Возвращение. Танец страсти - Хислоп Виктория (читать книги полностью без сокращений txt) 📗

Оказавшись внутри, Соня бросила чемоданы на пол и ногой закрыла дверь. Усиленный резкой акустикой высоких потолков в коридоре и гладкой плиткой, звук захлопнувшейся двери прозвучал как выстрел. Соня вздрогнула. Подобные звуки Джеймс ненавидел.

— Привет! — крикнула она. — Я вернулась.

Через приоткрытую дверь Соня видела, что Джеймс сидит в кресле в гостиной. Он дождался, пока она войдет, потом ответил.

— Привет, — проворчал он, как будто она только что вернулась с работы, а не после недельного отсутствия.

Его холодный тон говорил лишь о том, что он не намерен поддерживать беседу. Сухой односложный ответ не вселял энтузиазма. Муж не собирался ничего добавлять. Соня эхом повторила за ним:

— Привет. — И, поколебавшись, добавила: — Как тут дела?

— Отлично, спасибо. Просто отлично.

Газета, которую он на секунду опустил, теперь опять скрыла его лицо, как ширма. Соня видела лишь его сверкающую, только-только начинающую лысеть макушку.

В его отрывистом ответе явно сквозило раздражение, газетные страницы зашелестели, когда Джеймс развернул их и продолжил внимательное чтение новостей прошедшего дня. Соня повернулась, чтобы уйти, — ей очень захотелось пить, — когда услышала, как Джеймс с сарказмом крикнул ей в удаляющуюся спину:

— Об ужине не беспокойся. Я плотно пообедал.

От этих слов настроение Сони тут же упало. Вновь, как в гостиничном номере всего несколько дней назад, на нее нахлынуло чувство безысходности. Казалось, что Гранада так же далеко, как и солнце.

Она подумала, что и не собиралась ни о чем беспокоиться, когда отправилась на кухню.

— Ладно, — был ее ответ, — посмотрим, что можно быстренько приготовить.

Джеймс, пока ее не было, явно каждый вечер обедал вне дома. В холодильнике все осталось нетронутым: сыр заплесневел, помидоры пожухли. В углу завалялись банка копченого лосося с просроченной датой — муж точно не отравится — и пара яиц. Достаточно, чтобы приготовить ужин на скорую руку.

Соня находилась на своей кухне, которая так и блестела от стерильной чистоты, окутавшей ее, словно влажная простыня. Возле раковины стоял пустой стакан — единственный диссонанс в этом идеальном порядке на рабочей поверхности. Кухонный дубовый сервант со стеклянными вставками представлял собой попытку сымитировать старый деревенский стиль, но этот буфет не нес отпечатка старины. В уголках молдингов даже не скапливался характерный налет пыли, настолько тщательно протирали его мягкой, чуть влажной тряпкой.

Когда они поженились, дом уже принадлежал Джеймсу, и Соня продолжала считать его домом мужа. До ее появления он был уже полностью обставлен и декорирован, и даже мысли о том, чтобы что-либо перестроить на Сонин вкус, не возникало.

В этот момент Джеймс появился на кухне и бросил беглый взгляд на продукты, разложенные на кухонном столе.

— Я не хочу есть, — заявил он. — Пойду лягу спать. Завтра рано утром деловая встреча. Спокойной ночи.

Не успела Соня и рта раскрыть, как он пошел наверх. Она спускала воду из крана до тех пор, пока та не стала ледяной, потом наполнила стакан, выпила воду одним долгим глотком, откинув голову назад и глядя в потолок. Одна лампочка перегорела. Мгновение все Сонино внимание было приковано к маленькой черной дырочке на потолке.

Раньше она тут же подошла бы к буфету под лестницей, перегоревшая лампочка была бы извлечена из патрона, а на ее место ввернута новая. Но не сейчас. Казалось, подобные мелочи больше не имеют значения.

Иногда она, стоя на кухне, задавалась одним, на самом деле очень важным вопросом: «А нужно ли?» Сегодня она была в этом совсем не уверена.

Джеймс продолжал относиться к Соне с прохладцей. Он допоздна задерживался на работе, впрочем, как и она, пытаясь ликвидировать завалы, образовавшиеся за время ее отсутствия.

Прошла почти неделя, прежде чем им удалось сесть и поужинать вместе. За столом завязался разговор. О чем им было говорить? Соня прекрасно знала, что Джеймса не интересует подробный рассказ о том, чем она занималась в Гранаде. И, разумеется, ему совершенно неинтересно знать, что Мэгги влюбилась.

Беседа состояла из общих фраз, пока Джеймс не прикончил половину второй бутылки вина.

— Пока тебя не было, я взял одну из твоих книг, — сказал он.

— Правда? — удивилась Соня. — Какую?

— «Конец романа», — резко заявил он. — Некого Грэма…

— Грина, — подсказала Соня. — Неужели не помнишь, мы смотрели фильм, снятый по этому роману?

Джеймс в ответ лишь что-то пробурчал.

— Понравилось? — спросила Соня.

— Я не читал. Не всю, во всяком случае.

— Хотя бы начал?

— Я прочел только то, что было подчеркнуто. Очень интересные мысли.

Соня никак не могла избавиться от школьной привычки делать пометки на полях своих книг.

— Они многое о тебе рассказали.

— Что ты имеешь в виду? — Соню немного покоробило то, что Джеймс пристально изучал ее пометки на полях. Была в этом какая-то мания. — А почему ты не прочел всю книгу?

— Потому что хотел прочесть лишь те места, которые ты отметила особо. Так быстрее.

Тон Джеймса стал агрессивным, Соня понимала, что надвигается скандал. Пять-шесть бокалов вина, которые он выпил за ужином, стали лишь дополнением к обильным возлияниям за обедом. Соня почувствовала — ссоры не избежать. Ее сердце глухо заколотилось в груди. Губы Джеймса побагровели, и впервые она заметила, какие черные у него зубы, как будто он ел чернику.

— Книга заставила меня задуматься: а не завела ли ты сама романчик? Тебя явно заинтересовало, как эта женщина, Сара Майлз, обделывает свои делишки.

— Джеймс! Это просто возмутительно! Ты делаешь такие выводы на основе лишь пары подчеркнутых абзацев в книге?

— Да, это объясняет, почему ты каждую неделю ускользаешь на свои так называемые занятия танцами и где ты была на прошлой неделе!

— Мы были с Мэгги в Испании — отмечали ее тридцатипятилетие! — запротестовала Соня.

— Да, я знаю, что ты была в солнечной Испании, — заметил он с сарказмом. — Тебе прислал открытку какой-то грязный даго [30].

С этими словами Джеймс встал, нетвердой походкой направился к кухонному буфету, где они обычно складывали почту, и достал открытку. На ней была изображена Альгамбра.

— «Дорогая Соня, — прочел он вслух, — я получил большое наслаждение от наших бесед. Если вы когда-нибудь будете в Гранаде, заходите в гости. Мигель».

Открытка была отправлена на адрес гостиницы, где они останавливались, а оттуда ее переслали Соне домой. Милый прощальный жест старика. Она удивилась: откуда он узнал, как ее зовут?

Джеймс передал открытку Соне, как будто она жгла ему пальцы.

— Думаю, это от официанта, с которым я несколько раз беседовала, — объяснила она. — Вероятно, его зовут Мигель.

— Предполагаю, что именно Мигель, — насмешливо фыркнул Джеймс.

— Я ходила каждое утро к нему в кафе. Он рассказал мне об истории Гранады, — выступила в свою защиту Соня.

— Понятно, — сказал Джеймс, откидываясь на спинку стула и выплескивая остатки вина себе в стакан, а затем презрительно добавил: — Значит, официант.

— Разумеется, тебе не стоит ревновать. Он древний старик, Джеймс!

— И ты рассчитываешь, что я в это поверю? Ради бога, Соня, не принимай меня за идиота.

Он наклонился к ней и выкрикнул последние слова прямо ей в лицо. Она почувствовала на губах брызги слюны и красного вина — какая мерзость! Соня не желала этой ссоры, но хотела оставить последнее слово за собой.

— Не думаю, что у меня получится, — ответила она, разворачиваясь на каблуках, чтобы уйти. На столе остался недоеденный ужин.

Той ночью и все последующие они спали в разных комнатах. Как обычно, Джеймс ни свет ни заря уходил на работу, а когда он возвращался, Соня уже спала. Соня осознала, что, как это ни удивительно, очень легко жить в одном доме с человеком и никогда с ним не встречаться. Интересно, сколько это может продолжаться?