Глаза цвета тьмы - Леонтьев Антон Валерьевич (электронную книгу бесплатно без регистрации txt) 📗
Ее взгляд упал на пижаму, лежавшую у ее ног. Странно, она ведь была уверена, что выкинула ее, причем давно… Но, по всей вероятности, она привезла ее в офис, оставила здесь, на всякий случай – и забыла об этом.
Что-то она стала уж слишком забывчивой… Забыла и то, как попала в офис и что с ней произошло. Или это предвестники приближающегося сорокалетия, за которым уже пятый десяток?
Настя усмехнулась и шагнула в душевую кабинку. Странно, но душ не был включен – хотя она была уверена, что повернула кран. Она снова дотронулась до крана – и убедилась, что тот по какой-то причине не сдвигается с места. Поломался, что ли? Или заело?
Она опять прикоснулась к крану – и вдруг поняла, что совсем даже не прикасалась к нему. Точнее, ее рука оказывалась у крана, однако не могла его схватить. Ее рука, волшебным образом раздваиваясь, проходила сквозь кран, как нос лодки, на которой катаешься в знойный летний день по пруду, рассекает ленивую нефритовую гладь.
Настя не на шутку испугалась – сначала провалы в памяти, потом оптические иллюзии или, что хуже, галлюцинации. Неужели она серьезно больна? Но если тело не слушается ее и она не в состоянии повернуть кран в душе, то это должно быть что-то ужасное!
Не исключено, смертельное и в последней стадии. Например, опухоль головного мозга, развивающаяся не по дням, а по часам. Когда-то она читала о чем-то подобном…
Снова попытавшись схватить кран и убедившись, что ничего не выходит, Настя вдруг рассердилась – на себя, на сложившуюся ситуацию, на злодейку судьбу, решившую наградить ее редкостной и, похоже, неизлечимой болезнью.
Внутри ее нарастало какое-то странное, злобное чувство. Чувство, которому требовалось выйти наружу, прорваться, излиться…
И тут на самом деле полилась… вода из душа. Настя вздрогнула и закричала, потому что произошло это совершенно неожиданно. Она не прикасалась к крану, а вода вдруг облила ее с головы до ног.
Стоя и смотря, как вода хлещет из душевой головки, Настя думала о том, что пыталась безуспешно повернуть кран, потом как-то задела его – и вода полилась, но с запозданием. Или, кто знает, воду отключали, и она пошла именно сейчас?
Имелось еще и другое объяснение – у них в офисе завелся полтергейст. Но в подобную чепуху Анастасия не верила. Она попыталась закрыть кран, но… она снова не могла к нему прикоснуться. Не могла, и все тут!
Внезапно она поняла, что дрожит. Но вовсе не оттого, что вода была холодной. И не из-за мысли о полтергейсте. Нет, она дрожала совсем по другой причине, несмотря на то что вода лилась на нее, она не ощущала ее.
Вот именно, не ощущала. Как будто вода была сухая, что, конечно же, невозможно, как и безалкогольная водка. Она не чувствовала попадания струй на свою кожу, хотя…
Хотя вода стекала вниз и, пузырясь, уходила в канализационный сток. Он напомнил Анастасии сверкающую мясорубку, засосавшую ее во сне. Или все же наяву?
Струи проходили сквозь нее, не преломляясь и не ударяясь о ее тело. И это несмотря на то, что она стояла здесь, прямо под ними! Настя открыла рот, пытаясь поймать струи воды, но из этого ничего не вышло. Она ощутила внезапную сухость – и поняла, что дрожь перешла в настоящую лихорадку.
Она выскочила из душа, как ошпаренная, хотя сравнение показалось неверным: она была бы в диком восторге, если бы на нее обрушились потоки кипятка и она бы смогла это ощутить. Потому что тот факт, что она не ощущала воды, мог говорить только об одном: ее болезнь прогрессирует даже не по часам, а по минутам и по секундам!
Она ринулась к зеркалу. Стала крутить головой, щупая ее со всех сторон. Нет, голова у нее не болела, у нее вообще ничего не болело, точнее, она ничего не ощущала. Она потянула себя за ухо – нет, конечно же, она чувствовала это! Ударила себя по носу – и вскрикнула от тупой боли. Затем изо всей силы ущипнула себя за сосок – и с облегчением убедилась, что боль отозвалась у нее в виске.
Нет, не так все плохо, раз способность ощущать боль еще не пропала. Но почему она тогда не ощущает воду? Наверное, боль – это один из самых древних раздражителей и даже при прогрессирующей опухоли головного мозга отключается в самую последнюю очередь. Но неужто дела так плохи, что все остальное уже отключилось?
Она знала, что надо действовать как можно быстрее. Ей нужно срочно в лучшую больницу, к лучшему специалисту. И, не исключено, уже сегодня на операцию. И дело не в том, что она так боится за свою жизнь – хотя и это, конечно, тоже. Однако она не может позволить себе заболеть – и тем более умереть. Ибо тогда Дуйменов возьмет верх!
Конечно, после операции, в удачном исходе которой она не сомневалась, придется проходить долгий курс химиотерапии. А это, как она слышала, тяжело, муторно и страшно. Ничего, не она первая и не она последняя. Тысячи и миллионы других проходили – и она пройдет.
Фирмой будет временно руководить Светлана – на время ее болезни, само собой. А она будет, невзирая на побочный эффект терапии, работать с бумагами и принимать стратегические решения. И пусть стиснув зубы, пусть лежа в кровати, пусть под капельницей.
Она подумала о детях, которым никак нельзя оставаться без матери. И о своем другом ребенке, о существовании которого она узнала только накануне. Похоже, ей придется делать аборт – и мысль, с которой она вроде бы уже смирилась, обрушилась на нее со всей очевидностью и беспощадностью.
Она вышла из ванной и подошла к шкафу, чтобы одеться. Прикоснулась к нему – однако, как и в случае с краном душа, не смогла открыть рукой дверцу.
Рука вдруг прошла внутрь дверцы, как будто и не было никакой дверцы, как будто это была лишь иллюзия… Анастасия отпрыгнула прочь, прижав к груди руку и чувствуя, что ей становится дурно. Нет, сейчас же к врачу, сейчас же!
Но не выходить же из офиса голой? Она ринулась в ванную, осторожно прикоснулась ногой к лежавшей на полу розовой пижаме – и с облегчением убедилась, что чувствует мягкую фланелевую ткань. Дрожащими руками она подхватила пижаму и натянула на себя.
Переведя дух и кое-как пригладив перед зеркалом растрепавшиеся волосы (к расческе, лежавшей на стеклянной полочке, она прикасаться не рискнула), она снова покинула ванную.
Она обернулась в поисках своей одежды, в которой приехала в офис, но так ничего и не обнаружила. Сумки, в которой находился мобильный, тоже видно не было. Наверняка она запихнула все это в шкаф – в тот самый шкаф, который походил теперь на огромный сейф в подземелье швейцарского банка и взорвать который нельзя было и при помощи ста килограммов тротила.
Значит, поедет в пижаме. А если не сможет вести автомобиль, что в ее состоянии вполне вероятно, то попросит отвезти ее в клинику к Аристарху Богдановичу прямо так. Или кто-нибудь вынет для нее из шкафа плащ или пальто…
Она услышала шум, доносившийся из коридора, от которого ее отделяла дверь. Значит, в офис уже кто-то пожаловал и этот кто-то сейчас и поможет ей!
Она потянулась к двери, но потом отдернула руку, боясь прикоснуться к ручке. А что, если как и в случае с дверцей шкафа…
Настя сконцентрировалась, приказала себе прийти в себя, не паниковать и открыть дверь. В мозгу возникла картинка, как рука ложится на ручку двери, как она тянет ее вниз, как дверь открывается и…
И в этот момент дверь действительно открылась. Причем сама по себе – просто так, без всякого воздействия со стороны Анастасии. Распахнулась – и все тут.
Анастасия растерянно смотрела на распахнувшуюся дверь. Как такое могло произойти? И не надо списывать на сквозняк – дверь не закрылась, что произошло бы, если бы был сквозняк, а открылась, причем с такой силой, будто… будто ее кто-то толкнул!
Но никого в коридоре видно не было. Только доносился громкий шум, нараставший с каждым мгновением, и тут из-за угла коридора вывернула уборщица с пылесосом в руках. В ушах у этой особы были наушники, она подтанцовывала под мелодию, которую слушала при помощи мобильного телефона.
