцию сгинуло множество раритетов. Что-то продано в частные коллекции, что-то ушло за границу, некоторые вещи переплавлены, что поделаешь, варвары.
– И если это та самая брошка?
– Конечно, нужно будет навести справки, но если информация подтвердится, стоимость вашей, Оленька, вещицы, возрастет в разы.
– Вы сможете это сделать?
– Конечно. Правда, понадобится немного времени.
– Павел Петрович, мы не сможем оставить у вас брошку, – начала я. – Не из недоверия к вам, просто это может быть небезопасно. И очень вас попрошу, соблюдайте осторожность.
– Женечка, опытный прожженный лис всегда осторожен, – хихикнул старик, – но если вы предупреждаете, то ситуация серьезная?
– Довольно-таки. Факты говорят сами за себя, и нам понадобится любая информация, от нее может зависеть многое.
Морозов назначил нам встречу на послезавтра, обещая к тому времени сделать все возможное. Мы тепло простились с гостеприимным хозяином и отправились в гостиницу на такси. Притом машину вызвали не к самому дому старика. Несмотря на поздний вечер, предпочли пройтись несколько кварталов вперед по Университетской набережной, постоянно проверяясь на предмет слежки.
– Ты беспокоишься о Морозове, – сидя в такси, прокомментировала мой маневр подружка.
– Занятный старик, правда?
– Конечно. Вы давно знакомы?
– Несколько лет. И все эти годы он относится ко мне исключительно тепло, даже заботливо. И конечно, мне очень не хочется, чтобы, помогая нам, старик навлек на себя неприятности. Не забывай, где-то рядом хладнокровный и жестокий убийца.
– Тогда почему ты обратилась к нему за помощью?
– Понимаешь, ювелиры, коллекционеры, нумизматы относятся к определенной касте. Нечто вроде закрытого клуба, куда невозможно попасть постороннему. Если мы с тобой станем собирать информацию, об этом тут же станет известно многим. Где гарантия, что среди этих многих не окажется наших соперников? А Морозов наведет справки тихо, профессионально и не создаст ненужных кругов на воде.
Весь следующий день мы провели в праздном шатании по городу. Живописные улочки, каналы, набережные и мосты – неповторимый стиль архитектуры Питера никого не оставит равнодушным. Мы гуляли, разглядывали достопримечательности, перекусывали в небольших кафе и снова гуляли. Я постоянно вспоминала происшествие в поезде, размышляла, прокручивала в памяти, и беспокойство не покидало меня. Радовало только одно: за нами никто не следил – томимая опасениями, я проверялась постоянно.
Оля, напротив, вроде бы успокоилась. Видимо, уверовав, что проблема, терзавшая ее долгие годы, скоро уладится. Правда, она несколько раз на дню звонила мужу, справлялась, как проходит отдых, как кушают дети и не случалось ли у них каких-то происшествий. Майк заверял, что они весело и беззаботно проводят время.
Я несколько раз набирала тетю Милу, рассказывала, что мы с подругой гуляем, отдыхаем и у нас все в порядке. Расспрашивала, не интересовался ли кто Олей после нашего отъезда. Тетушка сообщила, что звонил Генка и очень обрадовался, что «девочки» уехали отдыхать. Только удивился, что его об этом не предупредили, даже несколько раз спросил, не обижаюсь ли я на него.
День пролетел очень быстро. А на следующий мы, как и договаривались, отправились с визитом к Павлу Петровичу. До Таможенного переулка снова добрались на такси. Поднялись на нужный этаж, долго звонили в дверь. Нам никто не открыл. Я стала нервничать. Набрала мобильный Морозова, но никто не ответил.
– Женька, может, его просто дома нет, задержался?
– Оля, ты не понимаешь! На часах у нас сколько?
– Двадцать минут первого.
– Вот! Старик – коренной петербуржец, вежливый, интеллигентный человек. Его воспитание не позволит так поступить. Если изменились обстоятельства, он перенесет встречу, в крайнем случае предупредит, что опаздывает. Но он не звонил и дверь не открывает, значит, что-то произошло!
