Слишком много счастья (сборник) - Манро Элис (электронные книги без регистрации txt, fb2) 📗
Кент был жив. Он лежал внизу, на дне глубокой расщелины, и пытался приподняться на руках. Но попытки были совсем слабенькие. Одна нога подвернута под тело и не видна, другая странно изогнута.
– Можешь отнести Саванну? – спросила она у Питера. – Возвращайся туда, где мы сидели, положи ее на одеяло и следи за ней. Ты хороший мальчик. Ты у меня сильный.
Алекс уже спускался вниз, протискиваясь в расщелину и призывая Кента не двигаться. Добраться до дна целым и невредимым было несложно. Сложнее было вытащить оттуда ребенка.
Наверное, надо сбегать к машине и поискать там веревку. Потом привязать ее к стволу дерева. Другой конец обвязать вокруг тела Кента, и тогда она будет потихоньку поднимать его наверх, а Алекс подталкивать снизу.
Только нет там никакой веревки. Откуда ей там взяться?
Алекс добрался до Кента. Наклонился и поднял его. Кент издал умоляющий стон. Алекс взвалил его себе на плечи так, что голова Кента свешивалась с одной стороны, а бессильные ноги – одна из них торчала очень странно – с другой. Выпрямился, с трудом сделал несколько шагов и, все еще придерживая руками Кента, опустился на колени. Он решил, что лучше выбираться ползком, и теперь двигался, как поняла Салли, к валуну на дальнем конце расщелины. Алекс что-то выкрикнул, не поднимая головы, какое-то указание, и Салли поняла его, хотя не разобрала ни слова. Она поднялась с колен – и зачем она на них опускалась? – и стала пробираться сквозь подлесок к краю расщелины, где этот огромный валун примерно на метр выходил на поверхность. Алекс продвигался вперед ползком, а Кент лежал у него на плечах, как подстреленный олень.
– Я здесь! – крикнула она. – Здесь!
План состоял в том, что отец приподнимет Кента и положит его на каменную полку – выступ в скале, а оттуда его вытянет мать. Кент был худеньким мальчиком, еще не начавшим быстро расти, но сейчас он казался тяжелым, словно мешок с цементом. С первой попытки Салли не сумела его поднять. Тогда она решила действовать иначе: вместо того чтобы тянуть, лежа на животе, села, сгруппировавшись, и задействовала таким образом все тело. Вместе с Алексом, который подталкивал Кента снизу, они наконец подняли сына. Салли завалилась на спину, не выпуская Кента из рук, и увидела, что глаза его открыты, но зрачки закатились: он снова потерял сознание.
Когда Алекс, цепляясь за камни и подтягиваясь, выбрался из расщелины, они посадили детей в машину и поехали в коллингвудскую городскую больницу. Внутренних повреждений у Кента не оказалось, но обе ноги были сломаны. Один перелом врач называл «чистым», а вторая нога оказалась раздроблена.
– Если едете в такие места, с детей глаз нельзя спускать, – сказал доктор.
Кента в больницу сопровождала Салли, в то время как Алекс оставался с младшими.
– Разве вы не видели предупредительных знаков?
Наверное, с Алексом он говорил бы другим тоном, подумала она. Тот ответил бы: ну вы же знаете этих мальчишек. Стоит только отвернуться, и они уже несутся сломя голову туда, куда нельзя. Мальчишки и есть мальчишки.
Однако ее благодарность – и Богу, в которого она не верила, и Алексу, в которого она верила, – была столь безгранична, что она даже не обиделась.
Следующие полгода Кент в школу не ходил: сначала лежал в больнице с подвешенной ногой, потом сидел дома. Салли брала в школе задания и отвозила обратно уже сделанные, – выполнял их Кент моментально. Потом ему стали давать факультативные задания. Одно из них называлось «Путешествия и исследования: выбери себе страну».
– Я хочу выбрать такую, какую больше никто не выберет! – объявил Кент.
И тогда Салли рассказала ему нечто такое, о чем никогда никому не рассказывала. О том, как ее влекли дальние острова. Не Гавайи, не Канары, не Гебриды и не греческие острова, куда всякий хочет поехать, но крошечные и никому не известные островки, о которых никогда не говорят и где люди вообще редко появляются. Остров Вознесения, Тристан-да-Кунья, Сан-Кристобаль, остров Рождества, остров Одиночества и Фарерские острова. Они с Кентом начали собирать сведения об этих местах – все, что могли добыть, но только настоящие сведения, без выдумок. Алексу они про это ничего не говорили.
– Он решит, что мы свихнулись, – сказала Салли.
Главной достопримечательностью острова Одиночества был уникальный овощ – особенная древняя капуста. Они представляли себе, каковы могут быть церемонии поклонения этой капусте, ритуальные костюмы, капустные парады в ее честь.
Салли рассказала сыну, что еще до его рождения она видела по телевизору аборигенов острова Тристан-да-Кунья: после сильного землетрясения их эвакуировали, и они высаживались в аэропорту Хитроу. Как же странно они выглядели – покорные и в то же время сохраняющие чувство собственного достоинства, совсем как люди другого века. Должно быть, они потом более-менее приспособились к жизни в Лондоне, но как только вулкан стих, пожелали вернуться домой.
Когда Кент пошел в школу, все, конечно, изменилось, но он по-прежнему казался старше своего возраста, терпеливо возился с Саванной, которая росла смелой и упрямой, и с Питером, вечно бушевавшим в доме, как настоящая буря. С отцом Кент был особенно предупредителен: например, приносил ему, тщательно сложив, бумаги, спасенные от Саванны, или выдвигал стул перед ужином.
– Отдаю должное человеку, который спас мою жизнь, – говорил он. – «Герой вернулся домой» {33}.
Произносилось это хоть и в декламационной манере, но не совсем саркастически. Но все равно действовало Алексу на нервы. Кент действовал ему на нервы еще и до того, как свалился в «глубокую-скважину».
– А ну кончай это! – приказывал он, а потом, оставшись наедине с Салли, жаловался на сына.
– Алекс, он говорит, что ты его, наверное, очень любишь, раз решил спасти.
– Господи! Да я бы спас любого, кто оказался на его месте.
– Только, пожалуйста, не говори этого при нем. Пожалуйста.
Когда Кент учился в старших классах, его отношения с отцом улучшились. Он взялся за науку. Выбрал именно «строгие» естественные науки – физику и математику, а не науки о земле, и даже это не вызывало сопротивления Алекса. Чем «строже», тем лучше.
В колледже Кент проучился всего полгода, а потом вдруг исчез. Те, кто был с ним немного знаком – другом никто не назвался, – рассказали, что он подумывал о поездке на Западный берег. Потом пришло письмо – как раз в тот день, когда родители собрались заявить в полицию. Оказалось, что он устроился на работу в магазин розничной торговли в северном пригороде Торонто. Алекс отправился туда с намерением вернуть сына в университет. Однако Кент отказался и заявил, что и так вполне доволен и неплохо зарабатывает – ну, или начнет неплохо зарабатывать очень скоро, как только получит повышение. Тогда туда же отправилась Салли, ничего не сказав Алексу. Она нашла сына веселым и пополневшим фунтов на десять. Кент сказал, что это от пива. У него появились друзья.
– Это определенная фаза развития, – сказала она Алексу после того, как призналась, что ездила к сыну. – Ему хочется побыть независимым.
– Да пусть хоть подавится своей независимостью!
Кент не сообщил ей своего адреса, но это оказалось неважно, поскольку в ее следующий приезд выяснилось, что он уже уехал из Торонто. Салли пришла в замешательство, ей показалось, что сотрудник магазина, сообщивший новость, ехидно усмехнулся, – и не спросила, куда отправился Кент. Должен же он прислать весточку, как только устроится на новом месте.
Кент прислал весточку, но только три года спустя. Письмо пришло из городка Нидлз в Калифорнии, но Кент писал, что искать его там не надо: он перелетает с места на место. Как Бланш {34}, – добавил он, и Алекс спросил:
– Какая еще, к черту, Бланш?
– Не важно. Это он шутит, – сказала Салли.
