Московские адреса Льва Толстого. К 200-летию Отечественной войны 1812 года - Васькин Александр Анатольевич (книги бесплатно читать без .TXT) 📗

А до 1917 г. здесь был московский антиалкогольный музей. В залах музея были выставлены диаграммы, картограммы, натуральные препараты и муляжи, показывающие вред алкоголя, его распространения и борьбу с ним. Здесь же была представлена коллекция антиалкогольной литературы из всех европейских стран и коллекция диаграмм Московской Комиссии, отражающих борьбу со школьным алкоголизмом.

Вход в музей был бесплатным, и это с высоты сегодняшнего дня кажется нам вполне объяснимым. Не каждый за свои деньги пойдет смотреть на результаты так распространенного «веселия Руси», которое, как известно, у нас «есть пити», как говорили наши предки.

Только вот время работы музея было выбрано не вполне удачно. Музей был открыт с одного часу дня до 4-х, к этому времени уже не каждый из потенциальных посетителей музея был в состоянии с большим вниманием осмотреть его экспозицию.

Нижний Кисловский переулок, д. 6, стр. 2, где Толстые жили в 1868 г.

С.А. Толстая с детьми Таней и Сережей. 1865 г.

С.А. Толстая. Рисунок Л.Н. Толстого, 1863 г.

С. А. Толстая. 1866 г.

Л.Н. Толстой в период работы над романом «Война и мир». С рисунка Л. О. Пастернака, 1893 г.

Л.Н. Толстой в период работы над романом «Война и мир». 1868 г.

Глава 9

Человек-консерватория. 1860-е гг

В этом доме, построенном в первой четверти XIX в., Лев Толстой бывал в литературно-музыкальном салоне В.Ф. Одоевского. В начале 1860-х гг., когда московские салоны тихо угасали, дом Одоевского стал привлекать к себе лучшие культурные силы старой столицы, обретая все признаки центра литературной и музыкальной жизни Москвы. [15]

И в Москве, и в Петербурге Владимир Федорович Одоевский пользовался авторитетом доброжелательного критика с безукоризненным вкусом, и потому молодой Достоевский приносил ему рукопись «Бедных людей», Тургенев читал ему «Накануне», а бедствующий Аполлон Григорьев показывал свои критические статьи. Лев Толстой, работая над «Войной и миром», бывал у Одоевского постоянно и пользовался его советами и воспоминаниями его жены Ольги Степановны, урожденной Ланской (1797–1872).

«Одоевский желал все обобщать, всех сближать и радушно открыл двери свои для всех литераторов… Один из всех литераторов-аристократов, он не стыдился звания литератора, не боялся открыто смешиваться с литературною толпою и за свою донкихотскую страсть к литературе терпеливо сносил насмешки своих светских приятелей», – вспоминал писатель Иван Панаев.

Князь Владимир Федорович Одоевский (1804–1869) соединил две эпохи – пушкинскую и толстовскую. Писатель (наиболее известен его «Городок в табакерке»), журналист, литературный и музыкальный критик, издатель альманаха «Мнемозина», в котором печатался Пушкин; чиновник, камер-юнкер, с 1836 г. – камергер, заведующий Румянцевским музеем, сенатор Московского департамента Сената. Через скупые строки официальной биографии не разглядеть живого человека. А ведь Одоевский был «не только живой энциклопедией, но и живой консерваторией». Такую оценку дали ему благодарные потомки.

Уроженец Москвы, он долго жил в Петербурге, куда переехал по делам службы еще в 1826 г. Но Москву он не забывал. Одоевский, в отличие от многих писателей-современников, стремился переехать из Петербурга в Москву, а не обратно. Друзей и знакомых это его решение – после тридцати шести лет петербургской жизни оставить столицу и переселиться в Москву – удивило, вызвав с их стороны ряд недоуменных вопросов. Казалось странным: зачем человек бросает насиженное место, упрочившееся служебное положение, связи при дворе и меняет это все на скромное существование в полупровинциальном городе, каким тогда была Москва? На это Владимир Федорович отвечал, записывая в дневнике 11 марта 1862 г.: «Здесь нужны две вещи, здоровье и деньги, а у меня нет ни того, ни другого» [16].

В родной город он вернулся в мае 1862 г. Тотчас возобновились встречи со старыми знакомыми, среди которых – Даль, Верстовский, Вельтман; семьи Погодиных, Хомяковых, Свербеевых. И, конечно, сосед Одоевского, библиофил и остроумец Соболевский, живший на нижнем этаже дома на Смоленском бульваре. Тот самый Сергей Александрович Соболевский (1803–1870), что стал «путеводителем» Пушкина по Москве после возвращения поэта из ссылки в 1826 г. Хорошо известен прежний адрес Соболевского на Собачьей площадке (дом не сохранился), где Пушкин поселился зимой 1826 г.

Свой литературно-музыкальный салон Одоевский, по сути, «перевез» из Петербурга, но если в Петербурге тот был известен поначалу как литературномузыкальный, то в Москве он все больше становился музыкальным. А ведь известно, как любил Толстой музыку, и не случайно он зачастил именно в салон на Смоленском бульваре. Толстой ценил Одоевского как одаренного музыковеда, писавшего в том числе и о Бетховене, которого писатель особо выделял среди других композиторов (ноты произведений Бетховена хранятся ныне в музее в Хамовниках).

Одоевский дружил и приятельствовал с лучшими композиторами России, среди которых – Глинка, Даргомыжский, Балакирев, Серов, Стасов, братья Рубинштейны, Чайковский. Все они бывали в салонах у Одоевского, кто в Москве, а кто – еще раньше, в Петербурге.

В московском салоне Одоевского собирались по пятницам. Устраивались концерты, беседы, обсуждения. Знакомый в дни своей молодости с Грибоедовым, Пушкиным, Гоголем, Одоевский приглашает к себе на «пятницы» Фета, Тургенева, Островского и, конечно, Толстого.

Будучи чрезвычайно разносторонним человеком, Одоевский интересовался старинной русской музыкой и иконописью. В его гостеприимном кабинете в Москве встречались люди самых разнообразных профессий и специальностей: рядом с писателем Толстым оказывался вдруг бородатый раскольник, знаток северных икон и древнего пения «по крюкам».

Приходили к Одоевскому и зарубежные музыканты и композиторы – Гектор Берлиоз в 1867 г. посетил этот дом после концерта, коим он дирижировал в Манеже. В 1863 г. Рихард Вагнер специально посетил дом Одоевского на Смоленском бульваре. И вот по какой причине: «В Москву приехал Рихард Вагнер и был в пятницу у Одоевского… Вагнер пожелал слышать знаменитый орган князя, занимавший полкомнаты. Князь играл охотно. Он любил разыгрывать свои фантазии, переходя от одной вариации к другой, долго, долго, без конца. Дамы восхищались, только не знаю, не из любезности ли.

Прослушав орган, Вагнер уехал, извиняясь недосугом. Вообще он был какой-то кислый, недовольный, измученный, даже, пожалуй, злой. На вопросы, что он теперь предполагает делать и куда ехать, он отвечать не мог, ссылаясь на то, что зависит не от себя; что жизнь его – ряд неприятных случайностей, которыми управлять он не может и обязан лить подчиняться им или избегать их», – вспоминала Ольга Демидова-Даль, дочь Владимира Даля.

В дом на Смоленском бульваре князь перевез свою библиотеку и коллекцию музыкальных инструментов. Посетитель салона Одоевского свидетельствовал: «В большой библиотеке его, с редкими сочинениями, едва ли был один том без его отметки карандашом».