Ошибка молодости (сборник) - Метлицкая Мария (книги бесплатно без регистрации полные txt) 📗
Мы тяжело вздыхаем и с неловкостью, которая, впрочем, скоро проходит, активно принимаемся за обильную трапезу. Совесть нас уже не мучает.
Назавтра вместе с «искусствоведом» плаваем в бассейне. Видно, что мужчина озверел от скуки, и вполне понятно, что он заговаривает первым.
За обедом галантно приглашает нас за занятый им стол. Все остальные столы заняты, и мы принимаем приглашение. Надо сказать, с некоторой неохотой, вспоминая его вечерний кефир.
Мы не ошиблись: на его подносе тушеная свекла и паровая рыбная котлета. Мы тоже сдержанны – неловко как-то.
Он представляется – Лев Каминский, литературный критик. Мы почти не ошиблись.
Рассказывает, что очень скучает и ждет жену, любимую жену. Это видно – говорит он о ней с пиететом, придыханием, теплотой, плохо скрываемым восторгом и тоской. Ну очень скучает. Жена задержалась на неделю – домашние заботы. Он говорит о ней беспрестанно. Называет нежно – Риммуля. Это довольно трогательно, но слегка раздражает.
Может, так он ограждает себя от наших посягательств? Собственно, посягать на святое и не входит в наши планы.
Теперь Лева повсюду с нами. Такая вот образовалась неразлучная троица. Мы вместе пьем из бювета полезную и довольно мерзкую водицу, вместе плаваем в бассейне, спим рядом под музыку Брамса на релаксации, вместе мотаемся на терренкуре. Даже в город он увязывается с нами. С интересом щупает тряпки, посуду, серебро. Щупает, но не покупает. Говорит, что Риммуля все должна одобрить. Сидит с нами в кафе, пьет много кофе. В антикварном дает консультации – во всем разбирается, с видом знатока разглядывает клейма на фарфоре и серебре.
Вечерами гуляем в лесу и опять слушаем песнь песней – «Риммуля, с Риммулей, о Риммуле». Испытываем легкое чувство зависти, смешанное с раздражением и подступающей злостью.
Потом наш новообретенный товарищ бежит к телефону в холле. Висит чуть ли не часами, заплетя худые ноги в косу. Что-то жарко шепчет, прикрывая трубку рукой с изящным агатовым перстнем.
Однажды он сообщает нам – улыбка счастья на лице, – что Риммуля наконец выехала. Советуется, когда купить цветы: вечером или с утра.
В этот день он рассеян и явно встревожен. Совсем не ест и пьет третий стакан ряженки.
Коллегиально решаем, что цветы покупаем завтра поутру. Мы советуем добавить к этому конфеты или пирожные. Риммуле будет приятно.
После ужина Лева оживляется не на шутку – видимо, в предвкушении встречи. Увязывается за нами на прогулку и без умолку трындит. Разумеется, о Риммуле, о редком счастье, данном только избранным. Рассказывает про упоительные, полные счастья дни – спасибо, не ночи, было бы совсем пошло. Про уникальные, удивительные Риммулины способности и человеческие качества.
Нас уже тошнит. Мы на пределе человеческих возможностей. Прервать пылкого влюбленного как-то неловко, но что нас точно покинуло, так это чувство зависти.
Мы желаем Леве сладких снов и почти бежим в номер. Нам не до смеха. И все-таки жутко интересно. Просто распирает от любопытства – завтра мы увидим уникальную, божественную Риммулю. Женщину, достойную такого восхищения, неземного обожания и пламенного восторга.
Лично я, как мне кажется, ни у кого не вызывала таких чувств. Ириша вздыхает и сознается, что и у нее подобного не было. Мы перебираем всех своих поклонников, значительных и не очень, и грустно соглашаемся: да, такого у нас не было. Впору возненавидеть таинственную Риммулю – от женской вредности. Но мы выше этого. А любопытство выше нас.
Утром по дороге на завтрак мы увидели Леву, который нервно топтался возле автобусной остановки. Разумеется, с букетом. Мы помахали ему, а он нам кивнул. В объятия, как прежде, не упал. Ладно, нервничает наш пылко влюбленный.
День в санатории расписан до обеда. Очень плотно расписан, не для ленивых. Бегаешь с процедуры на процедуру, высунув язык. Передых только после обеда, и то не всегда. На обеде мы наконец получили возможность лицезреть Риммулю. Ох… И ах. И даже ух и ой-ой-ой.
Мы остановились как вкопанные, чуть подносы из рук не полетели.
Риммуля оказалась зрелой теткой, лет на пятнадцать с виду старше Левушки. И то, если быть крайне доброжелательной. Крупная, не худая и не полная, а какая-то костистая, жилистая, квадратная. Широченная спина и длинные руки. При этом маленькая голова и большой размер ноги. Плохо прокрашенные волосы, собранные в пучок. Широкие брови, сросшиеся на переносице. Маленькие и цепкие глаза. Рот в недовольной гримасе. Узкая полоска темных усов. Серая юбка, серая кофта. На шее крупные бусы из самоцветов.
– Ой, – сказала моя наивная Ириша. – К Леве мама приехала.
– Не думаю, – ответила я.
– Риммуля? – У моей подруги расширились глаза.
Я со вздохом кивнула.
Нет, конечно, ничего особенного. Я знаю вполне счастливые браки, где жена прилично старше мужа. Разве дело в возрасте? Риммуля нас просто обескуражила и разочаровала. Мы ожидали увидеть прелестницу, зрелую симпатичную женщину, милую, с улыбкой на лице, нежно воркующую с любимым мужем.
А Риммуля сидела с кислой мордой, недовольно ковыряла в тарелке и что-то выговаривала своему муженьку. Лева, нервно подпрыгивая, побежал к раздаче. Подтащил новые блюда, с тихим ужасом ожидая Риммулину реакцию. Супруга опять поковыряла в тарелках, нервно и резко встала и пошла к выходу. Лева – естественно – бросился за ней.
Мы вздохнули. Были повержены наши иллюзии о красивой любви, оскорблены эстетические чувства. Мы задумались о несправедливости жизни. Сколько наших знакомых, умниц и красавиц, тосковало в одиночестве! Сколько маялось с неверными мужьями! Сколько мечтало о близком человеке – пусть немолодом, небогатом, некрасивом, с тяжелым рюкзаком проблем за спиной. Только чтобы был! Свой, родной, понятливый и верный.
А тут… Ириша начала рассуждать: ну, может, умная. Образованная. Хозяйка-умелица. Или – пылкая любовница.
Нет. Ничего не срасталось. И даже не хотелось предполагать. Крыса она и есть крыса. Просто потому, что противная. И это видно невооруженным глазом. А уж нашим-то вооруженным – и говорить нечего.
Наверное, он извращенец, заключили мы. Или в детстве ему недодали материнской любви. Нет, опять не срасталось. Левчик рассказывал нам о прелестной маме-искусствоведе, о папе-балетмейстере и бабуле – профессоре медицины.
Так что опять не то. Значит – любовь. Больше ничего мы придумать не могли. Фантазии не хватало.
На следующий день мы повстречались на терренкуре. Лева нежно вел свою крысулю под руку. С нами он не раскланялся – незаметно кивнул и отвел глаза. От Риммули сей жест скрыть не удалось, и она громко и грозно спросила:
– Кто это? Что еще за бабы?
Лева жарко оправдывался. Вот гад, возмутились мы. Терся возле нас целую неделю. Рассказал про себя все, до точки. Даже то, что и говорить не следовало. Про семью, работу и, конечно, про свою неземную любовь к Риммуле. И надо нам было выслушивать все эти бредни! Терять время! А ведь покоя не давал! И в город за нами, и в кафе, и в магазины. И на завтраке, на обеде и ужине. И спал с нами вместе! В смысле – рядом, на релаксации, под Брамса и глубоководных рыбок!
Ладно, черт с ним. Пусть пресмыкается перед своей цацей. Его воля. А мы-то точно переживем!
Теперь при встрече с нами Лева просто отводил глаза. Наказали, наверно. А может, она его бьет? Крупная ведь, жилистая. Руки, как у мясника. Двинет нашему худосочному бывшему другу, и запутается Лева в своих тонких ногах.
А Риммуля уже вовсю скандалила с официантками, горничными, медперсоналом, тренерами в бассейне и методистами на лечебной физкультуре.
Про нее говорили весь «контингент» и вся обслуга. Ее тихо ненавидели, но предпочитали не связываться – себе дороже. Правда, нашлась одна смелая медсестра. Она и посоветовала Риммуле сделать полное очищение кишечника. А вдруг поможет?
В ювелирном через окно мы увидели, как Риммуля скупает самоцветные бусы и стучит ребром ладони по прилавку. Видимо, настаивает на скидке. Продавщица бледнела и закатывала глаза. Вышел директор. Скидку, судя по всему, Риммуле сделали. Думаю, еще полчаса – и началась бы тотальная распродажа. Со скидкой до семидесяти процентов. Или – «Скорая» для директора и продавщицы.
