От рабства к рабству. От Древнего Рима к современному Капитализму - Катасонов Валентин Юрьевич

Каутский также развеивает миф о бескорыстии легендарного Юлия Цезаря. При этом он ссылается на авторитетного римского историка Светония (ок. 70 — ок. 140 н.э.), составившего многотомное сочинение «О жизни двенадцати цезарей». Этот историк, в частности, писал: «Ни как полководец, ни как государственный деятель Цезарь не отличался бескорыстием. Как это несколько раз было засвидетельствовано, он, как проконсул в Испании, взял от союзников деньги, которые он выпросил, чтобы уплатить долги, и разграбил многие города в Лузитании, точно они были вражескими, хотя они подчинились его приказу и, сейчас же после его прибытия, открыли ему свои ворота. В Галлии он ограбил все храмы и святилища, наполненные дарами. Города он отдавал на разграбление очень часто ради добычи, не за какое-нибудь преступление. Зато он имел золото в таком избытке, что он мог предлагать его в провинциях по 3000 сестерциев (600 марок) за фунт и продавал его по этой цене (это было примерно 75% от первоначальной цены золота. — В. К.). Во время своего первого проконсульства он украл из Капитолия три тысячи фунтов золота и заменил его таким же количеством фунтов позолоченной меди. Союзы и царства он продавал за деньги. Так, у Птолемея (царя египетского) он забрал от своего имени и от имени Помпея почти 6000 талантов (30 млн. марок). Позже он покрывал колоссальные расходы гражданских войн, триумфов и празднеств путем самых грубых вымогательств и разграбления храмов» [87].

Светоний подробно описывает также военный поход Юлия Цезаря против Галлии, который он совершил исключительно ради добычи. Эта добыча позволила Цезарю резко усилиться и разойтись со своим союзником Помпеем, который стал его единственным соперником (Красе к тому времени погиб в походе против парфян). Подавив Помпея и еще более обогатившись в результате войны против своего соперника, Юлий Цезарь наконец достиг своей цели и стал единоличным правителем с титулом императора. Награбленные богатства новоявленный император использовал для укрепления социальной базы своей власти (щедро тратил деньги на «прикормку» люмпен-пролетариев Рима), а также военной опоры власти (выдавал, в частности, крупные единовременные вознаграждения высшим, средним и низшим чинам).

Став полновластным монархом (но еще пока не императором), Цезарь начал предпринимать шаги по «завинчиванию гаек», т.е. ограничению алчных устремлений римской аристократии и римской олигархии (всадников), ратовавших за восстановление республиканского строя. Богатств республиканцев было уже не достаточно, чтобы свергнуть Цезаря. Его оставалось только убить с помощью «маньяка-одиночки» Брута.

Вспомним новую и новейшую историю США — метрополии нынешней империи. Там также периодически появлялись свои «юлии цезари», которые приходили к власти, играя по «правилам» «системы», а потом пытались менять «правила» — не ради разрушения «системы», а ради ее сохранения. Но «олигархи» их не желали понимать. В результате появлялись «маньяки-одиночки»… Достаточно вспомнить американского президента Авраама Линкольна, убитого «маньяком-одиночкой» Бутом. Или президента Джона Кеннеди, убитого «маньяком-одиночкой» Ли Освальдом. Как говорится, «ничто не ново под луной».

Таким образом, при ростовщическом капитализме основной инструмент борьбы за власть и ее укрепление — деньги. А там, где царят деньги, цена человеческой жизни оказывается ничтожной. Даже если это жизнь императора или президента. Разница только в том, что в Древнем Риме инструментом убийства был кинжал, а в современной Америке — винтовка с оптическим прицелом.

1.17. Социальная структура древнеримского общества

Напомним, что в Римской империи социальная структура общества была предельно упрощена, а имущественная поляризация общества достигла крайней степени.

Поляризация общества просматривается как в масштабах всей Римской империи, так и отдельных ее частях. Имелась она и в провинциях [88]. Но в центральной части (Италийская область) она была выражена еще более ярко.

На одном полюсе общества существовала небольшая кучка богатых и очень богатых людей: всадников (финансовых олигархов) и аристократии (землевладельцев). К богатой элите принадлежало несколько десятков тысяч человек при численности населения Римской империи порядка 50 млн. человек.

На другом полюсе общества Древнего Рима — миллионы рабов.

На ранних этапах развития Римского государства, как мы отмечали выше, рабовладение имело ограниченные масштабы и носило патриархальный характер. Большое распространение имели личный труд в крестьянских хозяйствах, а также наемный труд плебеев в хозяйствах патрициев. Вспомогательную роль играл также труд зависимых клиентов и должников. Однако в дальнейшем под влиянием двух основных взаимосвязанных факторов — расширения внешних завоеваний Рима и активизации борьбы плебеев за равные с патрициями права — началось все более широкое использование рабов в качестве рабочей силы. Преобладание рабского труда над свободным трудом стало наблюдаться в большинстве областей Апеннинского полуострова только во II в. до н.э.

Большая часть рабов занималась тяжелым физическим трудом (сельское хозяйство, строительство, рудники) [89]. Небольшая часть непосредственно обслуживала элиту — «домашние рабы». Совсем небольшая часть была даже задействована в государственном управлении: элита настолько была погружена в процесс потребления и получения удовольствий, что со временем утратила и желание, и способность заниматься государственными делами, перепоручив их рабам. О сферах применения рабов мы можем прочитать у Моммзена: «Труд рабов применялся во всех отраслях деятельности: рабы исполняли ремесленные работы, рабы вели обширные предприятия своих господ, управляли банковыми операциями, учили детей» [90].

Положение рабов было различно. Как отмечает К. Каутский, «если патриархальное домашнее рабство является (…) самой мягкой формой эксплуатации, то трудно представить себе что-нибудь более ужасное, чем рабство для удовлетворения жажды прибыли» [91]. Каутский приводит в качестве примера использование рабов на испанских серебряных рудниках, где эксплуатация носила крайне жестокий характер в силу товарного характера производства. Это такое сочетание капиталистического производства и рабовладения, которое можно назвать капиталистическим рабовладением.

Оно вновь в яркой и массовой форме проявилось в Соединенных Штатах в первой половине XIX века, прежде всего в южных штатах. К счастью для римских рабов, производств с ярко выраженной ориентацией на получение прибыли 2000 лет назад было не так много.

Была еще социальная «прослойка», состоящая из людей, которые с юридической точки зрения были свободными римскими гражданами, а с социально-экономической точки зрения были люмпен-пролетариями. Они сосредоточивались в Риме, где их число составляло, по разным оценкам, от 200 до 350 тыс. человек. Были люмпен-пролетарии и в других городах Италии.

Свободное крестьянство постепенно «вымывалось» из социальной структуры под натиском дешевой продукции, производимой с помощью рабского труда, а также дешевого импорта или поступлений из провинций подати в натуральном виде (сельскохозяйственная продукция). Постепенно некогда цветущее сельское хозяйство Италии стало приходить в упадок. Дешевый хлеб был нужен для ублажения городской черни (политика «хлеба и зрелищ»). В провинциях хлеба было много, он попадал в Рим в виде поземельного налога (десятины), реквизиций и с помощью других способов отчуждения (своеобразные «продразверстки»). Также импортировался дешевый хлеб из Египта.

Римское государство, проводя свою «социальную» политику, сбывало откупщикам хлеб по низким ценам, а те — непосредственно населению городов. Хотя откупщики и «наваривали» деньги на своем бизнесе, но отпускные цены были все равно низкими и разоряли местных крестьян. В этих условиях выживали крупные хозяйства, имевшие низкие издержки производства. То есть те, которые использовали в массовом порядке рабский труд. А земли крестьянства переходили в руки ростовщиков и крупных землевладельцев. Первые из них занимались земельными спекуляциями, вторые организовывали на присоединяемых землях фермерские хозяйства, ориентированные на экспорт (виноделие, оливки и оливковое масло, овцеводство). Со временем хлебом Италия себя уже перестала обеспечивать, села на «иглу» зернового импорта.