Любовь со вкусом вишни (Смерть в наследство) - Алюшина Татьяна Александровна (книги .TXT) 📗
Вероника уснула там же, на диване, совсем обессилев от рыданий, а на следующий день уехала, толком не осмотрев дом и участок. Не до того ей было, она все что-то рассказывала дедушке и не могла наговориться с ним, и руку его отпустить не могла никак, держалась, как потерянный и счастливо найденный ребенок, боявшийся потеряться снова.
Она уехала, пообещав, что закончит дела и приедет к нему на сороковины бабули. Раньше никак не получалось. У нее накопилось много работы, которую Вероника запустила из-за смерти бабули, и в добавок надо было оформить кучу документов и поставить памятник на могилку Сонечке, о котором Ника уже договорилась. Ей хотелось сделать все-все дела, взять небольшой отпуск и пожить с дедушкой.
– Ты не спеши, – сказал на прощание дедушка, – разберись со всем, чтобы никаких незавершенных дел не осталось, и приезжай.
Но она не смогла приехать даже на сороковой день.
– Да! – сказал Стечкин. – «Санта-Барбара» отдыхает!
Они все, не перебивая, внимательно, даже несколько зачарованно слушали девушку. Ника рассказывала подробно, упустив только разговор о замужестве и некоторые личные моменты, касающиеся только их с бабулей.
– Ваша бабушка права, в нашей стране столько трагедий и поломанных судеб, что Мексике с ее сериалами и не снилось! – сказала Наталья.
– Вы так до него и не доехали, – вздохнула сочувствующе Дина.
– Я сегодня поеду, – успокоила ее и себя Ника.
– Да никуда мы вас не отпустим! – возмутилась Ната. – Ночь на дворе!
Действительно, пока Ника рассказывала, она и не заметила, что наступили сумерки и стало ощутимо прохладно. Все-таки апрель.
– Идемте в дом, холодно. Камин растопим, – предложила Ната.
– К вашему дедушке мы поедем завтра вместе. Думаю, он может что-то знать об этом «наследстве», – заявил Кнуров приказным тоном.
– Значит ли это, что вы беретесь за мое дело, Сергей Викторович? – ровным голосом спросила Ника.
– Да.
– И сколько это будет стоить? – придерживаясь того же нейтрального тона, выясняла она.
– А это зависит от того, как глубоко мы во все это вляпаемся и чего нам будет стоить из этого вылезти, – усмехнулся Кнуров.
– То есть точную сумму вы назвать не можете?
– Даже приблизительную. Сначала мне надо поговорить с вашим дедом, покопаться в архивах и хотя бы приблизительно понять, о чем идет речь и в каком направлении двигаться.
Ника кивнула, помолчала и поднялась из-за стола, предложив Наталье помощь в уборке.
– Да что вы, Вероника, не надо, мы сами прекрасно справимся! Идите в дом, погрейтесь.
Ника послушно пошла в дом. Ей было не до рассматривания архитектуры и интерьера, она так устала, что еле передвигала ноги. Найдя в большой, очень уютной и стильной гостиной с камином стоящее в дальнем углу кресло, девушка скинула туфли и, удобно устроившись на нем, подогнув под себя ноги, мгновенно уснула.
– А гостья-то спит, – заметил Антон, когда они с Натой зашли в комнату.
– Я пойду, постелю ей в угловой спальне.
– Давай, – чмокнул он жену в макушку.
Ракетка рассекала воздух, издавая свистящий звук. В удар по мячу он вкладывал всю силу своей злости, все ускоряя и ускоряя темп игры.
Замах – удар, замах – удар.
Как это могло случиться?! Как эта «овца» решилась сбежать? Почему он не предусмотрел такую возможность?!
Они просматривали всю ее квартиру, прослушивали телефон и каждый шорох в доме. Как она смогла выйти так, что они не услышали и не увидели?!
Прокол, это очень серьезный прокол!
Замах – удар, замах – удар.
Вот тебе и тихая сиротка одинокая! Черт, теперь придется начинать все сначала! Она единственная зацепка, единственная ниточка. Конечно, они могли сами «поговорить» со всеми подругами и знакомыми ее бабки, но это куча оперативного времени. Да и девчонке старухи скорее расскажут что-то, и главное, добровольно.
Нет, ну какова сука!
Как только он узнал про наследницу, она стала не жильцом на этом свете, но теперь сама подписала себе не самый безболезненный и простой смертный приговор.
«Кишки на кулак намотаю! Сам, лично!»
Замах – удар!
Гейм. Сет. Матч.
Он подошел к сетке пожать руку противнику.
– Ну, ты меня уделал сегодня, – протягивая руку для рукопожатия, сказал соперник.
– Настроение такое, – ответил он, пожимая протянутую руку.
Он бросил ракетку на скамью и, взяв полотенце, вытер пот с лица.
«Так! Девку надо найти как можно быстрее. Начать стоит с ее подруги, но осторожно, мягко, у нее крутой и, что самое поганое, любящий братец. Если с девчонкой что-то произойдет, он примется копать, и есть мизерный шанс, что может выйти на меня. Давать даже такой шанс я никому не намерен».
Что-то он упустил. Что-то важное.
Да не что-то, а целых два момента! Первое, недооценил, не просчитал характер девчонки, поторопился, думал, она полностью под контролем, уверен был, что ей некуда деваться!
Второе, куда она могла отправиться? Вот куда?! Это должно быть надежное место и надежные люди. Ведь ей надо не просто отсидеться, ей надо надолго залечь либо начать действовать.
«А вот это хреново, если она начнет самостоятельные поиски. Хотя пусть начнет, мы ее быстрее вычислим».
На трассе машин почти не было.
Раннее утро, встающее солнце, «ДДТ» из магнитофона и тяжелое молчание в машине, густое какое-то. Когда надо, Сергей Викторович Кнуров умел молчать так, что человек чувствовал себя заранее во всем виноватым. Но эта девушка себя виноватой не чувствовала. Они ехали уже сорок минут и не сказали друг другу за это время ни слова.
Вчера, когда, поднимаясь за Натой по лестнице на второй этаж, он нес ее на руках в спальню и чувствовал еле уловимый запах вишни, Кнуров сказал себе жесткое «нет».
«Нет, дорогуша, никакие твои зеленые и мудрые глаза, никакие летящие ладони с тонкими аристократическими пальчиками, никакие маленькие ступни, которые хочется подержать в руке, и темные пряди волос, и этот одуряющий вишневый запах ничего не изменят во мне и для меня».
Она спала глубоким, похожим на смерть сном, не издавая ни звука, не реагируя на то, что ее поднимают, несут, укладывают, переворачивают. Не отдавая себе отчета, Кнуров прислушивался, а дышит ли она вообще.
Сергей открыл окно и закурил. Чтобы заглушить едва уловимый запах вишни, даже не запах, а намек на аромат. Отвернувшись от водителя, Вероника смотрела в окно.
Ну конечно, молча!
Он вдруг почему-то вспомнил свою бывшую жену.
Она приехала к нему в госпиталь, где Кнуров лежал после перехода через зимние афганские горы. У него было огнестрельное ранение ноги, ножевое в спину, невероятным образом не задевшее почку, перелом руки, легкое обморожение конечностей, усугубленное стертостью оных о камни, и истощение всего организма. Жрать-то, извините, на третьи сутки было уже нечего, и свой паек он разделил между парнями в приказном порядке.
Сергей плохо соображал, что происходит вокруг, напичканный лекарствами, поэтому не сразу понял, что лицо жены, склонившейся над ним, реальность, а не миражный сон, в котором он почти постоянно пребывал.
– Сереженька, ты как? Мне сказали, тебе уже лучше.
– Привет, – ответил он, – как тебя сюда пустили?
– Я специально приехала.
«Зачем?» – не понял Кнуров.
Через две недели его отправят в Москву в госпиталь долечиваться. Не имело никакого смысла тащиться сюда, в Узбекистан, через всю страну.
Но она объяснила зачем. Очень четко и доходчиво.
Она очень торопилась развестись с ним и специально прилетела, чтобы муж подписал какие-то бумаги. Еще до конца не поняв, что происходит, не глядя, Кнуров поставил свою подпись.
– И еще вот тут, Сереженька, это на размен квартиры. Ты же понимаешь, ты здесь, и неизвестно еще, чем все закончится, ну, для тебя… – она старалась, подбирала слова, – ну, я имею в виду, война эта, и врач сказал, что через пару месяцев ты опять в строй. А нам надо где-то жить с мужем, он же не москвич, как и я, и ребенок скоро у нас будет. Понимаешь? Я Леню люблю.
