Лунный зверь - Килворт Гарри (читать полную версию книги .txt) 📗
А-лобо говорил взахлеб и ни разу не заикнулся. Перед Камио стоял совсем новый, уверенный в себе лис, не похожий на прежнего робкого недотепу. Да, А-лобо игра явно помогла обрести себя. Но Камио в такой помощи не нуждался. Ему и так хватало самоуверенности.
— Из-за тебя я едва не погиб, — сердито заметил он.
А-лобо недоуменно заморгал:
— Из-за меня?
— Ты должен был объяснить мне заранее, что это за игра такая, и я бы сам решил, хочу я играть или нет.
— Но ты бы мог решить, что не хочешь.
— Конечно. Это же безумие, так рисковать.
— И ты бы никогда не испытал этого. Как знать, понравится тебе игра или нет, покуда ты сам не попробовал.
— Не надо прыгать в огонь, чтобы узнать, что он жжется.
А-лобо покачал головой:
— Все это я уже слышал. Огонь — это совсем другое.
Он помолчал, и нерешительно спросил:
— Ну и как, тебе понравилось?
— Честно говоря, слово «понравилось» не слишком подходит к тому, что я испытал. Я выпрыгнул из-под самых колес поезда. Нет, эти сумасшедшие забавы не для меня.
А-лобо кивнул:
— Ну извини. Знаешь, моя подруга, когда первый раз играла, тоже не выдержала и прыгнула. Она долго наблюдала, как я играю, и в конце концов захотела попробовать сама. Но страх оказался сильнее ее, и, когда на нас стал надвигаться поезд, она прыгнула.
— Наверняка она потом костила тебя на чем свет стоит.
— Нет. Она не ругалась. Она попала под поезд. И умерла.
Камио был так потрясен, что слова застряли у него в горле.
Остаток дня оба лиса провели в поисках сандвичей и пирожков, валявшихся вдоль путей, и мертвых животных, которых А-лобо называл ханырами. Наступил вечер. Когда сгустилась темнота, к путям подошли люди, засветили фонари и подожгли проколотую канистру из-под масла. Воздух наполнился едкой вонью, которую А-лобо вдыхал всей грудью. Он вовсе не считал, что близость людей представляет для них опасность. Камио тоже не стал прятаться, но, пока люди не ушли, он все время был начеку.
Ближе к рассвету он сказал А-лобо:
— Думаю, лучше мне уйти прочь из города.
— У…уйти и…из жж…живопырки? Н-но куда? — Заикание вновь вернулось к А-лобо.
— Что-то мне здесь не слишком нравится. Может, окраина этой вашей живопырки придется мне по душе. Ты, случаем, не знаешь, долго отсюда выбираться? За ночь дойду я до окраины?
А-лобо затряс своей одноухой головой:
— Не знаю, врать не буду. Но думаю, окраина далеко — куда дальше, чем ты рассчитываешь. Я несколько раз подолгу шел вдоль путей, но никогда не добирался до места, где кончаются дома. Может, все же останешься?
— Нет, я твердо решил. За городом мне будет лучше.
— Тогда вот что сделай. Прыгни в п…поезд.
— Чего?
— Есть з…здесь т…такие п…ппоезда — с пп…пустыми т…товарными вагонами. Л…людей т…там не бб…бывает. Я отведу т…тебя туда, где они с…стоят. П…ппроберешься в вагон, п…поезд от…твезет тебя за город. А к-когда он ос…становится, ты спрыгнешь. З…знавал я одного лиса — он очень л…любил т…так путешествовать. Весь с…свет объездил. Р…разумеется, если ты б…боишься…
— Не то чтобы я был в восторге, но, думаю, стоит попробовать. Вот только вдруг люди меня заметят и поймают.
— Д…да н-нет, все б…б…будет в порядке. У этих л-ллюдей, с поездов, н-ннет с с…собой оружия. М-может, они и п…погоняются з…за тобой м-малость, но разве ч-человеку п…поймать лиса голыми руками!
— Это вряд ли.
— Значит, т-так и с…сделаем.
Ночью А-лобо отвел Камио в депо, место, где отдыхают поезда перед тем, как вновь отправиться в неведомые края. В груди Камио шевельнулась слабая надежда: вдруг поезд отвезет его на родину или в чудесную Страну Львов? Поезда ведь такие быстрые, любые расстояния им нипочем. Но он прогнал эту мысль прочь. Если Камио что и узнал в зоопарке, так это то, что мир огромен и глупо рассчитывать, что тебя случайно занесет именно в тот уголок необъятной земли, в который тебя тянет.
Друзья отыскали подходящий вагон. Пол там был устлан соломой, в которую Камио мог зарыться. Наступила минута прощания.
— Как ты думаешь, мы еще увидимся? — спросил А-лобо.
— Сомневаюсь. К тому же, если будешь продолжать свои дурацкие игры, ты недолго проживешь.
А-лобо яростно затряс головой:
— Нет. Поезда мне не страшны. Скорее уж меня доконает чесотка или враг подкрадется с той стороны, где у меня нет уха. Хотя сам я предпочел бы смерть под колесами. Во всяком случае, тогда я унес бы с собой дивный запах рельсов…
— Ну и желания у тебя.
— Я люблю пути. Привык к ним. Знаешь, ты самый странный зверь из всех, кого мне довелось встретить за свою жизнь. И самый лучший. Спору нет, выговор у тебя смешной, и ты часто говоришь о каких-то непонятных вещах. И все же ты отличный лис, Камио.
— Спасибо. Прошу тебя, А-лобо, когда будешь играть, пригибай голову пониже.
С этими словами Камио прыгнул в вагон и зарылся в мягкую солому, от которой исходил приятный сладковатый запах. Лис был готов к встрече с неизвестным. Сказать, что он вовсе не боялся, значило бы погрешить против правды. Но дорожная лихорадка, сходная с тем ощущением, которое испытывал А-лобо во время своей игры, будоражила ему кровь. Жажда приключений пьянила Камио. Раньше — на родине, где он жил с подругой, — он был обыкновенным домоседом, но, раз уж судьба занесла его так далеко от дома, почему бы ему не стать настоящим странником, — в его родных краях таких лисов называли долгобродами. Конечно, долгобродов подстерегает множество опасностей. Вдруг он окажется в той проклятой стране, где за лисами гоняются в открытых машинах целые банды охотников, вооруженных винтовками с оптическими прицелами? Из этих винтовок даже мутноглазый пьяница бьет без промаха. Или он попадет на лисью ферму. Лис там, как и в зоопарке, держат в клетках и кормят до отвала. Но время от времени пленники таинственно исчезают, хотя и находятся в добром здравии.
«И все же мне стоит познать свет и стать странником, — размышлял Камио. — Не зря мой отец был заправским долгобродом».
Двери вагона захлопнулись, оставив Камио в полной темноте. Вскоре поезд тронулся, и лис, не выносивший тряски, бессильно опустил голову на деревянный пол. «Лишь бы не этот поезд, не мой поезд, принес смерть А-лобо, — молил он про себя, — лишь бы не мой поезд выпустил душу из потрепанного, искореженного тела. Если ему суждено погибнуть под колесами, пусть это случится в другой раз. Не хочу, чтобы мой поезд тащил его за собой, превратив в ханыр, жалкую падаль. Мне предстоит новая жизнь, и пусть ничто не омрачит ее начало. Пусть его убьет другой поезд, потом, когда он состарится, ослабеет и одряхлеет. Но не сейчас».
Часть третья
Появление странника
ГЛАВА 10
Оттепляй, легкий теплый бриз, принес в своих прозрачных руках весну. В Лесу Трех Ветров бушевала жизнь, и повсюду — на земле и под землей, в кустах и на деревьях — появлялись на свет новые существа. В гнездах одно за другим лопались яйца, и из треснувшей скорлупы высовывались слепые головенки с широко распахнутыми клювами. Требовательный писк крошечных птенцов смешивался с поскуливанием новорожденных зверят.
Если бы О-ха была слабее духом, приход весны вызвал бы у нее лишь досаду и раздражение. Но она с наслаждением вдыхала аромат цветущих диких яблонь и вишен, и шум, поднимаемый мелюзгой, не резал ей слух. Сердце лисицы по-прежнему сжимала тоска по погибшему мужу и детенышам, и каждый день она усаживалась в традиционную позу скорби — со скрещенными передними лапами и хвостом, расстеленным по земле, — упиваясь своими воспоминаниями. Старый барсук Гар видел, что на душе у лисицы тяжело, и заходил развеять ее грусть так часто, как ему позволял его угрюмый, необщительный нрав.
Однажды вечером они сидели в спальне лисицы и беседовали. Гар рассуждал о том, что весной мир наполняется свежестью и благоуханием: ручьи светлы и прозрачны и земля так восхитительно пахнет. Те украшения мира, что призваны ласкать взор — цветы, травы, зелень, — не вызывают особого восторга ни у барсуков, ни у лис. И тех и других больше привлекают весенние ароматы.
