Владимир Высоцкий без мифов и легенд - Бакин Виктор Васильевич (бесплатные онлайн книги читаем полные .txt) 📗
Кроме того, он продолжал играть в массовках в «Свиных хвостиках», в «Доброй ночи, Патриция», в «Романьоле». В «Аленьком цветочке» вернулся к удачно исполняемой им роли Лешего.
В то время театр подготовил новый спектакль по пьесе К.Финна «Дневник женщины». Высоцкий играл роль шофера Саши — простого, хорошего парня, который любит не менее хорошую девушку. Роль с игрой на гитаре, с песнями проходила через всю пьесу — Высоцкий появлялся в пяти картинах, так что у него был законченный образ. Фактически у него это была единственная приличная роль в этом театре, все остальное — вводы, эпизоды.
В июне 62-го, по окончании сезона, театр выехал на гастроли по Уралу — в Свердловск и Челябинск. Повезли туда несколько премьер, в том числе «Дневник женщины» и «Свиные хвостики», в которых был занят Высоцкий. Как в насмешку, Высоцкий попадает в ту же гостиницу «Большой Урал», где всего лишь три месяца назад жил с труппой Театра миниатюр.
Во время гастролей в Свердловске на телестудии состоялась рекламная встреча с актерами театра, которая транслировалась в прямом эфире. Там была сыграна сцена из «Дневника женщины» — вполне приличный большой эпизод, где Высоцкий исполнял песню, к сожалению не свою — «Думы мои, думочки — дамочки и сумочки...».
По его собственным словам, гастроли в Свердловске
«прошли очень здорово»,
сам он за 10 дней сыграл в семнадцати спектаклях. Участвовал он и в сборных концертах артистов театра, где мог, во всяком случае, до некоторой степени, самовыразиться. А удовольствия от жизни не было. Все-таки это был не его театр, а Б.Равенских — не его режиссер. Результатом обоюдной неудовлетворенности актера и театра стало то, что в первые же дни приезда труппы в Челябинск Высоцкий «нарушил режим»... Опять нет работы, не на что содержать семью, вот-вот должен родиться ребенок... Как жить дальше?И опять выручают друзья...
Левон Кочарян — второй режиссер фильма по роману К.Симонова «Живые и мертвые» — приглашает Владимира без всяких проб на съемки.
Фильм, поставленный режиссером А.Столпером, снимался в ту пору, когда «окопной правде» (был такой осуждающий термин) начали явно предпочитать красивые макеты генштабовских карт. Окопом брезговали, его теснили глобально-вертолетные панорамы линии фронта, грандиозные лавины танковых атак, четкие ритуалы Военных советов. Человек с винтовкой и в обмотках должен был сделать свое скромное дело и занять свое скромное место. Крупный план человеку в обмотках в фильмах почти не доставался.
В противовес этому К.Симонов и А.Столпер решили показать великое равенство всех воевавших. Здесь не было разделения героев на центральных и эпизодических. Поэтому фильм был многолюден и масштабен. Более ста действующих лиц в картине, где рядом с главными героями проходят люди, появляющиеся в двух-трех эпизодах, а то и вовсе безымянные. Но они запоминаются. Зрители увидели живых людей, их поступки и глубину переживаний...
Съемки на натуре проходили в конце сентября 1962 года под Истрой. Для Высоцкого это было очень кстати: и суточные платили, и зарплата шла.
Он сыграл в фильме в трех эпизодах.
В одном из эпизодов группа солдат едет в грузовике, и Высоцкий произносит там единственную свою фразу в фильме. Эпизод был снят точно по тексту романа:
— Значит, совсем оторвались от мира, — рассмеялся шофер.
— Вот это ты точно говоришь, — что отстали от мира, — хлопнув по колену шофера из танковой бригады, сказал Золотарев, — меня, например, взять — я уже почти три месяца за баранку не держался.
—
Мало кто за что по три месяца и более того не держался, —
отозвался в углу кузова чей-то тонкий веселый голос, —
и то пока не жалуемся. Едем да терпим. А он за свою баранку слезы льет...
В грузовике засмеялись...
Этот «тонкий» веселый голос и был голосом Высоцкого.
Во втором эпизоде Высоцкий с большой группой солдат, разбирающих переправу. Разглядеть кого-то детально невозможно.
При съемках третьего эпизода, в котором был задействован Высоцкий, на съемочную площадку приехал К.Симонов. Это был эпизод, в котором два солдата тащат по брустверу пулемет «максим». Сцена не получалась, а для Симонова она была очень важна. Он заметил, что актеры «играют в войну», приостановил съемку и стал рассказывать о настоящей войне...
— Представьте себе, — говорил он актерам, — что два человека сходятся не на жизнь, а на смерть в кровавом поединке. Вы бы в этом случае пошли на врага с какими-то высокими словами? Нет. Вот и солдаты кричали не «Да здравствует!», а нечто такое, что разрывало душу. И они не воевали уже, а дрались — кто как мог: рвали, резали, кусали... Превращались, скорее, в дикого зверя. Чтобы выжить, чтобы победить. Иначе победит враг. Третьего не дано: не ты, так тебя...
Все слушали как завороженные, и во многом эта беседа способствовала удачной съемке этого эпизода. Может быть, что-то из рассказанного Симоновым, из впечатлений на съемках отложилось в памяти Высоцкого для будущих военных песен. Фильм вышел на экраны 22 февраля 1964 года.
В двадцатых числах ноября 62-го пришло время рожать Люсе.
«Я хорошо помню, — рассказывала Нина Максимовна, — как волновался Володя в ожидании своего первенца. Каждые 20—30 минут он звонил в родильный дом, бегал по нашей большой квартире на проспекте Мира, 76, и своим беспокойным состоянием будоражил и меня, и соседей — Мишу и Гисю Моисеевну Яковлевых. Отойдя в очередной раз от телефона, еле переводя дыхание, воскликнул:
«Ма-альчик!.. Сын у меня! Мамочка, тетя Гися... Сын!»
Он стал отцом в 24 года, а я в 50 стала бабушкой».Это случилось 29 ноября 1962 года. Мальчика назвали Аркадием.
«Когда родился Аркадий, помню, мы всей компанией ездили к Люсе в родильный дом. Притаскивали из «Арагви» какую-то еду: апельсины, различные деликатесы; умудрялись какими-то невероятными способами это все передавать. Компания у нас в то время была такая, что преград для нее не существовало буквально никаких», — вспоминал М.Туманишвили.
Из родильного дома на Миуссах маленького Аркашу привезли на Беговую. У Абрамовых было тесно: за стеной бабушка и дед Людмилы, на кухне на сундуке тетя Алла — бабушкина сестра, а во второй комнате, посредине поделенной занавеской, — Людмила с Володей и ее родители. Маленький Аркадий рос беспокойно: если болел, то всегда тяжело, а если здоров — удержу нет. Спал мальчик мало, а кричал громко, поднимая всю семью. Носили по очереди на руках.
Все было непросто: и никакого опыта у молодой матери, и многолюдье и теснота в доме, и безденежье... Людмила потихоньку от родителей таскала книги в букинистический магазин. Было очень жалко — хорошие были книги. Владимир страдал от этого еще сильнее. Скрипел зубами, молчал, писал песни, запивал... Позже, вспоминая этот период, Людмила говорила, что неудачи в Володиной актерской жизни тогда в большей степени становились стимулом для создания песен. Потребность в реализации была огромная, но она не находила выхода ни на сцене театра, ни в кино. В песнях же он выкладывался и как автор, и как актер.
Уже сложилась семья, родился первый ребенок, но юридически брак еще не был оформлен. Оформлению официальных отношений обоим — и Владимиру, и Людмиле — мешали штампы в паспортах. Первый шаг в этом направлении сделала Людмила: в этом году она развелась со своим первым мужем — начинающим поэтом с редкой фамилией Дуэль. Еще десятиклассницей она проявила строптивую самостоятельность: ушла из дома, стала учиться в вечерней школе, в восемнадцать лет вышла замуж за сына хозяйки квартиры, у которой снимала комнату. Однако вместе прожили они совсем мало... Владимир же оформит развод с Изой лишь через три года.
После работы в картине «Живые и мертвые» нужно было как-то зарабатывать деньги для семьи, и Высоцкий стал принимать участие во «встречах со зрителями». Приходило много приглашений от различных организаций, НИИ, а чаще — от войсковых частей с просьбой выступить у них. Обычно он выступал вместе с И.Пушкаревым, с которым снимался в фильме «Живые и мертвые». На этих встречах Владимир рассказывал о своем участии в фильмах «Увольнение на берег», «Карьера Димы Горина», «713-й просит посадку». Роликов у него не было, зато была гитара. И он пел 3-4 песни. Чаще всего «Мечется стрелка спидометра» (слова Д.Маркиша),
«Где твои 17 лет?»,
«Бабье лето» (слова И.Кохановского). Эти песни хорошо принимались, особенно в солдатских аудиториях.
