Копи царя Соломона - Хаггард Генри Райдер (бесплатные онлайн книги читаем полные версии txt) 📗
– Да по?лно, мог ли он сюда добраться? – возразил Гуд. – Мы попали сюда просто каким-то чудом; может ли быть, чтобы он нашел дорогу и пробрался в эти края совсем без всякой карты?
– Я сам не знаю, – уныло отвечал сэр Генри. – Но мне почему-то кажется, что так или иначе, а я его найду.
Солнце медленно заходило; когда же оно совсем зашло, темнота наступила совершенно внезапно и устремилась на землю, точно свалилась откуда-то сверху, вещественная и осязаемая.
– Если вы отдохнули, господин мой, – сказал Инфадус, – мы будем продолжать наш путь в Лоо, где уже готова хижина для принятия высоких гостей. Месяц светит ярко, и путь ясно лежит перед нами.
Мы последовали его внушениям и через час уже подходили к черте города, который казался просто бесконечным.
Скоро мы пришли к мосту, перекинутому через ров, и были встречены звоном оружия и громким окликом часового. Инфадус ответил каким-то лозунгом, которого я не мог разобрать, на что ему отвечали салютом, и мы прошли через мост и двинулись дальше по главной улице этого огромного города, воздвигнутого из трав и прутьев. Мы шли с полчаса по крайней мере вдоль бесконечного ряда лачуг, после чего Инфадус наконец остановился перед небольшой группой хижин, расположенных вокруг маленького дворика с известковым полом, и объявил нам, что здесь находится предназначенное нам «убогое» помещение.
Оказалось, что для каждого из нас была приготовлена отдельная хижина. Эти хижины были несравненно лучше всех виденных нами до сих пор, и в каждой из них было по отличной постели, сделанной из выделанных кож, и тюфяков, набитых ароматическими травами. Ужин уже ожидал нас, и как только мы умылись свежей водой, приготовленной в больших глиняных кувшинах, пришли красивые молодые женщины и принесли нам жареного мяса и маисовых лепешек, очень аппетитно уложенных на деревянных блюдах, которые они поднесли нам с глубокими поклонами.
Мы отлично поужинали, после чего попросили перенести все приготовленные для нас постели в одну хижину и сейчас же улеглись спать, совершенно измученные своим длинным путешествием.
Когда мы проснулись, солнце было уже высоко. Мы принялись за свой туалет, насколько обстоятельства это позволяли. Бедный Гуд тщетно осведомлялся, не отдадут ли ему его платье, но ему отвечали, что все принадлежности его костюма отправлены к королю, который примет нас около полудня. С горя наш капитан принялся снова брить правую сторону своей физиономии, а левую, на которой теперь отросла порядочная бакенбарда, мы советовали ему вовсе не трогать. Мы же ограничились основательным умыванием и хорошенько пригладили свои волосы. Светлые кудри сэра Генри отросли теперь чуть не до самых плеч, так что он стал еще больше похож на древнего датчанина, а моя седоватая щетина переросла на целый вершок положенную ей длину.
Когда мы позавтракали и выкурили по трубке, сам Инфадус принес нам известие, что король Твала готов нас принять, как скоро нам угодно будет к нему отправиться.
Мы отвечали, что предпочитаем подождать, пока солнце поднимется повыше, что мы еще не вполне отдохнули от своего путешествия, и прочее в том же роде. Когда имеешь дело с нецивилизованными народами, всего лучше не торопиться. Они очень легко принимают вежливость за страх и униженность. И хотя нам столь же хотелось поскорее увидеть Твалу, сколько ему видеть нас, мы просидели у себя в хижине еще целый час, занимаясь теми подарками, которые могли уделить из своего скудного имущества.
То был карабин, принадлежавший бедному Вентфогелю, и бусы. Карабин решено было поднести его королевскому величеству, а бусы раздать его женам и придворным. Мы уже подарили немного бус Инфадусу и Скрагге, и они были от них в восторге, так как до сих пор не видели ничего подобного. Наконец мы объявили, что готовы идти, и тронулись в путь в сопровождении Инфадуса и Омбопы, который нес подарки.
Через несколько времени мы подошли к ограде, похожей на ту изгородь, которая окружала предназначенные нам хижины, но только раз в пятьдесят больше нашей. По сю сторону изгороди, окружая ее со всех сторон, расположился целый ряд хижин, в которых помещались королевские жены. Внутри ограды, как раз напротив входа, стояла очень большая одинокая хижина; здесь жил сам король.
Небольшое пространство перед самой хижиной было пусто; здесь стояло только несколько скамеек. Мы заняли три из них по знаку, поданному нам Инфадусом, а Омбопа стал сзади. Сам Инфадус поместился у входа в хижину. Таким образом мы просидели минут десять в глубочайшем молчании, чувствуя все время, что на нас устремлены пристальные взгляды без малого восьми тысяч солдат, окружавших королевскую хижину. Это было довольно-таки тяжелое испытание, но мы перенесли его храбро. Наконец дверь хижины отворилась, и гигантская фигура в великолепной тигровой мантии перешагнула через порог, в сопровождении юного Скрагги и еще какого-то странного существа, которое показалось нам дряхлой, иссохшей обезьяной, закутанной в меховые одежды. Великан уселся против нас. Скрагга встал за его стулом, а дряхлая обезьяна проковыляла на четвереньках в тенистое местечко около хижины и свернулась клубком.
Между тем все продолжали безмолвствовать.
Вдруг великан сбросил свою тигровую мантию и встал перед нами, представляя собой весьма неутешительное зрелище. То был огромный человек самой отталкивающей наружности, какую только мне случалось видеть. У него были толстые негритянские губы, совершенно приплюснутый нос и один черный сверкающий глаз; на месте другого красовалась только темная глазная впадина. Общее выражение его ужасного лица было в высшей степени жестокое и животное. Его огромную голову украшал великолепный султан из белых страусовых перьев; одет он был в блестящую кольчугу, а вокруг пояса и правого колена у него, по обыкновению, висела бахрома из бычьих хвостов. В правой руке он держал огромное копье. На шее у него был толстый золотой обруч, а на лбу сиял одинокий необработанный алмаз необыкновенной величины, привязанный к головному убору.
Молчание длилось недолго. Великан, которого мы справедливо приняли за короля, поднял свое огромное копье. В то же мгновение восемь тысяч копий сверкнуло в воздухе и из восьми тысяч глоток вылетел ответный приветственный клич. Эта церемония повторилась до трех раз, и всякий раз земля дрожала от страшного гула, который можно сравнить только с глухими раскатами грома.
– Преклонись, о народ, – пропищал тонкий голос, выходивший из того темного угла, где сидела обезьяна, – вот твой король!
– Вот твой король! – прогремело восемь тысяч голосов. – Преклонись, о народ, вот твой король.
Опять наступило молчание – мертвое молчание. Вдруг один из воинов, стоявших налево от нас, уронил свой щит, который звонко ударился о землю, падая на плотно утрамбованный известковый пол. Твала обратил свой единственный холодно-сверкающий глаз в ту сторону, где раздался шум.
– Выходи вперед, – приказал он громовым голосом.
Из рядов вышел красивый юноша и остановился перед ним.
– Так это ты уронил щит, неловкий пес? Или ты хочешь осрамить меня перед чужеземцами? Что ты скажешь?
Мы видели, как страшно побледнел несчастный под своей темной кожей.
– Я сделал это нечаянно, о телец черной коровы! – пробормотал он.
– Если так, ты поплатишься за эту нечаянность. Из-за тебя я стал смешон; готовься умереть.
– Твоя воля, король, – был тихий ответ.
– Скрагга! – проревел король. – Покажи мне, как ты умеешь действовать своим копьем. Убей этого неловкого пса!
Скрагга вышел вперед и с отвратительной усмешкой занес свое копье над несчастной жертвой, которая закрыла глаза рукой и стояла неподвижно. Мы просто окаменели от ужаса.
Раз, два… Скрагга замахнулся и ударил прямо в цель – копье пронзило воина. Несчастный взмахнул руками и упал мертвый. В толпе пробежал зловещий ропот, прокатился, точно волна, по рядам воинов и замер в отдалении. Трагедия свершилась. Труп уже лежал на земле, а нам все еще не верилось, что все кончено. Сэр Генри вскочил и разразился страшным проклятием, но затем снова сел, подавленный окружающим молчанием.
