Первый бросок - Бушков Александр Александрович (читать книги txt) 📗
Ничего подобного. Ребятки недоумевающе переглянулись, пожимая плечами.
– Это где-то в Европе, – сказал водитель. – Там, говорят, холодно.
– А твоя страна больше Англии? – с детской непосредственностью спросил сосед справа. – Или Франции?
– Самую малость побольше, – сердито процедил сквозь зубы Мазур.
Он был по-настоящему сердит – только что рассыпалась одна из иллюзий – якобы любой негр, не обязательно преклонных годов, при одном упоминании о Советском Союзе преисполняется братской любви и почтения. Ничего хотя бы отдаленно похожего и не наблюдалось. Впрочем, он еще во Вьетнаме лишился некоторых иллюзий: тамошние стойкие борцы с американским империализмом, как оказалось, в свободное время не гнушались спиртного, после чего порой вульгарно дрались с советскими друзьями, мало того, еще и самые натуральные проститутки попадались.
– Страшно? – полюбопытствовал сосед слева, сверкая безукоризненными зубами.
– Нет, – отрезал Мазур.
– Мы тебя съедим, белый, – пообещал сосед справа. – Зажарим и слопаем. А черепушку твою воткнем на кол и устроим вокруг дикарские пляски. Мы такие дикие…
– Рассказывай, – проворчал Мазур.
Нет здесь людоедства, это он точно знал – серьезные инструктажи перед отправкой на дело ребяток их масти в корне отличаются от нудных политинформаций. Тогда? В рабство, что ли, хотят упечь? Но и рабства здесь нет никакого. В поисках заработка на тростниковые плантации стекаются не только местные, но и много приезжего народа вроде индийцев и танзанийцев. Рабочая сила многочисленна и дешева, так что совершенно нерационально охотиться на случайных путников, в особенности приезжих белых. Новорожденная республика получает от туризма приличные денежки, и никто не позволит баловаться подобным образом с основой экономики, каковой наряду с сахарным тростником служат белые путешественники…
– Ты как предпочитаешь? – спросил сосед слева. – Чтобы тебя зажарили на пальмовом масле или затушили на углях?
– А вот развязал бы ты мне руки, – задушевно сказал Мазур. – Я бы тебе вдумчиво и объяснил…
Троица заржала, перекидываясь репликами на креольском. В их поведении пока что не чувствовалось никакой угрозы, но Мазур заранее готовился к поганым неожиданностям.
Пейзаж вокруг изменился – вместо дикого леса появились аккуратные ряды золотисто-зеленых стеблей. Мазура уже угощали сахарным тростником, и потому он его моментально узнал. Машина летела по узенькой дорожке, больше напоминавшей туннель, – высоко над головой смыкались упругие листья. Мазур и не думал, что сахарный тростник такой высокий, метров пять, а то и выше, те стебли, из которых он пробовал сок, были не более полуметра длиной, теперь-то ясно, что это жалкие обрезки…
Они ехали и ехали, а плантации все не кончались. Километров десять отмахали, а конца-краю не видно. Частенько попадаются рабочие, то ярко выраженные ахатинцы, то несомненные индусы. Никто и не смотрит на джип.
– И все же, куда мы едем? – спросил Мазур, стараясь быть невозмутимым.
– В гости, – охотно отозвался сосед справа. – Смотришь, тебе и понравится…
И все снова прямо-таки закатились от хохота. Мазур, в оба наблюдавший за окружающим, пусть и донельзя однообразным, сделал немаловажный вывод: как и следовало ожидать, ни на одном из попавшихся по дороге рабочих не видно кандалов или иных уз, ни разу не попался на глаза вооруженный надсмотрщик. Нет, никакого принуждения, как и рассказывал инструктор. Тогда в чем же подвох?
Он давно уже, притворяясь, что поглощен окружающим, украдкой пошевеливал запястьями и лодыжками, изучая стянувшие их веревки. Связали его профессионально: и надежно, и позаботившись о том, чтобы тонкие плетеные веревки не нарушили кровообращения. И все же… Он как-никак не ихтиолог. Без особого труда можно втихомолку ослабить путы на руках, освободиться, рвануть из ножен паранг у любого из соседей и показать теперь уже этим, что такое квалифицированный бой на ограниченном пространстве. Огнестрельного оружия у них нет. Трое жизнерадостных провинциалов с ножиками и Мазур – соотношение сил слишком уж неравно, фортуна явно не на стороне противника…
А что потом? Совершенно неизвестно, в какую сторону бежать, непонятно, во что это он влип. Велик риск по неосторожности наломать дров. Лучше подождать какой-то определенности – а внести ее могут лишь хозяева этой мелкой сошки…
Наконец джип выскочил из зеленого туннеля. Мазур увидел впереди приземистый и обширный краснокирпичный особняк; опять-таки в классическом английском духе, одноэтажное строение с полудюжиной ненужных здесь каминных труб. Территория вокруг выглядела тщательно ухоженной – разноцветные цветочные клумбы, аккуратные дорожки…
Миновав парадный вход, крыльцо с колоннами, джип пронесся за угол. Остановился. Похитители вмиг выдернули Мазура с сиденья, вновь подцепили его на жердь, как охотничий трофей, и с той же ритмичной местной считалочкой, что-то вроде «Гей-ух, гей-ух!», бегом потащили к черному ходу.
Пронесли по чистому широкому коридору, опустили на пол в большой пустоватой комнате, где из мебели имелась лишь широкая кушетка посередине, наконец-то разрезали веревки. Мазур без приглашения опустился на кушетку, растирая запястья. Спина от неудобной позы затекла, но к возможной драке он был готов.
Тем временем появился пожилой ахатинец, седой и серьезный, в белом халате. Троица почтительно примолкла – похоже, в здешней иерархии седой стоял значительно выше, нежели они. Короткий обмен загадочными креольскими репликами – и Мазура, тесно обступив, проконвоировали в другую комнату, как две капли воды смахивавшую на хорошо оснащенный врачебный кабинет, толкнули на стул, а сами замерли за спиной.
«Все-таки врач, – подумал Мазур. – Человек по определению интеллигентный и грамотный».
– Я – гражданин Советского Союза, – сказал он седому. – И требую…
– А паспорт у вас есть? – безмятежно спросил седой.
Мазур растерянно замолчал – документами он был не обременен, в карманах грязного костюма ничего не было, даже сигареты с зажигалкой куда-то пропали.
– Вот то-то, – терпеливым тоном опытного врача, привыкшего к самым неожиданным пациентам, сказал седой. – Извольте, молодой человек, отвечать на мои вопросы, а протестовать будете потом. Когда найдется более подходящее время.
Дать ему в лоб, а потом побеседовать по душам с троицей? Но дальше-то что? Усилием воли Мазур заставил себя успокоиться.
Вопросы оказались как раз теми, каких следовало ожидать от врача: чем болел, какие прививки делал перед прибытием сюда. В заключение седой взял у него кровь из вены и словно бы потерял к пациенту всякий интерес. Трое подняли Мазура со стула и, легонько подталкивая, выпроводили, но двинулись не в прежнюю комнату, а в противоположном направлении.
По дороге Мазур наскоро прокрутил в голове сногсшибательную гипотезу: он оказался в лапах мзда, сиречь безумного ученого.
За время плавания вдоль африканских берегов они не раз смотрели американские ужастики на эту тему, как ни пытался противодействовать товарищ Панкратов. Классический «безумныйученый», «мэдсайентист». Сейчас начнет превращать Мазура в чешуйчатого монстра или скрещивать его с сахарным тростником.
Вздор. Полнейший. Больше всего особняк смахивает не на логово яйцеголового безумца, а на резиденцию преуспевающего плантатора. Интересно, что может быть общего у второго с первым?
В комнате, куда его привели, обнаружилась огромная, чистая ванна.
– Раздевайся и лезь, – подтолкнул Мазура в поясницу один из конвоиров. – Умеешь пользоваться ванной, белый?
Промолчав, Мазур сбросил замызганную одежонку и полез в ванну. Пока суд да дело, следовало воспользоваться нечаянным комфортом. Все его барахлишко ахатинец запихал в черный пластиковый мешок и куда-то унес. Мазур долго плескался в пушистой пене, никто его не подгонял. Совмещая приятное с полезным, пытался прокачать в уме, как отреагируют на судне на его исчезновение и какие меры предпримут. Наверняка один из помощников капитана отправится в полицию и с честнейшими глазами заявит, что мирный советский ученый пропал бесследно. Параллельно напрягут здешнюю агентуру – она тут, конечно, имеется. Одно плохо: с подачи Лаврика могут зациклиться на Мадлен, полагая ее главной виновницей пропажи старшего лейтенанта Мазура, хотя ему-то теперь уже ясно, что Мадлен тут совершенно ни при чем…
