Синее золото - Касслер Клайв (прочитать книгу txt) 📗

Внизу переплетались трубы и какие-то механизмы. Работ­ники в белых халатах сновали по хорошо освещенным отсе­кам. Озадаченный, Курт попробовал свести факты воедино и понять назначение механизмов. Так ни до чего и не додумав­шись, он отцепил от пояса подводную видеокамеру и снял происходящее под куполом. Удовлетворенный результатом, поднялся над диском и хотел уже взять панорамный кадр, как вдруг заметил краем глаза какое-то движение.

Замерев, он следил, как спускается но рельсу описанный Завалой герметичный лифт. Вот аппарат вошел в круглое от­верстие — оно открылось на ближайшей к скале стороне дис­ка. Остин снова включил камеру, но тут его отвлек Завала.

—    Дуй назад! Температура начинает зашкаливать!

Если Завала торопит, значит, дело серьезное.

—    Плыву! — ответил Остин.

Молотя воду мощными ногами, он быстро возвращался к батискафу. Завала не ошибся: температура воды и правда рос­ла. Потея, Остин поклялся больше никогда не варить лобстеров.

—    Быстрей! — поторапливал Завала. — Температура уже зашкалила!

Заметив во мгле маяк «Броуга», Остин зажег свой маячок на компенсаторе плавучести. Батискаф начал подниматься на­встречу. Температура росла. Усевшись в кормовом сиденье «Броуга», Остин наскоро пристегнулся, и Завала ударил по газам. Пропеллеры взвыли, неся «Броуг» к выходу из лагуны.

—          Курт, что-то не так! — пролаял в микрофон Завала. — Они подняли тревогу!

Секунду спустя раздался приглушенный хлопок. Обернувшись, Остин увидел, как подводная база превратилась в ог­ненный цветок. Все живое внутри моментально погибло. По опорам-проводникам перегретый газ устремился на фабри­ку. К счастью, было воскресенье — на суше никто не погиб. «Броугу» повезло меньше — ударной волной его закрутило и понесло. Хуже всех пришлось Остину. Его как будто лягнул гигантский невидимый мул. Ремни не выдержали, и Курта выбросило из сиденья. Он завертелся, чуть не запутавшись в переплетении кислородных шлангов. Лететь ему дальше, и может, он остановился бы где-нибудь посреди Тихого океа­на, если бы не сеть. Повезло — удар пришелся на ноги. Вре­зался бы Остин головой — сломал бы шею. Спружинив, сеть отбросила его назад, как ремень рогатки — камушек. Прямо на батискаф.

Колпак сорвало. Подлодка летела на Курта, и казалось, столкновения не избежать. Обхватив руками колени, Остин приготовился. Видимо, на роду ему написано погибнуть сегод­ня, как жуку, — на лобовом стекле автомобиля. В последний миг батискаф подпрыгнул вверх, лишь вскользь задев Остина поплавком. Плечо ожгло болью. Ударные волны от последую­щих взрывов затормозили Курта и швырнули вслед за «Броугом». Окончательно порвав сеть, тот беспрепятственно ухо­дил из лагуны.

Инстинктивно схватившись за регулятор, Остин закусил загубник и набрал полные легкие воздуха. Хорошо, регуля­тор еще работает. Стекло маски пошло трещинами — в том месте, где по ней хлестнуло шлангом. Ну, слава богу, не в ли­цо! Сняв бесполезную маску, Остин принял вертикальное по­ложение и осмотрелся.

Да, надо скорей на поверхность, но без Завалы уходить нельзя. Надо поискать его еще раз. Остин медленно оглядел­ся. Без маски перед глазами все расплывалось... хотя нет, вон там мелькнуло пурпурное пятнышко. Метнувшись к нему, Остин нашел наконец Завалу. Тот плавал в нескольких фу­тах над дном, изо рта у него вырывались пузырьки.

Сунув, не глядя, ему в рот загубник, Остин отстегнул свин­цовый пояс. Сила воли, на которой он действовал, почти ис­сякла; мозг накрыло яростной черной волной. Тогда Курт вру­бил подачу воздуха в компенсатор плавучести. Но тут послы­шался новый взрыв, и Остин потерял сознание.

ГЛАВА 10

Пол стоял в дверях хижины непод­вижно, словно тотемный столб. Последние четыре часа он слушал и всматривался во тьму. Все его чувства были напряжены до предела, готовые уловить малейшее изменение в ритме ночи. День ушел, и свет рожда­ли только редкие тлеющие костры, на которых туземцы гото­вили пищу. Вот последние селяне, подобно печальным при­зракам, разошлись по лачужкам, и деревня погрузилась в ти­шину. Лишь плакал где-то приглушенно ребенок. Какое же все-таки это нездоровое место. Пол и Гаме словно оказались в зачумленной деревне.

Голландец выгнал семью из хижины, ближайшей к его собственной. Широким жестом, подражая швейцару у две­рей «Ритца», он пригласил войти Траутов. Сквозь неплотные соломенные стены проникали тонкие лучики света и совсем чуть-чуть воздуха. Полы в хижине были земляные, на опо­рах висели гамаки; мебель состояла из пары грубых стульев и разделочной доски из пеньков. Впрочем, не духота беспо­коила Пола. Его не покидало чувство, что они с Гаме угоди­ли в ловушку.

Пол наморщил нос; этот жест он унаследовал от отца, рыба­ка с Кейп-Кода. Бывало, выйдет отец в предрассветных сумер­ках на пирс и принюхается, точно старый пес. А потом скажет:

—    Славный будет денек, кэп. На рыбалку!

Бывало и так, что Траут-старший наморщит нос и без лиш­них слов тут же отправится в кофейню. Всякие сомнения в чу­тье отца развеялись, когда в один прекрасный день он остал­ся на берегу, а шестеро других рыбаков пропали без вести во время шторма в открытом море. Отец тогда объяснил: дескать, пахло как-то не так.

То же чувство не покидало сейчас и Траута-младшего, хоть и находился он далеко от моря, в самом сердце венесуэльского дождевого леса. В деревне не раздавалось голосов, никто даже не кашлянул. Как будто здесь и не жил никто. Еще днем Пол позволил своей фотографической памяти вобрать практиче­ски все до последней детали обстановки. Похоже, селяне про­сто-напросто ушли на ночь. Попятившись от двери, он накло­нился к одному из гамаков. Гаме легонько коснулась его лица.

—    Я не сплю, — сказала она. — Думаю.

—    О чем?

Сев, она опустила ноги на пол.

—    Нашему другу Летучему Голландцу я не доверяю. Вре­зать бы ему, да боюсь замараться. Ф-фу.

—    Полностью с тобой согласен. За нами, похоже, следят. — Пол посмотрел на дверь. — Эта хижина напоминает ловушку для лобстеров. Вход есть, выхода нет. Разве что в кастрюлю. Предлагаю провести ночь на лодке.

—    Жаль, конечно, покидать эти пятизвездочные апартамен­ты, но я с тобой. Один вопрос. Если за нами следят, то как вы­браться незамеченными?

—    Очень просто. Выходим через черный ход.

—    Насколько я помню, здесь нет черного хода.

—    Ты просто не знаешь, какие мы, янки, изобретатели, — хитрым тоном ответил Пол. — Постой на стреме, а я пущу в ход свой гений.

Достав из чехла на поясе охотничий нож, он прошел в за­днюю часть хижины. Восьмидюймовое лезвие пилило и реза­ло солому практически неслышно, однако время от времени Пол издавал крик какого-то тропического животного. Звук был похож на скрип напильника по листу металла. Через не­сколько минут образовался проход два на два фута. Отведя к нему за руку жену, Пол пропустил ее вперед. Гаме высуну­лась наружу и огляделась. Вроде все тихо. Вылезла. Вслед за ней протиснулся и похожий на баскетболиста Пол.

Встав бок о бок, Трауты прислушались к ночной симфонии насекомых и птиц. Еще днем Гаме приметила тропинку, веду­щую от хижин к реке. В темноте угадывались очертания плот­но утоптанной дорожки. Гаме пошла вперед, и вскоре ноздрей коснулся запах стоячей воды. Тропинка привела к садам, ко­торые Трауты видели со стороны реки днем. Идя краем боло­тистого берега, они наконец заметили скелетообразные очер­тания щита пропеллера. К аэрботу Трауты спускаться не спе­шили, на случай если Дитер следит за ними. Пол швырнул в воду камешек. На всплеск, однако, из укрытия никто не вы­скочил.

Тогда они забрались на борт и подготовили лодку. С рас­светом тронутся в путь. Пол, подоткнув под голову спасжи- лет, растянулся на палубе. Вахту приняла Гаме, устроившись на месте водителя. Мало-помалу Пол задремал. Спалось тре­вожно — из-за духоты и пения насекомых. Потом свое взяла усталость, и пришел глубокий сон. Когда Гаме позвала мужа по имени, ее голос прозвучал как будто издалека. Наконец под веки пробился свет, и Пол, моргая, уставился на жену. Та все еще восседала на водительском месте. В мерцающем желтом зареве ее лицо приобрело странное, даже гротескное выражение.