Виноградник Ярраби - Иден Дороти (книга жизни txt) 📗
Юджиния ответила вполне искренне, что в здешней дикой и пустынной местности их дом — просто чудо.
Она улыбнулась, увидев, как Гилберт доволен ее словами. Ее тронуло желание мужа угодить ей.
Мы сделаем этот дом знаменитым на всю Австралию. Мы в этой стране представляем аристократию, потому что прибыли сюда по своей собственной воле. Это превращает нас в законных претендентов на все имеющееся наследие. Вы понимаете, что я имею в виду?
Она не могла сказать мужу, что в данный момент это наследие не очень привлекает ее. Сухая пыльная земля...
Смогут ли когда-нибудь на ней вырасти розы? Сможет ли она когда-нибудь ходить под этим палящим солнцем с непокрытой головой, привыкнет ли к диким, печальным и жутким крикам птиц, к этому необозримому небесному своду или к несчастным беглецам, воющим порой в ночи, подобно динго? Она содрогнулась. Гилберт истолковал это как признак недомогания.
— Вы не захватили зонтик от солнца. Это моя вина — надо было настоять. Я не хочу, чтобы вы вообще выходили из дома без него, когда солнце такое горячее, как сейчас. У вас чисто английская кожа, и надо, чтобы она такой и осталась. Я вовсе не желаю, чтобы жена у меня пожелтела от загара.
— Хорошо, Гилберт, — покорно ответила она.
Если она доставит ему удовольствие тем, что будет ходить под зонтиком, это не такая уж трудная задача.
Когда спустя некоторое время Юджиния направилась вниз, к речке, она держала над головой зонтик. Она все еще находилась в состоянии неприятной апатии — последствие взвинтивших ее событий прошлой ночи — и чувствовала себя не в силах что-либо возразить, когда Гилберт предложил отложить дела по убранству до прибытия фургона, который доставит миссис Джарвис и остальную часть багажа. Даже в тени, на веранде, где поставили качалку, стало слишком жарко. Гилберт сказал, что речка пересохла, но Юджинии казалось, что она видит поблескивание воды, манящей своей прохладой.
День тянулся томительно и скучно, так что коротенькая прогулка вниз по склону — какие-нибудь полмили — все-таки была некоторым развлечением. Гилберт сразу же после обеда ушел на виноградник, оставив ее в одиночестве. Он даже не пытался скрыть, как ему не терпится поскорее там очутиться.
Сначала Юджиния, увидев, что муж уходит, обрадовалась, но когда он исчез из виду, почувствовала себя невыносимо одинокой. Джейн, заметно повеселевшая после того, как убедилась, что не придется жить в какой-нибудь убогой лачуге, усердно стирала и гладила вещи, которые были на них в дороге. Йелла — туземка, которой на вид можно было дать все сто лет, но которая на самом деле оказалась достаточно молодой, ибо, несомненно, ждала ребенка, — эта самая Йелла угостила их почти несъедобным обедом, состоявшим из холодной жесткой баранины, маринованных овощей и черствого хлеба домашней выпечки. Юджинии пришлось мысленно прочитать себе нотацию за то, что ей стало дурно, когда она представила, как эти коричневые руки прикасаются к еде. Она не могла заставить себя проглотить больше двух кусочков баранины. Бедный Гилберт, если его каждый день так кормят! Завтра она займется проблемой прислуги. В городке Парраматта наверняка есть молоденькие белые девушки, которые согласятся поступить к ним и поучиться ремеслу домашних служанок.
Йелла, конечно, может остаться. Юджиния вовсе не хотела быть недоброй, но в будущем эта женщина не должна иметь никакого отношения к готовке. Она может под присмотром миссис Джарвис чистить овощи, мыть посуду, подметать полы. Вероятно, Йеллу это вполне устроит — у нее вид довольно ленивого существа. До чего же непривлекательны эти австралийские туземцы с их низкими лбами и глубоко посаженными звериными глазами! Но если обращаться с ними гуманно, они доброжелательны и безобидны. Можно не бояться, что тебе всадят копье в спину. И язык у них благозвучный. Ярраби — одно из их слов.
Это поместье составляло часть территории, где они в свое время охотились. Их очень огорчало то, что белые поселенцы истребляют дичь, кенгуру, валлаби, эму, вомбатов и гигантских ящериц, которые называются «гоанна»... По крайней мере так говорит Гилберт. В прошлом отряды черных туземцев иногда совершали набеги на небольшие фермы, но те времена миновали. Сейчас в этой части страны жизнь течет мирно.
Если когда-то здесь был густой эвкалиптовый лес, то и сейчас все еще было много высоких и стройных эвкалиптовых деревьев. У одних стволы белые, у других — пятнистые или светло-розовые, цвета человеческого тела. Росли здесь и самшит, акация, кустарник, именующийся чайным деревом, а также прелестные сизоватые кусты, известные под названием дымчатых. А над высохшей рекой никли изнывающие от жары ивы. Но если воды нет, как вообще смогли уцелеть ивы?
Вообще-то говоря, тонюсенький ручеек еще остался. Он катился по потрескавшемуся глинистому дну. А на другой стороне этого жалкого ручья, под тенью одной из поникших ив, был виден маленький крест. Две сколоченные крест-накрест и скособочившиеся деревянные планки.
Неужели это могила?
Затаив дыхание, Юджиния перебралась через узкий ручеек.
Холмик, заросший пыльными сорняками и репейником, вне всякого сомнения, был чьей-то могилой. Он такой маленький, что наверняка под ним покоится ребенок. Какое же невинное маленькое создание испустило последний вздох в этом пустынном неосвященном месте?
Наклонившись, Юджиния разобрала буквы, начертанные на самодельном кресте концом обожженного прут: ПРУДЕНС.
Вдали, на эвкалиптовых деревьях, кричали белые попугаи — какаду, похожие на гигантские пионы. Легкий ветерок едва колыхал горячий воздух. Юджиния почувствовала, как по лбу скатываются капельки пота. Чья-то давняя скорбь, которой была овеяна эта одинокая могилка, передалась Юджинии, наполнив ее душу глубокой тоской.
Какая странная, преследуемая призраками страна, эта Австралия, и какой невероятно чужой она себя здесь чувствует!
Глава IX
День был хороший, очень удачный, размышлял Гилберт. В восемь часов спустились сумерки, и быстро завечерело. Они мирно обедали при свечах.
Все было так, как рисовалось ему в воображении, когда он приехал из Англии и задумал построить свой дом. Приятные вечера, проводимые в обществе жены после заполненного трудами дня. Можно поговорить о том о сем, но не слишком долго — он не любил все время болтать языком. Однако же сегодня вечером Юджиния как-то особенно молчалива.
Да, она, кажется, спросила о могиле ребенка возле речки Гилберт с трудом припомнил обстоятельства, при которых она появилась. За столом прислуживала миссис Джарвис. Юджинии надо будет изменить такой порядок. Он нанял эту женщину готовить, а не прислуживать за столом. Его как-то странно отвлекали спокойные движения Молли. В молодости она явно прошла хорошую школу. Потупленные глаза, бесстрастное выражение лица — все было безупречно, но опрятное платье не только не скрывало, но подчеркивало пышность форм. Уж не этим ли объяснялась его рассеянность?
— Что вы сказали, дорогая? Детская могила? Да, я при поминаю, как она появилась. Около реки остановилась на ночевку семья, направлявшаяся в фургоне, запряженном волами, на запад. Это было время сбора винограда, мой первый сезон. Мы были тогда здорово заняты. К нам обратился за помощью какой-то мужчина. Сказал, что у его маленькой дочки лихорадка, и попросил дать ему лошадь, чтобы съездить в Парраматту за врачом. Но ребенок умер в ту же ночь, еще до приезда врача. Тогда они попросили разрешения вырыть возле речки могилу и похоронили девочку там. Кто-то прочитал молитвы, а потом они уложили вещи и поехали дальше.
— Оставив ее? — тоскливо спросила Юджиния.
— А что им было делать? Здесь такие вещи случаются.
— Мать очень страдала?
— Я ее ни разу не видел. Отцу я дал стакан вина, но оно было еще невыдержанное, очень кислое, а он — сильно расстроен. Его вырвало.
Юджинию передернуло.
— Сколько лет было девочке?
