Ставка в чужой игре - Квирк Мэтью (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗

– Тебе лучше не знать. Я собираюсь кое во что вложиться, разобраться с периметром и контролем доступа. Если эти камеры сработают, у нас будет картинка изнутри. А дальше подумаем.

– Но внутрь ты не сунешься?

– Нет. Если кто и полезет, то Джек. Но лезть никому не придется.

– Насколько крепко тебя держат?

– Мертвой хваткой.

– Мне это не нравится. Почему они выбрали именно тебя? Что в тебе такого особенного? Насколько им известно, ты обычный горожанин, любитель.

– Наверное, прослышали, как я избавился от проблем в прошлый раз.

– Но все равно – как они планируют завершить дело? Или ты думаешь, что тебя просто отпустят, когда ты выполнишь работу? Какой в этом смысл после угроз твоей семье? Таких, как они, нельзя сперва разозлить, а после ждать, что они остынут и все простят.

– По-твоему, это подстава?

Я сам об этом задумывался, рассматривая ситуацию с разных сторон. С каждым делом, за которое я брался, я наживал себе врагов. Я наезжал на чьи-то деньги, на коррупцию. Я систематически раздражал вашингтонских шишек. Легче было подсчитать тех, у кого не было причины меня раздавить.

– Не исключено. Всегда надо знать, на кого работаешь. Это правило номер один, иначе можешь угодить прямиком в капкан. Никогда не делай ставок в чужой игре.

– Поэтому я и надеюсь обернуть эту игру против них же.

– Они хотят первыми узнать решение комитета?

– Таков их план.

– Но насколько поднимутся курсы акций? Это ведь не слияние, когда акции одной компании взлетают на сто процентов.

– Рынки это обязательно расшевелит. Такое заседание – крупное событие. Аналитики выдают разные мнения насчет того, что решит ФР. Региональные президенты разделены. Никто не знает, нажмут ли они на газ или ударят по тормозам.

– Но все равно это поднимет курсы лишь на пункт-другой. Стоит ли рисковать?

– Времена изменились. Любой идиот с четыреста один кей [32] и счетом у Шваба [33] может купить ETF [34] с кредитным плечом один к трем [35] и одним щелчком мыши обвалить индекс Доу – Джонса. Сейчас вторичные ценные бумаги выпускаются под что угодно.

До того как угодить за решетку, папа занимался кое-какими беловоротничковыми махинациями, но обчищал только тех, кто этого заслуживал. Впрочем, это была детская игра и мелочовка по сравнению с ежедневным жульничеством, которое нынче называется финансовой деятельностью.

– Поэтому это должны быть сделки с офигенным кредитным плечом, – продолжил я. – Это умно. Идешь ва-банк, заявляешь кредитное плечо один к пяти, или к десяти, или даже больше. Рынки не обязаны реагировать столь активно, а деятельность на них такая бурная, что тебя никто не обвинит в торговле с использованием инсайдерской информации. У каждого есть право на собственное мнение насчет инфляции или процентов прибыли.

Отец чуть прищурился, напряженно размышляя:

– А это означает, что, если они сделают ошибочную ставку, ты сможешь их взорвать.

– Я просто дам им неправильные цифры.

Он покачал головой:

– На словах – здорово. Но ты должен сперва их украсть и уже потом подменить, а это самоубийство. И ты только что сказал, что не будешь действовать с ними заодно. Прикольно бравировать в задней комнате в компании кидал, но подумай о своей жизни, об Энни. Просто иди в полицию.

– В полиции у них стукачи.

– В округе Колумбия?

– Точно не знаю, но мне известно, что они уже убивали тех, кто сообщал о нарушениях закона. Эти ребята – профессионалы и отлично финансируются. Джек захотел обо всем рассказать, поэтому они и жаждут его крови. У меня есть выходы на нескольких человек, с которыми можно поговорить, ничего не боясь.

Я снова подумал об Эмили Блум.

– Вот этим, и только этим ты должен сейчас заниматься. Я люблю твоего брата. Я готов жизнь за него отдать, но я старый человек. И родня, конечно, остается родней, но теперь и Энни твоя семья. Ты задницу рвал, лишь бы вырваться из нашей нищеты и убогости. Не вмешивайся. Не губи свою жизнь ради него.

– Они угрожают всему, что у меня есть, папа. И я иду на риск, чтобы сохранить эту жизнь.

– Господи! С чего ты взял, что если за пять минут догадался, как обратить ситуацию против них, то они ничего подобного не предусмотрели? Здесь что-то неладно, Майк. Даже близко не подходи. И не думай ловчить, пока не выяснишь, кто за этим стоит. Пока не узнаешь, как тебя будут сливать. Я в свое время допустил такую ошибку, и она обошлась мне в шестнадцать лет жизни.

– Я подменю цифры. И я люблю тебя, старый пройдоха.

– Даже не думай об этом, Майк.

Я угодил в капкан. Линч поставил меня перед выбором: либо потерять все, либо выполнить самоубийственную задачу. Даже если мне каким-то образом удастся это сделать и уцелеть, они наверняка подведут меня под арест или просто убьют. Но теперь я видел выход. Мне требовалось всего-навсего проникнуть в банк Федерального резерва в Нью-Йорке, украсть секретнейшие экономические сведения и одолеть Линча в его же игре и прямо у него под носом.

– Я серьезно говорю: если ты не знаешь, на кого работаешь, то уже проиграл.

– Узнаю, – пообещал я и взъерошил волосы. – Черт! И почему нам вечно везет с такой дрянью?

Отец взял инструмент из набора Картрайта, похожий на небольшое долото. Это был старинный граверный резец, пригодный для изготовления печатных клише для гравюр, а также для подделки банкнот и облигаций.

– Не воображай, что выставишься не при делах. Оцени все варианты и найди для себя легкий выход, – посоветовал отец. – А с дрянью везет потому, что она нам нравится, Майк. Вот что меня пугает. Это у нас в крови.

Глава 19

Вернувшись в машину, я достал телефон, чтобы позвонить Линчу. Я уже опаздывал со звонком. Он мог в любую минуту приехать к моему дому. И мне следовало порадовать его, чтобы мое имя не оказалось связанным с убийством.

Я взял телефон с предоплаченными звонками, но не сумел проигнорировать лежавший рядом основной мобильник. Индикатор на нем мигал, а в строке состояния значилось около десятка уведомлений. Не успел я их проверить, как телефон ожил снова.

Это была Энни.

– Привет, дорогой. Фотограф только что звонил. Ты уже едешь? Ты ведь не забыл?

– Нет. В пробке застрял.

Я забыл внести фотографу аванс, а это означало, что мне придется продираться сквозь шестнадцать миль уличного движения. Пока я мчался по Белтвей, [36] на телефоне высветились сообщения от моего клиента, чьи гонорары покрывали немалую часть моих накладных расходов.

Клиент находился в городе и предлагал, бомбардируя меня все более настойчивыми эсэмэсками и электронными письмами, встретиться в коктейль-баре возле Маунт-Вернон-сквер. Я его уже долго игнорировал и не хотел рассердить. Он и так был довольно вспыльчив.

Заплатив фотографу, я попытался связаться с Линчем по пути в центр. Он не ответил.

Мой клиент Марк ожидал наверху за столиком, одетый в деловой костюм в стиле восьмидесятых, что нарушало первое правило «нового и понтового» Вашингтона. Ты всяко не войдешь в новые заведения – коктейли на заказ, дорогая деревянная мебель, рестораны с прямой поставкой продуктов с ферм – до тех пор, пока не заложишь душу корпоративному миру, но от тебя ожидают, что перед выходом в свет ты как минимум переоденешься в хипстерский прикид.

Я сел. Марк не умел говорить тихо и вскоре уже перекрывал долгую лекцию бармена об истории пунша.

Марк разбогател на какой-то интернет-компании и теперь делил время между Лос-Гатосом [37] и Нью-Йорком. Ему стало скучно инвестировать деньги в технологии, и теперь он пытался купить себе путь в политику. Я направлял его туда, где он мог принести наибольшую пользу, добираясь до корней коррупции и тормозя поток денег, побуждавший политиков больше беспокоиться о сборе средств на очередную кампанию, чем о нуждах избирателей. Он участвовал в некоторых схемах, касавшихся «темных денег», [38] но считал, что ему не хватает шика. Его вечно что-то не устраивало. Ему хотелось легких побед, газетных заголовков и скальпов.