Грустное танго Арлекина - Ольховская Анна Николаевна (серия книг txt) 📗

– Не, не надо. Не люблю химию есть. Так пройдет. А с Катей Брусникиной, думаю, все просто – клоун увидел ее в парке. Остальные девчата, как выяснилось, в парк в этом году вообще не ходили. Так что их Карусельщик выискал в Интернете. А Катя уже пару раз в парке была, ей мать в качестве поощрения за хорошую учебу деньги на аттракционы давала, любила девчушка покататься… Кстати, как там Катина мать?

– Выписалась уже из больницы, – вздохнула Яна. – Не узнать ее – высохла, постарела лет на десять… Я ей деньги за квартиру домой относила. Димыч, вы поймайте эту сволочь поскорее, а?

– Поймаем. – Глаза Сахновского подернулись ледяным настом. – Обязательно поймаем.

Глава 24

Димка уже с полчаса как убежал обратно в офис, обед у него закончился, а Яна все сидела за столиком кафе, задумчиво глядя в окно. Спешить ей было особо некуда, в школе начались каникулы, а у нее – длинный отпуск.

Который она планировала провести у бабули в станице. Благодатной, напоенной щедрым солнцем Краснодарского края станице. Черешня, вишня, сливы, кукуруза выше человеческого роста, ошалелые вопли петуха на заре, вкуснющий бабулин борщ в глубокой глиняной миске.

То ли от того, что в янтарно-алый борщ бабуля добавляла полную ложку домашней сметаны, больше похожей на масло, то ли то, что обедали всегда во дворе, под увитым виноградом навесом – но вкуснее этого борща Яна ничего не ела.

И по-прежнему предпочитала станичную вольницу курортам Турции и Египта. Бабуля уже и ворчать начинала: девке замуж пора, а она по утрам с пацаньем на рыбалку бегает!

Но ворчала любя.

И в этом году баба Клава ждет любимую внучечку, и внучечка с нетерпением ждала свидания с детством, да вот откладывается оно, свидание…

Хотя Сахновский настаивал на скорейшем отъезде Яны. Чуть ли не силой готов был ее выпроводить из города – втемяшил, видите ли, себе в голову, что Яна может оказаться следующей жертвой. Уж больно близко от нее снаряды ложиться стали…

И это было приятно – Димкино волнение. До щекотных мурашек вдоль спины приятно.

Всего неделя прошла с той первой встречи. Или целая неделя?

Яне вот казалось, что они с Димкой вообще не расставались после школы: настолько прочно и основательно Сахновский вошел в ее жизнь. Они виделись каждый день, болтали по телефону несколько раз в день, и по ночам Димка начал сниться…

Приплыли, короче. «Только мысли все о нем и о нем».

А где ж ты раньше была, голубушка? Когда смешной увалень дышать не мог рядом с тобой? Когда, краснея и запинаясь, объясниться пытался на выпускном? А ты почти ненавидела его за собственное чувство вины и ощущение неловкости.

Теперь все, теперь поезд ушел. Теперь ты – всего лишь бывшая одноклассница, подружка, свой парень, так сказать. Димка это ясно дал понять. Во всяком случае, кроме хохм и приятельского стеба на тему личных отношений Яна за неделю ничего не слышала. И не почувствовала.

Дружеская забота – да. Опять же дружеское волнение за нее – да. Желание поболтать, обсудить дело – да.

Но ни намека на школьную влюбленность, на романтические отношения, на естественное волнение мужчины при виде желанной женщины…

Сахновский сам завел разговор об отпуске Яны. Собственно, не об отпуске, а о том, что ей не мешало бы уехать из города, пока клоуна не поймают. А когда узнал о южной станице, чуть было не сорвался за билетом на поезд.

Но Яна отказалась ехать. И даже не потому, что волновалась за Кирилла: в конце концов, от нее ничего не зависело в данной ситуации, парнишка сейчас не в себе, ему эти дежурства в парке – своеобразная отдушина, сброс негатива. Они даже не виделись ни разу после той ночи, только парой слов перекинулись по телефону.

Просто… Почему-то вдруг стало обидно: чего это Сахновский так спешит ее спровадить?! Небось надоело каждый день возиться с бывшей одноклассницей, пассия нервничает и возмущается!

А в том, что у Димки есть какая-нибудь блондинистая длинноногая пассия, Яна почти не сомневалась. Такие классные парни всегда разобраны цепкими наманикюренными лапками девиц модельной внешности.

В общем, типично женская логика. Вернее, полное отсутствие оной.

Когда умом понимаешь – надо отсюда уезжать, действительно надо. Ради чего торчать в душном городе, по которому бродит безумный маньяк? И когда по вечерам сидишь дома, боясь даже нос высунуть за порог. А они, эти вечера, как назло, просто чудесные. Теплые, безветренные, с оглушительными трелями соловья в парке.

В парке, почти обезлюдевшем после того злосчастного выпускного…

Если днем, при свете солнца, родители еще отваживались привести детей покататься на аттракционах – лето ведь, малышам не объяснишь, чего это вдруг взрослые не хотят идти в любимый парк, – то вечером и ночью по хорошо, просто отлично освещенным дорожкам и аллеям парка прогуливались только охранники. Молодежь, до недавнего времени предпочитавшая назначать свидания именно там, теперь выбирала для романтических прогулок более безопасные места.

Может, именно поэтому соловьи и заливались так громко и так подолгу. Им никто не мешал петь.

Зато они, эти серые невзрачные птахи, мешали Яне жить. Вот прямо как старой злющей деве – раздражали своим сладким бульканьем!

Потому что провоцировали разлитие такой же сладкой неги по всему телу и возникновение неправильных, неконструктивных мыслей и виденией, главным героем которых был неправильный Винни-Пух.

В общем, уехать было бы самым разумным решением.

Но где вы видели разум у влюбленной девушки!

Что? Вот что она сейчас сказала? Как себя назвала?

Яна раздраженно отодвинула от себя пустой стакан из-под сока, который немедленно уткнулся в бок точно такому же стакану, оставшемуся после Димки. Даже дзынькнул кокетливо.

– Офигеть! – проворчала Яна, поднимаясь из-за столика. – Мне уже сексуально озабоченная посуда мерещиться стала! Срочно надо завести мужика!

– Завести, как кота или как игрушку заводную, с ключиком в одном месте?

Яна вздрогнула, оглянулась и просияла:

– Кирюшка! Наконец-то объявился! Совсем ведь в подполье ушел, я новости про тебя только у бабули твоей и узнаю. Не стыдно? Я ведь волнуюсь.

– Яна, не сердись. – Кирилл оглядел столик. – Ты уже уходишь? Жаль, я как раз пообедать зашел. Увидел тебя через окно и зашел. А ты тут размышляешь о мужиках. Чего вдруг?

– Почему это вдруг? – смутилась Яна. – Мне что, сто лет в обед? Личной жизни быть не должно?

– Ну почему же, – Кирилл грустно усмехнулся и плюхнулся на стул, на котором недавно сидел Сахновский, – личная жизнь – штука хорошая. Потому что жизнь…

Парень отвернулся к окну, под тонкой кожей скул прокатились желваки.

Кирилл вообще очень повзрослел за те дни, что Яна его не видела. Лицо стало суше и строже, глаза запали, оттененные темными полукружьями, даже морщины появились, на лбу и вдоль крыльев носа. Вернее, не морщины, а складки, но они делали парня лет на десять старше.

Яна опустилась на свой стул и тихо проговорила:

– Тяжко тебе, да?

– Нормально. – Кирилл с силой провел ладонями по лицу. – Только голова немного кружится: сегодня всю ночь с ребятами в парке дежурил.

– Может, хватит уже, а? Ведь с огнем играете!

– Мы не играем, Яна, – нахмурился Кирилл. – Мы ищем. И найдем, вот увидишь!

– Именно этого я и боюсь.

– Почему же? Не веришь, что мы с ним справимся? Он один, а нас минимум трое! И Валерка айкидо занимается, кандидат в мастера спорта!

– Тогда да, тогда все серьезно, конечно.

– Не иронизируй! Ну не могу я дома сидеть и ничего не делать, понимаешь?! Не могу!!! Эта тварь Вику…

Кирилл трудно сглотнул и отвернулся. Затем нарочито оживленно позвал проходившую мимо официантку:

– Девушка, можно меню? И со стола уберите, пожалуйста!

– Да, сейчас.

Яна дождалась, пока официантка соберет пустую посуду, а затем, как только та отошла, наклонилась к Кириллу: